Вирус зла (СИ) - Илья Твиров

Герман и второй человек, так и назвавший своего имени, изобразили на лице вопрос.

— Почему именно от них?

— А больше некому. Судите сами — с недавних пор мы следим за всеми спецарсеналами и лабораториями, зазомбировать несколько отрядов террористов, никак не получится, добровольных помощников в стане Агрессора не так уж и много, и они все на виду. Остаются только микронианцы.

— Я бы с вами поспорил, уважаемый коллега, — ответил второй Старейшина, — но не стану. Возможно, Вы правы, возможно, ошибаетесь в своих прогнозах касательно исполнителей этого самого террора, но саму тенденцию Вы просчитали верно. Агрессору ничего не остается, как только пакостить нам по мелочам, изматывать нашу оборону, накапливать напряжение и создавать нестабильность в социуме. Если ему это удастся, он получит прямой выход в нашу реальность, и ему уже не понадобятся помощники. Барьеры, поставленные Странником, трещат по швам, и нам необходимо держаться, пока… пока не настанет благоприятное время.

— Простите, — не понял Виктор, — о каких барьерах идет речь?

Герман кашлянул в кулак, потом ответил:

— Странник сам Вам о них расскажет, когда появится здесь. Давай перейдем ко второй проблеме. Как я понимаю, у тебя есть идеи, как нам стабилизировать пространство фазового перехода вакуума, и остановить расползание этой злокачественной опухоли?

— Есть, — кивнул в ответ Гагарин-младший. — Но, для его реализации нам понадобится мощь всех трех па… Стражей.

— Если это реально поможет, то… почему бы и нет. Говори.

Виктор сделал глубокий вдох и начал рассказывать.

Глава 8.

Война без начала и конца.

— Ты уверен, что все правильно рассчитал? — спросил Нефедов у Виктора. Разговор шел в каюте полковника, а сам Александр Игоревич заметно нервничал, беспрестанно расхаживая взад вперед.

— Нет, — буркнул в ответ Гагарин. Он вообще последние часы на все вопросы старался отвечать односложно.

— Представляешь хоть, что произойдет, если твой план не удастся?

— Смутно, — вновь коротко и довольно поспешно ответил Виктор.

План, о котором только что упомянул полковник, в принципе, был весьма прост, что отметили даже Старейшины. Виктору не составило особых усилий убедить Германа и его приятеля в своей правоте.

— Понимаете, — сказал Гагарин-младший, — вакуум преобразовывается в чужеродный нам, потому что он есть. Для любой трансформации материи нужна, прежде всего, энергия…, ну, разумеется, сама материя, хотя это одно и тоже, и законы, по которым собственно и будет происходить трансформа. Если мы лишим вакуум энергии, то есть окончательно лишим, умертвим его полностью и абсолютно, то трансформироваться уже будет нечему.

В капитанской рубке Стража повисло долгое напряженное молчание. Все три капитана уставились на Виктора, как на демона из преисподней, Нефедов глядел на Гагарина совершенно непонимающим взором, и лишь оба Старейшины не потеряли самообладания и практически ничем не выдали своего удивления. Для Виктора не осталось секретом их замешательство, с которым, впрочем, они быстро справились.

— Хм, — протянул Герман, окидывая мостик блуждающим взглядом, — любопытное предложение. Но у нас сегодня не конкурс нестандартных идей, поэтому если Вы не потрудитесь разъяснить Вашу предыдущую реплику… — Герман развел руки в стороны, тем самым давая понять окружающим, к чему все это приведет, если Виктор не поспешит с объяснениями.

— Вот для этого мне и нужны все три Стража.

— Как Стражи способны лишить пространство энергии?

Несколько мгновений Виктор настойчиво всматривался в лицо Старейшины, пытаясь понять, действительно ли тот не понимает, о чем идет речь, или умело прикидывается.

— А… понимаю, — наконец-то во всем разобрался Гагарин, — вы многое знаете о Стражах, но видимо и для вас существуют секреты.

Старейшины переглянулись. Виктор тем временем продолжил:

— Когда мы вели бой на орбитах Протеи, «Илья Муромец» предложил мне… эм… перечень своих атакующих возможностей, среди которых имела место быть одна очень любопытная способность. Он назвал ее Умертвием. С помощью этого оружия Стражи способны начисто лишать всей и всяческой энергии весьма большие объемы пространства. Да, это отнюдь не безопасно, и частое использование подобного рода возможностей Стражей губительно сказывается на физическом вакууме Домена.

Теперь Виктору удалось удивить даже Старейшин. На их лице гуляла смесь самых разных чувств: от удивления до недоверия и даже страха. Лишь громадным усилием воли Герман и его товарищ сумели привести свои мысли в порядок и мыслить конструктивно.

— А мне всегда казалось, что уж Стражей мы изучили вдоль и поперек, — ухмыльнулся Герман своему коллеге.

Тот покачал головой в знак согласия, снисходительно посмотрел на параморфа.

— Слова Странника продолжают сбываться. Не так ли?

— Так…

— Хорошо, — сказал приятель Германа, — Стражи в твоем распоряжении. Надеюсь, все будет выглядеть так же просто, как и на словах.

Позднее Самсонов, с которым Виктору удалось перекинуться парой фраз в коридоре, подчеркнул, что так просто еще никому не удавалось уговорить Старейшин, и это с учетом того, что Виктор предложил им фактически авантюру чистой воды.

— Мы у цели, — раздался голос инкома по всему кораблю.

— Пора, — сказал Нефедов и первым вышел из своей каюты.

Внутреннее убранство корабля имело свойства вариабельной топологии, и могло изменяться совершенно незаметно для человека, убирая одни коридоры и добавляя другие. Благодаря этому из одного конца паракрейсера в другой можно было попасть за считанные секунды, минуя все лишние скомпактифицированные пространства. Эта технология пока еще была известна людям только на бумаге, но и земные инженеры уже вплотную подходили к ее реализации.

На мостике оба оказались меньше чем за пол минуты. В течение еще примерно минуты появились Федор Матвеевич и академик Самсонов.

— Будь добор, дай четкое изображение пространства перед тобой, — обратился к инкому Стража Федор Матвеевич.

Внутреннее убранство мостика плавно исчезло, свет померк, и четверка людей опустилась в пространство всеобъемлющей пустоты. Впереди, прямо по курсу «Ильи Муромца», чернота, ни отмеченная ни одним росчерком звезды, плавно подергивалась еле заметной рябью, и смотреть на нее было очень неприятно. Что-то невидимое, таинственное пряталось там, заставляло вздрагивать и колотиться сердце.

— Впечатляет, — мрачно произнес Нефедов.