Джузеппе Гарибальди. Мемуары - Джузеппе Гарибальди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Популярность Гарибальди в России была настолько велика, что она вызывала беспокойство в правящих кругах. Цензура запрещала печатать не только брошюры и книги о Гарибальди, но и его портреты. В 1860 г. один цензор в своем заключении на анонимную рукопись о Гарибальди писал, что эта брошюра может вызвать «возбуждающие чувства у народонаселения»[532].
Шеф жандармов, генерал-адъютант князь В. А. Долгоруков, в январе 1861 г. прочитав в газете «Санкт-Петербургские ведомости» о том, что в книжных магазинах Петербурга самым большим спросом пользуются портреты Гарибальди, не замедлил выписать это сообщение и препроводить его в Цензурное управление. Этого было достаточно, чтобы на цензора, отвечающего за газету, наложить взыскание[533].
В менее значительных, чем поход «Тысячи», кампаниях Гарибальди 1860-х годов также принимали то или иное участие русские люди. Правда, во время этих походов находились и такие, которые, по образному выражению нашего великого сатирика Салтыкова-Щедрина, хотели только «потереться» вокруг Гарибальди[534]. Это были состоятельные туристы, художники и другие лица, случайно оказавшиеся в Италии и поспешившие в штаб Гарибальди лишь для того, чтобы «посмотреть на него» или получить его автограф. Многие из них хвастали затем автографом героя и распространяли всякие небылицы о нем в периодической печати. Этих охотников за сенсациями Щедрин метко называл «гулящими людьми».
Иные же действительно принимали хоть и кратковременное, но весьма активное участие в гарибальдийском движении. К ним, например, относится известный ученый-палеонтолог, участник революционного движения в России В. О. Ковалевский, который состоял в отряде Гарибальди, наносившем ошеломляющие удары по австрийской армии[535]. Корреспонденции В. О. Ковалевского о сражениях гарибальдийцев, где он подвергал резкой критике политику итальянских либералов, печатались в «Санкт-Петербургских ведомостях»[536].
Походы Гарибальди привлекали к себе внимание и такого выдающегося революционного деятеля, каким являлся Г. А. Лопатин — один из первых социалистов в России, впоследствии член Генерального Совета I Интернационала, автор первого перевода «Капитала» Маркса на русский язык. Как-то в октябре 1867 г. Лопатин прочитал в газете, что Гарибальди бежал с Капреры для похода на Рим. Вечером того же дня Лопатин покинул Петербург и нелегально отправился за границу, чтобы встать в ряды Гарибальди. Он прибыл во Флоренцию 3 ноября, когда отряд Гарибальди потерпел поражение в битве при Ментане. Лопатину так и не пришлось участвовать в походах Гарибальди.
Ореолом славы среди русской интеллигенции 60-х годов окружена была известная писательница, редактор детских журналов А. Н. Толиверова-Якоби. Находясь в Риме во время последнего похода Гарибальди в Италии в 1867 г., она приняла активное участие в борьбе римских гарибальдийцев. А. Н. Толиверова с глубоким волнением следила за каждым сражением и регулярно вела дневник событий. Она прославилась выполнением важного задания Гарибальди. Тогда в Риме очень опасно было высказывать открыто свое сочувствие гарибальдийскому движению, особенно для русского. Панские власти питали ненависть к освободительному движению 60-х годов в России и всячески преследовали русских: им запрещалось говорить на родном языке на улицах и в общественных местах, запрещалось богослужение в русских церквах. Но отважная «шестидесятница» не испугалась папского террора и рисковала своей жизнью ради торжества революционного дела. Она собирала для раненых гарибальдийцев продовольствие, одежду и деньги, а затем посвятила себя уходу за ранеными пленными гарибальдийцами, хотя ей с трудом удалось получить разрешение военного министра поступить на работу в один из военных госпиталей в качестве сестры милосердия[537].
После неудачного сражения при Ментане был арестован адъютант Гарибальди Луиджи Кастеллаццо. Он содержался в самой страшной тюрьме Рима. Гарибальди разработал план его побега и подыскивал наиболее подходящего человека, который мог бы проникнуть в тюрьму для передачи Кастеллаццо записки. Зная храбрость А. Н. Толиверовой, Гарибальди решил поручить это опасное дело ей. Через своего друга, известную немецкую писательницу Шварц, Гарибальди передал Толиверовой письмо и записку к Кастеллаццо с планом его побега, которые она сумела ему передать.
Известный публицист и общественный деятель Н. В. Шелгунов, хорошо знавший настроение русской интеллигенции, считал, что поступок Толиверовой отражал «общее настроение того времени»[538].
В июле 1872 г. Толиверова лично познакомилась с Гарибальди и прогостила у него целую неделю на Капрере. Она привезла Гарибальди в подарок из России две красные рубашки. На Капрере Гарибальди подарил ей фотографию со своим автографом. Толиверова в течение всей жизни хранила реликвии, привезенные из Италии. В квартире у нее на стенах висели портреты Гарибальди и красная рубашка, залитая кровью, подаренная раненым гарибальдийцем. В 1872 г. Гарибальди написал Толиверовой теплое письмо, полное симпатии к русскому народу:
«…Через Вас я шлю сердечный и искренний привет Вашему храброму народу, который будет играть столь большую роль в грядущих судьбах мира. Всегда Ваш Дж. Гарибальди»[539].
Толиверова-Якоби не забывала друзей гарибальдийцев. Н. С. Лесков в своих литературных воспоминаниях рассказывает об одной лекции о гарибальдийском движении, прочитанной Толиверовой-Якоби в Художественном клубе в Петербурге; сбор от нее предназначался для раненых гарибальдийцев. По словам Лескова, лекция вызвала «оживление и симпатии» и о «русской гарибальдийке» тогда говорили «очень много интересного»[540].
Среди передовых людей России, которые выражали свое восхищение подвигами Гарибальди, был и великий русский писатель — Л. Н. Толстой. Описывая свое посещение Толстого в его квартире в Москве, Толиверова вспоминает, что первые слова Льва Николаевича были о Гарибальди. Он знал, что Толиверова участвовала в гарибальдийском движении, что она была у Гарибальди на Капрере и просил рассказать об этом. Расспросы Толстого оказались неожиданными для Толиверовой и к разговору на эту тему она не была подготовлена, поэтому она хотела отделаться короткими ответами, но писатель настаивал на подробном рассказе и стал задавать ей много вопросов. После окончания рассказа Толстой сказал о Гарибальди: «Большая историческая фигура!»[541]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});