Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет - Александр Лопухин

Несение креста

Зрелище было возмутительное. Большинство народа, по-видимому, молча стояло и смотрело на кресты; но некоторые из проходивших мимо креста, быть может, некоторые из лжесвидетелей и других злоумышленников предшествовавшей ночи, все еще издевались над Иисусом в оскорбительных возгласах и насмешках, в особенности предлагая Ему сойти со креста и спасти самого Себя, если уж Он так всемогущ, что мог разрушить храм и в три дня построить его. И сами первосвященники, книжники и старейшины, менее смущенные, менее сострадательные, чем масса народа, не стыдились срамить своих седых волос и сана, и своими издевательствами отягчать и без того нестерпимые муки Божественного Страдальца. Они перед самым крестом насмешливо переговаривались между собой: «Других спасал, а Себя не может спасти. Христос, Царь Израилев, пусть сойдет теперь с креста, чтобы мы видели, и уверуем». Чернь и воины вторили этим издевательствам, и вокруг Страдальца как бы происходило дикое торжество кровожадности и бессердечия. Но Христос стоял теперь выше всего жалкого человечества, безумно праздновавшего казнь своего Спасителя, и безмолвствовал. И это божественное безмолвие было для некоторых сердец красноречивее всякой проповеди. Оно особенно поразило одного из разбойников, и он не только прекратил грубые издевательства, с которыми оба несчастных злодея относились к Распятому среди их, но и стал упрекать своего товарища за неуместное ругательство. В его душе совершился крутой переворот. По преданию, этот «благоразумный разбойник» некогда спас жизнь св. Младенцу и Приснодеве во время их бегства в Египет, и он наверно немало слышал о галилейском Пророке, который призывал к Себе всех грешников и мытарей. При виде бесконечно кроткого и всепрощающего лика Распятого в нем воскресло все, что оставалось лучшего в его сердце, и он, обратясь к Иисусу, умиленно воскликнул: «Помяни меня, Господи, когда приидешь во Царствие Твое». И на эту смиренную молитву покаявшегося злодея безмолвствовавший дотоле Христос немедленно ответил: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю».

Но около креста были не одни только враги Распятого. Были тут и люди, сердца которых страдали за божественного Страдальца. В отдалении стояло несколько женщин, которые смотрели на Него с мучительным ужасом и состраданием. В большинстве это были те женщины, которые служили Ему в Галилее и пришли оттуда к празднику с другими галилейскими богомольцами. Виднее всех в этой ужасом объятой группе выдавались матерь Его Мария, Мария Магдалина, Мария, жена Клеопы, мать Иакова и Иосии, и Саломия, жена Зеведея. Некоторые из них все ближе и ближе подвигались к кресту, и томный взор Спасителя пал на Его Пресвятую Матерь, когда она с пронзившим ее сердце оружием скорби стояла вместе с учеником, которого любил Он. Теперешнее сиротское положение ее поразило скорбью Его нежное сыновнее сердце, и Он даже на кресте проявил заботу о ней. После воскресения ей суждено быть с апостолами, и тому апостолу, которого Он любил больше всех, который был ближе к Нему в сердце и жизни, лучше всего было поручить и заботу о ней. Ему поэтому, Иоанну, которого Он любил больше, чем братьев своих, Иоанну, голова которого на Тайной вечери склонялась к Нему на грудь, Он отдал ее на попечение, «Жено, – сказал Он ей в немногих, но дышащих глубокой нежностью словах, – се, сын твой, – и обращаясь к Иоанну: – Се, Матерь твоя». Он не мог сделать движения своими пригвожденными руками, но мог показать наклонением головы. В безмолвном волнении слушали они эти слова, и с этого времени, уводя ее от зрелища, которое только терзало ее душу бесплодной мукой, «ученик тот взял ее к себе».

Был уже полдень, и в святом городе солнце должно бы освещать страшное зрелище палящими лучами нашего лета. Но вместо этого небо было мрачно, и полуденное солнце в этот великий и страшный день Господень «обратилось во тьму». Это не могло быть естественным затмением, потому что во время Пасхи было полнолуние: но это было одно из тех «знамений», которых напрасно добивались фарисеи во время земного служения Христа. Сам воздух, казалось, был полон предзнаменований, и под ногами дрожала и сотрясалась земля. Все это невольно должно было образумить самых безумных, и издевательства прекратились, потому что все, и виновные и невинные, были объяты ужасом и трепетом. Но еще страшнее этой внешней тьмы был ужас, объявший душу Христа, несшего теперь на Себе все бремя грехов человечества, и Он в девятый час дня громко воскликнул на народном языке: «Или, Или, лама савахвани!» т. е. «Боже мой, Боже мой, для чего Ты Меня оставил?»

