Ветер разлуки - Соня Мармен

– Fraoch Eilean! – кричал он снова и снова, отчаянно ища глазами отца.

Пушки дали залп, и запах пороха проник сквозь поры кожи, опалил изнутри грудь. Брат бежал следом, звал его, просил вернуться. Александер обернулся, собираясь сказать ему, чтобы он оставил его в покое, но из-за наведенного на него дула мушкета вынужден был застыть на месте. Джон решил подстрелить его, чтобы помешать совершить глупость? Или чтобы отомстить? В панике он бросился бежать. Из-за спины еще раз донеслось «Александер!», потом раздался щелчок. В тот миг, когда пуля вонзилась в плечо и свалила его на землю, он встретил взгляд светлых глаз… а потом увидел испуганное лицо отца. Джон закричал. Александеру никогда не было так больно, но душа страдала сильнее тела. Джон… Почему? Неужели это дедушка Лиам его пальцем нажал на спусковой крючок? Александер закрыл глаза. Ему хотелось умереть.

Вцепившись пальцами в одеяло, Александер сел на своей подстилке. Он задыхался, как после быстрого бега. Потревоженный его криком, прибежал Колл.

– Алас, ты в порядке?

Еще не оправившись до конца от пережитого ужаса, он кивнул и проглотил комок в горле. Брат нашел свою флягу с водой и протянул ему.

– Опять кошмар?

Александер снова кивнул. После того боя у мельницы один и тот же сон снился ему каждую ночь, и он просыпался весь в поту. Но на этот раз нечто новое добавилось к образам, не перестававшим его преследовать. Что же это было? Взгляд противника, такой же ясный, как и у О’Ши. И чуть дальше – испуганное лицо отца. Что-то зазвучало по-новому, но что?

Что крикнул ему Джон перед тем, как выстрелить? Он снова и снова вызывал в памяти лицо склонившегося над ним брата. Джон шептал какие-то слова. Но какие? Вспомнить не получалось, все перемешалось, перепуталось… На смену этой картинке пришла другая: армия хайлендеров отступает, измазанные в крови и земле ноги заслоняют ему небо… Его пинают свои же, его оставляют умирать на Драммоси-Мур!

Он очнулся много позже во дворе какой-то фермы. На него ласково смотрел старик, странным образом похожий на Бога.

С перевязанной головой, уставший и осунувшийся, Александер старательно смазывал металлические части ружья, пока его товарищи, сидя на солнышке, играли в кости, устроившись вокруг деревянной колоды. Настроение у солдат было не радужное. Из осаждающих они превратились в осажденных. Уже десять дней армия шевалье де Леви рыла окопы и бомбардировала с Полей Авраама городские укрепления, причем из брошенных там англичанами пушек. Положение не было отчаянным, но и радоваться было нечему. Только прибытие подкрепления могло обеспечить им истинную победу и стабильный контроль над городом.

Сражение возле леса Силлери и дороги на Сент-Фуа имело катастрофические последствия: двести шестьдесят убитых и более восьми сотен раненых. Противник тоже понес потери, но, предположительно, не столь значительные. Мысль о том, что армия лишилась четверти боевого состава, не назовешь утешительной… Ожидание было мучительным.

Капитана их полка убили в бою, и его патент получил Арчибальд Кэмпбелл из Гленлайона. Теперь рота подчинялась непосредственно ему, и Александер был этому очень рад. Рана причиняла новоиспеченному капитану сильные страдания, но он настоял на том, чтобы дать смотр своим людям и похвалил их за проявленное в сражении мужество. Александеру и Коллу в знак благодарности он передал две бутылки лучшего шотландского виски, какое оставалось у него в запасе. Братья выпили его вместе с товарищами по казарме, и вечер, как обычно, закончился в таверне.

Опасаясь не устоять перед заигрываниями какой-нибудь женщины из тех, кто еще оставался в городе, Александер не стал злоупотреблять спиртным. Он скучал по Изабель и с нетерпением ждал новой встречи. Десятки раз он подавлял в себе желание бросить все и дезертировать, подавлял ради Колла.

Он в последний раз проверил механизм ружья и с удовлетворением поставил его к стене. Потом достал из споррана колечко, вырезанное из того же самого рога, что и медальон Изабель. Он сделал украшение совсем маленьким, как раз по руке… Эмили, которую попросил примерить колечко, – пальцы у них с Изабель были одного размера. Он уже знал, какой вырежет на нем узор, набросок он предварительно нарисовал угольком на клочке бумаги.

– Чем ты занят? – спросил Колл, заглядывая брату через плечо. – Новый заказ?

– Нет. Решил сделать… так, безделушку, – ответил Александер сердито.

Ему не хотелось рассказывать, потому что он знал – Колл этого не одобрит.

Брат же какое-то время внимательно рассматривал заготовку, потом вздохнул.

– М-да…

И сел напротив.

– Сегодня утром ты выучил несколько новых слов? – спросил Александер, спеша сменить тему разговора.

Колл расхохотался и продемонстрировал свои успехи в изучении французского. Он завел дружбу с одной вдовушкой, и Александер подозревал, что уроками языка их встречи не ограничивались. Последние несколько недель Колл пребывал в прекрасном расположении духа.

– Неплохо, «мон фрэр»[171]! Я рад, что твоя учительница не только хорошенькая, но и старательная. А мне приходится довольствоваться уроками Гектора Макензи. С ним не так-то весело изучать язык великих поэтов!

Глухой рокот, донесшийся издалека, привлек всеобщее внимание. Игроки даже забыли о своих костях. Все настороженно вслушивались, пытаясь определить, откуда доносится шум толпы. На одно страшное мгновение Александер предположил, что это французы проникли в город. Но крик радости быстро развеял все опасения и был подхвачен десятками голосов. Солдаты в едином порыве сорвались с места и побежали по улице. Некоторые были полуодеты, иные забыли положить инструмент, с которым работали в мастерской.

– На горизонте корабль! В порт входит корабль! – крикнул кто-то.

Новость распространилась с быстротой молнии. Гарнизон ликовал, и солдаты с радостными воплями спешили к городским укреплениям.

– Английский или французский?

– Пока не видно.

– Это фрегат! Подплывает!

– Но чей на мачте флаг?

– Погодите-ка…

На набережной в Нижнем городе собралась толпа. На мысе Диамант и террасе замка Сен-Луи, над которым развевались три британских флага, тоже было многолюдно. Притихнув и затаив дыхание, все с волнением ждали, когда же на корабле поднимут флаг. Наконец на юте показался британский флаг, затрепетавший на ветру. Город взорвался радостью: напротив городских укреплений готовилось отдать якорь первое английское судно!

От пушечной канонады вздрогнула земля. Солдаты кричали, подбрасывали в воздух головные уборы. Всеобщую радость невозможно было описать. Это была победа. «Lowestoff» был предвестником прибытия целого флота. Они получат продовольствие, оружие и личный состав… Но для Александера событие, которое произошло девятого мая, имело еще более важное значение – оно обещало воссоединение с Изабель.