Король снов - Роберт Силверберг

— Не вижу причины, почему бы нам не выпить, — ответил Деккерет. Бокалы тут же были наполнены вином. Деккерет снова — он не мог ничего поделать с собой — попытался тайно проследить, станут ли наливать ему из той же самой бутылки, что и Гавиралу, как это происходило накануне. Впрочем, бокалы наливались подряд, так что было просто невозможно налить ядовитый напиток в какой-нибудь избранный бокал, разве что Гавирал решился бы прикончить вместе с гостями изрядную толику своих людей.

Гавирал провозгласил тот же самый тост за сердечность и согласие, что и накануне вечером, и все сделали по небольшому, чисто символическому глотку вина. Мандралиска, как и прежде, не пил.

Затем Гавирал перешел к делу.

— Наши предложения изложены в этом документе, мой господин. А это, как вы знаете, наш первый советник граф Мандралиска. Он ознакомит вас с текстом, составителем которого он и является, и сможет ответить вам на любой вопрос, который может у вас возникнуть, пункт за пунктом.

Деккерет кивнул. Мандралиска, сопровождаемый, как всегда, своими тремя фаворитами, с важным видом обошел вокруг всего длинного стола и приблизился к Деккерету. Только теперь Деккерет увидел, что кривоногий адъютант нес под мышкой свиток пергамента, который он вручил Мандралиске. Советник целиком развернул его перед собой и несколько секунд изучал, будто желал удостовериться, что его адъютант ничего не перепутал, и наконец, по-видимому удовлетворенный, наклонился вперед и положил свиток на стол перед Деккеретом.

— Если вам будет угодно, мой господин… — произнес Мандралиска странным тоном, в котором Деккерету послышалась смесь раболепия и с трудом сдерживаемой ярости.

А потом вокруг воцарилась гробовая тишина, так как Деккерет начал просматривать документ.

Прочесть этот свиток оказалось далеко не легким делом. Текст был очень многословным, почерк — убористым, каллиграфия декоративная и старомодная со множеством раздражающих завитушек, росчерков и декоративных виньеток Поэтому чтение, скорее, походило на расшифровку и потребовало от Деккерета внимания и глубокой сосредоточенности. Продираясь сквозь ряды чрезмерно красивых букв, он скоро обнаружил, что документ открывается длинной и витиеватой преамбулой, из которой, похоже, следовало, что Самбайлиды просили всего лишь о предоставлении автономии своей провинции и восстановления старинных прокураторских прав. Но далее следовали другие пункты, вступавшие в вопиющее противоречие с введением, и в этих пунктах говорилось о претензиях гораздо более крупного масштаба. На деле они сводились к отказу подчиняться императорскому правительству, провозглашали абсолютную независимость Зимроэля и полное отстранение всемирных властей от управления континентом.

— Какие-нибудь трудности, мой господин? — спросил Мандралиска, выглядывая из-за плеча Деккерета и наклоняясь почти вплотную к пергаменту.

— Трудности? Нет. Но мне кое-что в ваших вводных утверждениях показалось нелогичным. Пожалуй, я прочту еще раз.

Нахмурившись, он возвратился к началу, стремясь разобраться в изложенном излишне витиеватым языком содержании статей, найти в каждом утверждении содержащиеся там — он это чувствовал — противоречия. Эта задача требовала самой глубокой сосредоточенности, так что Деккерет постарался сосредоточиться.

Но он не успел погрузиться в содержание пергамента настолько глубоко, чтобы не заметить краем глаза яркой вспышки лезвия ножа, который Мандралиска внезапно выхватил из кошеля, привешенного к его поясу, не услышать, как испуганно вскрикнула Фулкари. Но все произошло настолько стремительно, что он успел всего лишь немного податься вперед, к столу, инстинктивно уклоняясь от удара, нацеленного ему в спину.

И тут, за долю секунды до неизбежного удара, длинноволосый юноша, второй адъютант Мандралиски, резко рванулся вперед, подхватил бокал с вином, стоявший под рукой у Деккерета, и выплеснул его содержимое в глаза своему господину. Одновременно он второй рукой попытался ухватить вооруженную руку Мандралиски. Полуослепленный граф, уклоняясь от захвата, извернулся кругом и, казалось, наугад яростным движением рубанул кинжалом. Но лезвие вонзилось в горло мальчишки, на котором сразу же проявилась ярко-алая полоса. Юноша обмяк и отшатнулся назад. А уже в следующее мгновение рядом с Деккеретом, будто ниоткуда, возник Септах Мелайн с обнаженной шпагой в руке и ужасным криком, больше похожим на боевой рык Гиялориса, потребовал, нет — непререкаемо приказал Мандралиске отступить от особы короналя.

Глаза Мандралиски все еще были залиты вином, он почти ничего не видел, но безошибочно отскочил в сторону, туда, где, широко разинув рот от изумления и ужаса, стоял лорд Гавахауд. Граф выхватил из ножен богато изукрашенную парадную рапиру, которую тщеславный Самбайлид нацепил на себя в качестве украшения, и, все еще продолжая пытаться проморгаться, молниеносно обернулся, чтобы встретить атаку Септаха Мелайна.

— Эй, вы, — холодно окликнул его Септах Мелайн, останавливаясь и швыряя Мандралиске носовой платок, который был у него в рукаве. — Вытрите лицо. Я не стану убивать человека, который не может меня разглядеть. — Он дал удивленному Мандралиске момент, чтобы протереть глаза, а затем снова двинулся вперед, совершая клинком почти неуловимые глазом мелкие движения.

Деккерет, совершенно обескураженный и озадаченный случившимся, привстал со своего места. Но ничего уже нельзя было поделать. Септах Мелайн и Мандралиска яростно сражались между собой, стремительно передвигаясь по лугу. Деккерет никогда еще не видел, чтобы два клинка двигались с такой молниеносной быстротой. Септах Мелайн был самым быстрым из всех людей, когда-либо державших в руках меч, и все же Мандралиска раз за разом отражал его атаки, уверенно парировал выпады, демонстрируя высочайшее искусство фехтования, финты, уходы, контрвыпады, и все это с невероятной быстротой. Да, он не мог нанести ни одного удара, который Септаху Мелайну не удалось бы встретить и отразить, все же… все же… видеть, как Септах Мелайн топчется на месте и никак не может прорвать защиту…

И тут Мандралиска отскочил назад, подальше от своего грозного противника, наклонился, схватил горсть мягкой плодородной луговой земли и швырнул ее в Септаха Мелайна. В отличие от Септаха Мелайна, он нисколько не смущался перспективой драться с человеком, который его не видел. Ком земли попал Септаху Мелайну точно в лицо, запорошив глаза, забив ноздри и рот, и когда тот остановился на мгновение, кашляя, отплевываясь и протирая глаза, Мандралиска ринулся вперед в яростной бешеной атаке, нацелив острие своего клинка в центр груди Септаха Мелайна.