Среди глухого движения толпы многие не расслышали всего восклицания и уловив слово: «или», вообразили что Он призывает Илию, и в страхе ожидали, не придет ли действительно этот грозный мститель за правду. Между тем Христос испытывал невообразимые муки, и в этот момент, обессилев от страдания, Он произнес глухим страдальческим голосом: «Жажду». Один из присутствующих наполнил губку из стоявшего рядом сосуда с смесью кислого вина с водой, бывшего обычным напитком римских воинов, и, надев ее на стебель иссопа, поднес к воспаленным устам Страдальца, насмешливо замечая в то же время: «Посмотрим, придет ли Илия спасти Его». Но вот приблизился и конец страданиям Сына Божия. Чувствуя наступление смерти, Он громким голосом возопил: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой!» Затем, сделав последнее усилие, Он произнес последнее слово: «Совершилось!» и мгновенно испустил дух, причем голова Его безжизненно упала на грудь.

Так закончилась земная жизнь Богочеловека, пришедшего спасти мир. Чтобы искупить греховное человечество от первородного проклятия и смерти, Он взял на Себя все необъятное бремя мирового греха и во искупление его перенес все как телесные, так и нравственные страдания, какие только могут выпадать на долю человека. Но на бесконечную глубину вынесенной Им нравственной муки ввиду того, что Ему пришлось перенести все это от того именно народа, который в течение целых тысячелетий был воспитываем и лелеян Богом, как народ избранный и возлюбленный среди всех других народов, – народа, на котором именно покоились все надежды будущего, как светоче среди глубокой религиозно-нравственной тьмы, указывает одно замечательное обстоятельство, определяющее физиологическую причину смерти Христа. Он, как известно, скончался на кресте раньше разбойников, так что римлянам не понадобилось уже применить к Нему варварский обычай перебивания голеней, и вообще смерть последовала скорее, чем это было обыкновенно. Бывали случаи, когда распятые жили на кресте по два и по три дня; между тем Христос испустил дух через шесть часов («с третьего по девятый час») по пригвождении ко кресту, и это обстоятельство, особенно ввиду того, что Он был в полном цвете лет и обладал благословенным здоровьем в течение всей своей земной жизни, уже христианской древности казалось необычайным, и она приписывала его сверхъестественной причине.

Но была и ближайшая причина. Когда воин, чтобы убедиться в действительности смерти распятого Христа, вонзил Ему копье в ребра, то из образовавшейся раны потекла кровь и вода, и это решительно указывает на то, что непосредственной причиной смерти был разрыв сердца, произошедший вследствие безмерного душевного потрясения. Избыток радости или горя, как известно, часто причиняет разрыв некоторых тканей сердца, следствием чего бывает проникновение крови в так называемое околосердие или мешочек, наполненный бесцветной водянистой жидкостью, в котором именно подвешено сердце.

При обыкновенных обстоятельствах толь ко исследование, произведенное после смерти, дает возможность открыть этот факт; но в отношении Христа в этом вполне удостоверяет нас удар копья, сделанный воином. Затем при смерти от разрыва сердца наблюдается постоянное явление, что умирающий вдруг судорожно поднимает руку к груди и издает резкий, пронзительный крик. Спаситель не мог сделать такого движения рукой, так как руки Его были пригвождены, но евангелисты ясно свидетельствуют о последнем громком вопле, за которым последовала мгновенная смерть. Таким образом, Спаситель мира буквально умер от разрыва сердца. Это бесконечно любящее сердце не выдержало того позорного самоослепления, которому поддались люди, от исступленного озлобления не ведавшие того, что творили; не выдержало оно того безграничного безумия, которое заставило людей предать лютейшим мукам смерти Того, Кто пришел избавить их от рабства смерти, вырвать их из гибельной власти ада и указать им путь к вечной жизни и вечному блаженству.

Поистине велика темная сила зла, заставившая человечество собственными руками и с неистовой яростью подрубать свое собственное древо жизни, собственными руками тиранить и казнить своего величайшего Благодетеля и Спасителя. При виде этого могло разорваться не только такое нежное, бесконечно любящее сердце, каким было сердце Христа, но даже и гранитное сердце гор. Недаром в момент смерти Христа скалы расселись и солнце померкло. Совершенное злодейство возмутило даже бездушную природу.