Блеск и нищета российского ТВ - Федор Раззаков

Думаете, мало таких новодворских и ганопольских работает на российском ТВ? Да сколько угодно. Они в свое время дружно разваливали СССР, дабы понравиться Западу и начать строить с его помощью «цивилизованную» Россию. Цивилизованная в их понимании – это холуйствующая, компрадорская. Ведь большую часть советской интеллигенции составляли так называемые либералы-западники, которые только на словах любили советскую власть, а на самом деле давно мечтали, чтобы она пала и на русскую землю ступил чужой сапог – западного цивилизатора. Эти люди никуда не делись – они продолжают свою деятельность уже в российских СМИ (на том же телевидении их большинство) и жуть как не хотят ссориться с цивилизаторами. Ведь им хочется ездить по заграницам, а не чахнуть в «лапотной» России с ее необразованным и неотесанным народом. Естественно, когда началась война Грузии с Россией, они всей душей сочувствовали первой, но вслух вынуждены были петь дифирамбы второй.

Однако всем их верноподданническим заклинаниям грош цена в базарный день. Стоит России ввязаться в более серьезный конфликт с Западом, как продажное нутро либерала тут же вылезет наружу, как это было в годы горбачевской перестройки. Как заявил один из видных деятелей российского ТВ: «Я демократ, потому что люблю баночное пиво и не хочу, чтобы оно закончилось». Поэтому стоит Западу, к примеру, начать торговую войну с Россией и перестать кормить ее (а свое сельское хозяйство мы, по сути, загубили), как все эти любители баночного пива тут же поднимут руки вверх. Предав свою страну однажды, они не посчитают большим грехом предать ее и в следующий раз.

Между тем российское ТВ во время войны с Грузией занимало куда более мягкую позицию, чем то же грузинское. То было куда более агрессивным по отношению к России, ставя целью конкретно настроить свой народ не только против страны, с которой каких-нибудь двадцать лет назад они делили общую судьбу под одним небом, но и ее народа. Вот как это описывает в «Комсомольской правде» (номер от 19 августа 2008-го) очевидец – журналист В. Ворсобин: «Я подсознательно долго не хотел включать этот чертов телевизор. Весь Тбилиси завороженно сидит у ящиков – в ресторанах, в магазинах, в гостиницах… У зрителей напряженные, даже злые лица…

В одном кафе в компании знакомых грузин я все-таки посмотрел грузинский эфир. На экране жуткий нон-стоп. Трупы грузин, кричащие беженцы, полыхающие руины, страшные русские военные.

Сюжеты об «оккупационных войсках» – самые безумные. Режиссеры творят чудеса – камера ловит лишь гримасы, микрофон – только мат. Лишь раз в экране появляется спокойное лицо русского сержанта.

– Откуда приехали? – спрашивает его журналист.

– Из Шали. Чечня, – простодушно улыбается парень.

Интервью обрывается. Снова трупы, беженцы… Затем из экрана чуть не вываливается победоносный Саакашвили. Грузинский не понимаю, поэтому прошу перевести хоть часть новостей. Переводят. Если верить телевидению, я действительно немец, которого занесло в Москву где-то в сентябре 41-го…»

Да, совсем недавно – каких-нибудь 20–25 лет назад – у нас была единая страна и единое телевидение. И в том же Тбилиси транслировались русские передачи из Москвы, русские фильмы, где речь шла о дружбе и интернационализме. И не было никаких войн, разве что иногда вспыхивали отдельные локальные конфликты, которые чаще всего заканчивались полюбовно, то есть бескровно. Теперь же мир сошел с ума: грузины воюют с русскими! Думаете, это сумасшествие возникло само собой? Нет, его специально взращивали, пестовали с помощью того же телевидения. Это оно на протяжении всех этих лет после распада СССР оплевывало нашу общую историю, выпячивало в ней исключительно трагические моменты, устраивая из этого настоящие пляски на костях. Все это выдавалось за «поиски исторической правды». На самом же деле – это амбициозные политики и их верные прихвостни из медиасообщества, прикрываясь «поисками правды», стремились таким образом закрепиться у власти и перетянуть на свою сторону как можно больше рядовых граждан. Как видим, им это полностью удалось, если два некогда братских народа теперь стреляют друг в друга.

Если советское ТВ пропагандировало гуманизм, веротерпимость, интернационализм, то нынешнее российское культивирует в людях самые низменные пороки: насилие, шовинизм, бескультурье. Причем нельзя сказать, что общество не сопротивляется этому. Например, во всевозможных социологических опросах все больше россиян бьют тревогу и подают верхам конкретные сигналы о том, что с отечественным ТВ явно не все благополучно. Так, в середине августа 2008 года «Комсомольская правда» провела интернет-опрос, вынеся на обсуждение один вопрос: «Что больше всего раздражает вас на нашем ТВ?» Ответили почти две тысячи человек. Проценты распределились следующим образом:

35 % назвали главными раздражителями насилие, кровь, убийства;

29 % – рекламу;

17 % – позднее время показа хороших фильмов;

16 % – бесконечные сериалы;

9% – излишнее внимание сплетням, скандалам;

8% – «лубочное», сказочное отображение действительности;

7% – мат.

