Четвертый капитан - BlackAvalon

Кима тут же исказилось болезненной гримасой, и он схватился за шею.

– Приказ ясен?

Шипя сквозь зубы, Янсон почти рухнул на пол и принял положение лежа, через силу отжавшись… боль, прошивающая его мгновение назад, тут же ушла. Сжав губы, кляня Серого на чем свет стоит, Ким провел требуемые двадцать отжиманий. А потом встал рядом с Норном, что только бросил на своего симбионта крайне не одобряющий взгляд.

– Живой – хорошо, что сбежал – молодец, – проговорил Четвертый, продолжая расхаживать перед ними. – Вопрос, сколько в этом удачи?

Норн нахмурился.

– Ты полагаешь?

– Не знаю, – Четвертый покачал головой. – Уж больно его отделали… нехорошо.

Янсона вновь затошнило и руки сжались в кулаки. За Первого было просто страшно. Створки дверей медблока с шелестом раскрылись и вышел мрачный серьезный Игорь.

Серый развернулся к нему, молча задавая вопрос.

– Жить будет, – коротко ответил Игорь. – Ему отбили почки, но регенерирующие справятся. Инъекция нанороботов подлатает селезенку. Сердце надсажено.

– Его пытали, – глухо сказал Ким.

Норн побледнел, уставившись на дверь медблока.

– Он сейчас в медкапсуле. Без сознания, – негромко сказал Игорь. – На данный момент все зависит от него и автоматики. Но я уже могу дать гарантии, что он будет жить. Только…

– Что?! – выдохнул Норн.

– Я бы рекомендовал пересадку сердца, – нехотя сказал Игорь. – На лекарствах и терапии он протянет несколько лет, но… лучше пересадка. После того, как его показатели придут в относительную норму. На это уйдет несколько недель.

– А без пересадки? Мы не сможем отправить его сейчас в Содружество, – нахмурился Четвертый.

Игорь спокойно снял перчатки.

– Даже без операции он будет жить. Лекарства, терапия… операция не означает, что без нее он умрет сейчас или завтра. Несколько лет у него есть.

Эти слова позволили им выдохнуть.

******************************

Он медленно приходил в себя. Чудилось, что он плывет в чем-то плотном, будто в киселе. К горлу подступала тошнота…

В закрытые веки резко бил свет и приоткрыв глаза он тут же зажмурился. Корабельные панели слишком ярко горели.

– Папа! Он проснулся! – детский голос ударил в уши.

Послышались шаги, и темная фигура закрыла собой свет, принеся облегчение.

– Он глаза открывал! Я видела!

– Тише, Алиса. Всеволод Буран, вы меня слышите? Вы находитесь на корабле «Суворов».

Суворов?

Буран с трудом открыл глаза.

– Вы…

– Я, – сухо согласился Игорь Селезнёв, кивнув ему. – Ваши друзья будут рады. Я сообщу им, что вы пришли в себя. Как вы себя чувствуете?

– Жи… живым.

Игорь навел на него диагност, снимая показания.

– Я добавлю вам обезболивающего и вколю снотворного.

– Не… надо…

– Надо. Я врач, – сухо отрезали в ответ на его слова.

Через минуту Буран спал.

И проснулся только через несколько часов, чувствуя себя хоть и погано, но лучше.

Рядом сидела серьезная Алиса, смотря прямо на него.

– Привет, – глухо выговорил он.

Девочка помолчала, серьезно смотря на него.

– Вы сказали о папе, – сказала она после. – О том, что он маркер.

Буран смешался. В глазах и в словах девочки не слышалось гнева, только слова звучали веско и жестко.

– Почему?

Он не знал, что ответить.

– Серый сказал, что мы с папой будем здесь в безопасности, – сказала Алиса, нахохлившись.

– Никто… не тронул бы вас, – хрипло возразил он, почувствовав укол злости при упоминании Серого.

– Да, нас бы стерилизовали, – просто сказала девочка. – Так мы бы не были опасны. А еще в Содружестве нашли другие маркеры… и никто теперь не знает, что с ними будет.

Алиса помолчала.

– А еще… а еще Ким очень расстроился. Из-за вас, – сказала она. – Он хороший. И мне нравится. Он вообще всем нравится. Только он наивный. И слишком вам верит. Я раньше думала, что вы хороший. Но наверно я ошибалась. А вы мне тоже раньше нравились…

Голос девочки от обиды дрогнул.

– Зря вы так с папой… я пойду, скажу, что вы проснулись.

Алиса встала и пошла прочь, а он только коротко глянул ей вслед.

Он запрещал себе думать.

Он вырвался. И вновь рядом с врагом. Серый… а Содружеству грозит опасность невообразимая по мощи. Он должен, должен дать время Содружеству. То короткое время,