Оружейные лавки империи Ишер - Альфред Ван Вогт

— Я буду помнить то, что вы сказали о выборе. Если я стану скромнее, вы не оттолкнете меня?

— Но вы не принадлежите к числу скромных людей, мистер Лорри, — ответила Кэтлин.

— А вам нужен слабовольный человек?

— Есть разница между силой и наглостью.

— По сравнению с человеком вы уже в возрасте женщины. Вы что же, рассчитываете устроить свою любовную жизнь вне дворца?

— Вы предлагаете любовь? — спросила она.

Он заколебался — внезапные обертоны в его мозгу свидетельствовали о растерянности. Наконец он произнес:

— Надеюсь, вы хотя бы благодарны мне, что я отвадил других.

Разговор возвращался к смертельно опасной борьбе, которую ей пришлось выдержать в течение часа, чтобы освободиться от его притязаний. Она сказала:

— Вам не кажется, что этот разговор лишен смысла? Благодарна я или нет, это не имеет отношения к делу. Вы не должны иметь связи со сланом. Вот что важно.

Все постепенно разошлись. Попрощавшись с министрами, Кир Грей деликатно отошел к окну. Казалось, Джем Лорри не замечал ничего вокруг. Выпрямившись, он уставился в какую-то точку поверх ее головы. Потом хрипло пробормотал:

— Я только что подумал, как хорошо было бы полюбить женщину-слана. Однако таким образом я рискую испортить себе жизнь и карьеру. Но так ли это плохо?

Он перевел взгляд на ее лицо. В глазах его притаилась злоба. Она не ответила. Лорри бил озноб, словно его прохватило ледяным ветром. Это, похоже, отрезвило Лорри. На лицо снова вернулось насмешливое выражение.

— Вижу, что могу вернуться к своей прежней философии, — сказал он, — Я не могу овладеть душой и разумом, но смогу добиться тела. Так что не питайте ложных надежд.

Он улыбнулся и удалился.

Кэтлин подошла к Киру Грею и рассказала ему о планах Уильяма Динсмора в отношении своего сына и о своем нежелании участвовать в них.

— Но мне не хочется, чтобы пострадал Дэви, — закончила она, — поэтому отказ не должен исходить от меня.

Диктатор ответил не сразу. Он подошел к столу и нажал на кнопку внутренней связи.

— Соедините меня с Уильямом Динсмором.

Кэтлин направилась к двери. Уже отворив ее, она услышала слова Кира Грея:

— …очень неблагоразумно… скомпрометировать будущее вашего сына…

Она осторожно прикрыла за собой створку. Опасность миновала… на некоторое время.

Глава 9

Джомми Кросс вгляделся в оплывшую развалину, которой стала Бабуся. Он не испытывал гнева за ее предательство, хотя оно и означало для него неуверенность в будущем, отсутствие убежища.

Главным было решить, что делать со старухой.

Она сидела в кресле. Бесформенная фигура, закутанная в яркий халат. Она подняла глаза и захихикала.

— Бабуся кое-что знает. Да-да, Бабуся знает… — довольно закудахтала она, — Денег — во! Бабуся знает, что ей нужно на старости лет. Смотри!

С наивностью пропойцы она извлекла из-под халата черную сумку и снова спрятала ее под халат.

Джомми Кросса охватила ярость. Он впервые видел деньги Бабуси, хотя знал множество тайников, куда она их прятала. Но она хвастала ими в момент, когда полиция готовилась к облаве, а это заслуживало наказания.

И все же он пребывал в нерешительности, напряжение его росло, по мере того как полицейские окружали лачугу и давление их мыслей становилось все явственней. Выставив перед собой смертоносные рыла автоматов, приближались десятки людей. Он был вправе бросить ее на растерзание яростной своре разочарованных охотников — закон гласил, что любой гражданин, давший приют слану, должен умереть.

Ему представились кошмарные картины: вопящую и рыдающую Бабусю тащат к виселице; Бабуся уворачивается от петли, которую ей набрасывают на шею; Бабуся отбивается от своих палачей ногами, кулаками, пускает в ход ногти.

Он наклонился и схватил ее за голые плечи, с которых сполз халат. Потом встряхнул с холодной яростью так, что лязгнули остатки ее зубов. Она разревелась, в глазах ее вспыхнул огонек понимания.

— Если вы останетесь здесь, вас ждет смерть, — сурово произнес он. — Вам известен закон?

— Какой закон? — Она удивленно привстала, потом снова впала в оцепенение.

«Быстрее! Быстрее!» — подумал он и заставил себя нырнуть в эту клоаку мыслей, пытаясь разобраться, дошли до нее его слова или нет. Он хотел было махнуть на нее рукой, но обнаружил комочек здравого смысла, всплывающий на поверхность хаоса.

