Миры Империума - Кейт Лаумер

Через мгновение я сообразил, что он его ест.

Последние несколько отставших — я перестал думать о них как о людях — еле держались и периодически вытягивали руки, падая на четвереньки. Догнать впереди идущих они не могли, но продолжали накатывать, десятками, тысячами. Они неслись мимо, не замечая меня.

А затем один тип отделился и поспешил к пожарной лестнице и, не сбавляя скорости, взобрался на первую площадку. Там он остановился, порылся в тускло-коричневой шинели и достал нечто, немедленно опознанное мной как оружие, хотя оно больше походило на пучок вешалок для одежды. Крысюк устроился и направил оружие вниз, через рыночную площадь, поверх голов последних улепетывающих людей, и синий росчерк молнии ударил в выветренную каменную кладку здания перед ними. Вниз, загораживая им путь, посылались каменные обломки. Толпа обогнула препятствие, оставив после себя трех раненых, корчащихся на булыжной мостовой.

Я вытащил свой старый «вальтер-6,35», прицелился и очередью рассек стрелка пополам. Он перегнулся через перила и, кувыркаясь, полетел вниз. Треснулся он будь здоров, но его дружки перескакивали или огибали его, не обращая внимания на поверженного соплеменника. Внезапно рыночная площадь опустела, остались лишь раненые. Один из троих, попавших под каменный обвал, поднялся на ноги и осматривал себя, пытаясь оценить причиненный ущерб. Я подошел к нему. Он испуганно вскинул на меня глаза, но остался на месте. Крепкий молодой парнишка, одетый как сошедший на берег моряк.

— Вот так ерунда! — крикнул он. (Именно «ерунда»; шведы почти не ругаются.)

— Сильно поранился? — спросил я. Он неопределенно покачал головой.

— Что случилось? — спросил он.— Я бежал...

— Почему?

— Крысюки. Не видел их, что ли? Все рванули, ну и мне ничего лучше в голову не пришло, так что я тоже побежал.— Он потер левую руку.— Сломал, похоже.

Он посмотрел на женщину средних лет и старика, лежащих в крови на мостовой рядом с нами. Оба были мертвы.

— Им повезло меньше.

Он глянул на красноватые каменные обломки, потом перевел взгляд на выбоину в фасаде лавки.

— Артиллерийский огонь. Кто...— Он осекся и смерил меня тяжелым взглядом.— Ты-то не бежишь. Твои дружки?

Ясное дело, он имел в виду крысюков. Я возмутился и указал на подстреленного мной чужака.

— Это он завалил тебя камнями.

Он кивнул и подошел к мертвой твари. Уличные фонари тускло освещали серую рыночную плошадь, окруженную блекло-коричневыми дряхлыми фасадами. Шаги его эхом отдавались от стен. Без них тишина казалась бы полной, не считая нескольких криков вдалеке. Мой взгляд упал на приклеенный к фонарному столбу рекламный листок: «Satt in pa blodbanken. Du kan sjalv behover ta ut»[33]. Безобидный призыв неожиданно приобрел для меня личный и зловещий смысл. Я направился туда, где парень со сломанной рукой стоял и смотрел на мертвую тварь, укутанную в старомодную шинель. Он с трудом перевернул ее на спину: длинное узкое тело посопротивлялось и тут же завалилось обратно, скрючившись на боку.

— Это не человек,— потрясенно сообщил он. Распахнутая шинель обнажила подобие трико того же мышиного цвета, что и верхняя одежда. Вполне различимые теперь руки оказались ненормально короткими обрубками, а пальцы напоминали кости, обтянутые розоватой кожей и увенчанные когтями.

— Ты назвал их крысюками,— напомнил я ему. Парень потянул носом и кивнул.

— Я столько корабельных крыс перенюхал, что за милю узнаю их вонь. Слушай, об этом надо сообщить властям.

— А то,— согласился я,— Я как раз направлялся в Имперскую разведку.

— Почему к ним? — удивился он,— Почему не в полицию?

— До них всего квартал или два,— возразил я.— А копы знают об этом не больше, чем мы с тобой. По мне, так это дело для транссетевого надзора.

— Ты о том секретном отделе, который изучает альтернативные реальности или как их там?

— В точку. Тут пахнет очень отдаленной реальностью, в которой приматы проиграли грызунам в меловом периоде.

— Я простой инженер-атомщик, — возразил мой новый знакомый,— и почти ничего не знаю обо всех этих сетевых делах. А в том немногом, что знаю, сомневаюсь! Альтернативные миры, ха! Одного вполне достаточно! С точки зрения инженера, в этом нет никакого смысла!

— Значит, надо поменять точку зрения.

— Это же бред,— заявил он, точно изготовившись к публичным дебатам.— Существуй альтернативные реальности на самом деле, мы были бы окружены ими со всех сторон. И если бы каждая А-линия отличалась от соседней только некоторыми деталями, ну, скажем, в одной корабль утонул, а в другой добрался до Исландии,— я понял, что он читал о Сети больше, чем хотел показать,— то у них имелись бы те же технологии, какие есть у нас, и наши аналоги толпами бродили бы повсюду, натыкаясь друг на друга, а то и на самих себя!

Я покачал головой.

— Нет, потому что сетевая технология оперирует глубинными силами, создающими то, что мы считаем реальностью...

— Считаем, черт побери? — перебил он.— Реальность и есть реальность, и нечего тут обсуждать!

— Вчера — реальность? — поинтересовался я.

Он открыл рот для скоропалительного ответа, но вместо этого промолчал. Я продолжил:

— А завтра?

— Javisst![34] — неуверенно произнес он, нахмурившись.— Просто вчера уже прошло, а завтра еще не настало.

— А сейчас? — не отставал я.

— Вне всяких сомнений! — решительно заявил он, сурово поглядывая на мертвую тварь у наших ног. И поправился: — Мне так кажется.

— Настоящее,— сообщил я,— всего лишь пересечение прошлого и будущего, оно не имеет временного измерения. Все имеет место либо в прошлом, либо в будущем. Это как листок бумаги, разрезанный пополам: каждая молекула бумаги либо в одной половине, либо в другой.

— Как это связано?..— начал он. Я отмахнулся.

— В нашем континууме Максони и Кочини повезло. Удивительно повезло. Они не уничтожили нашу линию.

Все соседние либо погибли, либо у них там ничего не вышло, потому-то мы и не натыкаемся на альтернативных себя, посланных по тому же заданию. Хотя я как-то раз встретился со своим альтер эго в месте, которое мы называем Изолированная-в-Пустоши-два. Пустошь — это область, где эксперименты пошли наперекосяк и растворили ткань времени, тем самым разорвав причинно-следственную связь, нарушив нормальный поток энтропии и так далее. На затронутые линии обрушились всевозможные беды. Но пара островков в Пустоши уцелела. Более или менее нормальные линии, очень близкие и схожие с нашей, линией ноль-ноль.

Он кивнул, но как-то неуверенно.