Отметим, что подобные опросы проводятся в обществе чуть ли не каждый год, однако воз, как говорится, и ныне там. Эфирная политика телебоссов в основе своей практически не меняется, что наводит на определенные вопросы. Например: а может ли вообще российское телевидение измениться при нынешнем режиме? Не является ли оно зеркалом того общества, которое построено у нас после развала СССР? Короче, изменится само общество – изменится и телевидение.

Звезды телевидения

Андрей Малахов

А. Малахов родился 11 января 1972 года в городе Апатиты Мурманской области в простой семье: его отец инженер, мама – заведующая детским садом. Отметим, что Апатиты стали городом незадолго до рождения Андрея – в 1966-м (до этого он 31 год считался поселком и был основан в связи с разработкой Хибинских месторождений) и насчитывали тогда порядка 50 тысяч жителей. То есть городок был небольшой.

Детство Малахова было вполне обычным и ничем не примечательным. Он, как и миллионы мальчишек, любил играть в войну, в казаков-разбойников (благо тогда эти игры широко практиковались в среде советских подростков). Правда, было еще одно увлечение, о котором сам Андрей теперь вспоминает без какого-либо стыда: он обожал лазить с друзьями… по помойкам. Это увлечение нельзя было назвать в те годы массовым, в отличие от дня сегодняшнего, когда чуть ли не каждая помойка является сферой интересов со стороны бомжей и беспризорников, которых в стране насчитываются… миллионы. В советские годы помоек было меньше и содержимое их было гораздо скромнее.

В школе Малахов учился хорошо и был активным общественником: как сознательный пионер являлся председателем совета дружины. Параллельно он учился в музыкальной школе, правда, больших лавров там не снискал. По его же словам: «Да я сразу понял, что Ойстрахом не быть – отбывал повинность спустя рукава. На родительских собраниях в музыкальной школе всегда проходят показательные концерты детей. Так вот, меня всегда первым ставили, чтобы я где-нибудь в середине впечатление не испортил своей игрой. Меня же потом ставили ведущим концертов – только чтоб не играл! Зато писали на афише большими буквами – концерт ведет Андрей Малахов. Я был на седьмом небе от счастья…»

Среднюю школу Малахов закончил в 1989 году с серебряной медалью. К тому времени он уже давно определился с будущей профессией – журналистика. Почему именно она? Дело в том, что широкий интерес людей к СМИ пробудился в Союзе именно тогда – в горбачевскую перестройку. Газеты, журналы, а также ТВ с радио буквально соревновались друг с другом, развенчивая прошлое и настоящее, и этот «угар нэпа» (а перестройку сравнивали именно с ним) захватил своим пафосом миллионы людей, особенно молодых. И если журналистика и раньше считалась одной из престижных профессий, тот в конце 80-х ее популярность вознеслась на еще большую высоту. Все хотели разоблачать, как Александр Невзоров, обаять, как Владислав Листьев, и выглядеть, как Урмас Отт. Не стал исключением и Андрей Малахов.

Приехав в Москву, он с первого же захода поступил на факультет журналистики МГУ. Поскольку синдром провинциала не просто сидел в нем, а буквально управлял каждым его шагом, учился Малахов с остервенением. А все потому, что хотел доказать и себе и всем окружающим, что даже он, выходец из заштатного провинциального городка, может сделать так, что весь мир будет лежать у его ног. В итоге в конце обучения он, как претендент на красный диплом, был отправлен на годовую стажировку не куда-нибудь, а в США, в Мичиганский университет. О том, как он там жил, Малахов вспоминает следующее: «Нам давали 200 долларов. Плюс бесплатное общежитие и завтрак, довольно приличный. Прямо как в пятизвездочном отеле: наесться можно было на целый день да еще пару яблок или бананов с собой прихватить. Но начинались летние каникулы – негде стало жить: общежитие надо было либо освобождать, либо платить за него по американским меркам. Двухсот баксов не хватало. Комнату в том маленьком городке стоило снять 150 долларов, а общага получалась еще дороже. Декан факультета журналистики, узнав, что я получаю так мало, сжалился и разрешил пожить в собственном коттедже – он все равно уезжал на время каникул отдыхать с женой в Майами. В мои обязанности входило только кормить кошку и поливать цветы. Времени у меня было до фига, и я устроился в местную гостиницу – три раза в неделю по семь часов продавал газеты. Платили пять долларов в час – я уже был богатым человеком!