— Нечего мне бояться! — пробормотала она. — У Бабуси полно денег. А богатых не вешают!

Джомми в нерешительности отступил. Мысли полицейских все сильнее давили на его разум. Они приближались, круг сужался. Он был поражен, что их так много. Даже страшное оружие, которое лежало у него в кармане, будет бесполезным, когда тучи пуль с разных сторон прошьют стены лачуги. А ведь достаточно и одной пули, чтобы обречь на провал планы его отца.

— Боже! — не удержался он от восклицания.

«Что же мне делать со старухой, — лихорадочно думал Джомми, — даже если я выберусь с ней отсюда? Все улицы перекрыты. Есть лишь одна надежда, но и без старой пьянчуги ее едва ли удастся осуществить. Не могу же я взбираться на тридцатиэтажное здание, держа ее на спине!»

Логика подсказывала, что старуху следует бросить. Он уже было повернулся, чтобы исчезнуть, как вдруг уловил ее мысль, поразившую его своей справедливостью. Действительно, несмотря на все ее пороки, она помогла ему выжить. Он был у нее в долгу.

Джомми быстро выхватил из-под халата Бабуси черную сумку. Старуха заворчала, но все же задвигалась, когда он потряс сумкой перед ее носом.

— Смотрите, — он говорил как искуситель, — вот все ваши деньги, все ваше будущее. А вы хотите умереть с голоду. Ведь они заставят вас мыть полы в приюте для бедных. Вас будут стегать кнутом…

Она протрезвела в считаные секунды и оценила ситуацию, как закоренелая преступница.

— Бабусю повесят! — задохнулась она.

— Наконец-то! — воскликнул Джомми Кросс. — Держите свои денежки!

Его губы скривила презрительная усмешка, когда она вырвала сумку из его рук.

— У нас есть туннель, что ведет из моей комнаты в гараж на 470-й улице. Ключи от машины у меня в кармане. Доберемся до Центра аэронавтики, а потом улетим…

Он замолчал, вдруг оценив всю хрупкость своего плана. Вряд ли безрогие сланы так плохо организованы, что позволят ему захватить один из чудесных звездолетов, которые ежевечерне взмывали в ночное небо. Однажды он удрал от них на удивление легко, но…

Тяжело дыша, Джомми уложил старуху на крышу здания, где находился звездолет. Несколько минут он лежал рядом с ней, жадно вдыхая воздух.

Черт возьми, кто бы мог подумать, что старушенция такая тяжелая?

Она все еще дрожала от страха, вспоминая о головокружительном восхождении. Джомми ощутил рождающийся на ее губах вопль, мышцы его обрели привычную силу, и он зажал ей рот ладонью.

— Помолчите! — приказал он. — Или я сброшу вас вниз, как мешок картошки. Вы сами виноваты в наших бедах, и вам расхлебывать их последствия.

Его слова подействовали на нее словно ледяной душ. Джомми был поражен, как быстро она отделалась от своих страхов. Старуха была крепким орешком. Она оттолкнула его руку и мрачно спросила:

— Что теперь?

— Нам надо побыстрее придумать, как проникнуть внутрь…

Он бросил взгляд на часы и вскочил на ноги. Без двенадцати десять. Звездолет стартует через двенадцать минут. Надо было за двенадцать минут завладеть ракетой!

Он схватил Бабусю, вскинул себе на плечо и побежал к центру крыши. Уже не было времени искать двери, которые к тому же наверняка снабжены сигнальными устройствами, разбираться в этих устройствах и выводить их из строя. Оставался лишь один выход. Где-то здесь должна быть стартовая площадка, откуда звездолеты уходили в межпланетное пространство.

Ноги его ощутили едва заметный выступ. Он застыл на месте, стараясь не потерять равновесия. Потом прошел вдоль выступа — именно здесь должна находиться стартовая установка. Он извлек из кармана оружие отца и направил разрушительное пламя себе под ноги.

Сквозь метровое отверстие, которое он мгновенно проделал, показался туннель, уходящий в глубь здания под углом в шестьдесят градусов. Когда глаза Джомми привыкли к полумраку, он различил метрах в тридцати ниже темный силуэт. Нос в виде торпеды и выступающие гондолы двигателей. Было ощущение, что неподвижная и бесшумная машина обладает ужасающей мощью.

Джомми казалось, что он смотрит в жерло гигантской пушки, откуда вот-вот вырвется снаряд. Его так поразил этот образ, что он не сразу сообразил, как следует поступать дальше. Его охватило сомнение. Рискнет ли он проскользнуть в этот гладкий туннель, если ракета может через мгновение рвануться вверх и попросту раздавить его?