Летучий корабль - Фанфикс.ру rain_dog

Вот когда я это услышал, я и понял, что, похоже, ловить нам больше нечего… Вспомнил и про школу, и про то, как он приходил ко мне в июне, и как я ему практически твою жемчужину продал, и как ему гадостей наговорил… В общем, я чуть было не подписал тот пергамент, но тот доктор мне сам посоветовал обдумать все до завтра, попробовать обратиться к Довиллю, а уж потом принимать решение. А к Герми даже не пустил, сказал, что у меня такое лицо, что с ним можно посещать исключительно похороны и поминки.

И вот, брат, сижу я сейчас дома и совершенно не представляю себе, как мне быть. Если я к нему не пойду — век себе этого не прощу. А как идти — даже не представляю. Он же мне точно откажет. Станет он варить зелье для нас? Я бы на его месте не стал. Да и зная его… А в то же время, если выхода больше нет? Да и это не выход. Я уж и так, и этак прикидывал, что я ему скажу, да я хоть в ноги ему буду падать — что это изменит!

Так что кроме тебя мне никто и подсказать ничего не сможет. Как думаешь, откажет он мне? Напиши скорее ответ, потому что завтра с утра мне к нему идти. Вот черт, теперь я о каждом своем слове жалею! Что мне стоило тогда быть с ним повежливее! А теперь я даже и просить его толком ни о чем не смогу. Эти в Мунго долго ждать не станут, сами сказали, потому что, если я буду тянуть, то и Герми может умереть. Напиши, брат, что мне делать!»

И я немедленно пишу ответ, ведь в данном случае не над чем размышлять — это можно сделать и позже, а сейчас: «Иди к нему. Сейчас ведь еще не очень поздно — беги немедленно, не жди до завтра! Тут нечего тянуть. Ради Герми надо попробовать все. Если откажет, ищи других зельеваров — я пришлю вам деньги. Если он потребует от тебя чего-то, связанного со мной…» — тут моя рука замирает всего на секунду, я вдруг понимаю, что Рон спрашивает моего совета не просто потому, что не знает, как ему поступить, а потому, что, вероятно, ждет от меня вполне конкретного разрешения — сдать меня, если это будет необходимо для спасения Герми, так что я просто пишу дальше: «делай все, что хочешь, но только если это будет действительно необходимо, если таково будет его условие». Я имею в виду, что Рон вовсе не обязан обрушивать на Довилля свое сокровенное знание о том, что я жив, если тот его об этом даже и не спросит. В конечном итоге, моя жизнь в этом случае просто полетит к чертям. Сколько бы я не видел его во сне — в жизни он вовсе не похож на того, кто мне снится. Если он найдет меня, он запросто разрушит всю ту жизнь, что я потихоньку собираю для себя — медленно-медленно, словно строя дом из детского конструктора.

Я выхожу на улицу, бреду к дому, роняя пепел на сухой асфальт. Герми… Рон… как все нелепо. Казалось бы, что может быть проще? Она беременна, они счастливы, но отчего-то именно их ребенок не может выжить без помощи бывшего пирата и министра. А ведь у них практически нет шансов на то, что Довилль согласится. Хотя, почему нет? Он умеет быть добрым с совершенно посторонними людьми, взять хотя бы Кейт или Лиз… Может быть, я зря написал Рону, что он может выдать меня только в крайнем случае? Может статься, только то, что он прямо с порога объявит Довиллю, что я жив, и что он берется разыскать меня, заставит бывшего зельевара хотя бы выслушать его? Опять жизнь за жизнь? Глупо, правда? Вызывали? Говорят, тут у вас надо умереть за кого-то? Я мигом, это как раз моя специализация. Не надо умирать? Еще лучше! Просто ради того, чтобы спасти Герми, может понадобиться отбросить куда подальше остатки своей гордости, наплевать на все мои планы выстроить для себя совершенно другую жизнь — жизнь человека, который никому больше ничего не должен. Получается, опять должен… Если бы в те дни Довилль потребовал бы от Рона найти меня, а потом приехал бы сюда и заставил меня остаться с ним — у меня бы вновь не было выбора. И выходило, что Рон вновь попросил у меня отдать все, что я имею. И я не смог отказать…

- Здравствуйте, Юэн, — говорит мне хозяйка, у которой я снимаю квартиру, встречая меня внизу, — завтра похолодание обещают, Вы слышали?

Я не слышал.

- Вы, наверное, думаете, что у нас тут всегда тепло. Еще снег выпадет, вот увидите! А Вы ходите в одной легкой куртке…

- Спасибо,— отрешенно благодарю я, поднимаясь к себе на самый верх.

Похоже, я вызываю у нее какое-то подобие материнских чувств…

«Послушай, мы могли бы… Это всего лишь тело, глупый…» Что он там еще говорил мне? Почему я решил, что он может спросить Рона обо мне? Ведь меня похоронили полгода назад… Но если Рон скажет сам? Обменяет меня на Герми и своего нерожденного сына? Я чувствую себя последней дрянью, но даже не сомневаюсь, что Рыжий будет готов и на это. Я не могу представить себе, что бы я сам делал на его месте, выбирая между женой и другом. Боюсь, на этот раз выбор просто не может быть сделан в мою пользу. И мой мелодраматический уход из магического мира обернется просто глупой ребяческой выходкой.

Я включаю ноутбук и впервые захожу в ту, нашу с ними почту прямо из дома — в тот момент мне кажется, что моя конспирация уже не имеет смысла. Если Рон последовал моему совету и отправился к лорду Довиллю немедленно, то он может написать мне через пару часов. Я не могу спать, я не вижу сейчас ни малейшего смысла заниматься хоть чем-то. У меня даже мелькает безумная мысль: бежать, бежать немедленно, куда глаза глядят, не позволить им найти меня… Идиот. Значит, пусть с Герми случится все, что угодно, а мне плевать, хочу маггловской вольницы … Жизнь, кажется, написала для меня только один сценарий, в нем бесконечно спасают и спасают: мир, друзей, подруг, избитого на поединке Маркуса Флинта, нерожденных детей. И всего одна кандидатура на роль спасителя…

Когда я, наверное, уже в пятый раз за последний час обновляю страничку, а там по-прежнему тишина, я понимаю, что в три часа ночи Рон вряд ли еще может быть у Довилля. Так что мне ничего не остается кроме как отправиться спать. А то письмо, которого я так ждал накануне, приходит лишь вечером следующего дня, а я так и сижу за столом, курю сигарету за сигаретой и радуюсь, когда мне удается выстроить в ряд несколько шариков одного цвета на мониторе, и они куда-то исчезают, освобождая место для следующих.

То письмо Рона приносит мне одну из самых непостижимых историй в нашей жизни:

«Привет, Гарри! Извини, что я сразу не написал, тут все так закрутилось со вчерашнего вечера, что я только-только уложил Герми спать, а сам устроился на кухне, чтобы немного перевести дух. Брат, знаешь, у нас, кажется, все в порядке, нет, в порядке все будет в апреле, но пока вроде бы… В общем, он сказал, что уверен, что спасет и ребенка, и Герми! Ты понимаешь, кто это сказал? Это, Гарри, только что пообещал нам капитан Довилль собственной персоной! И хотя мне по-прежнему непонятно, как ты… ладно, не мое дело, но я сегодня тоже готов носить его на руках, дарить цветы и ставить памятники при жизни! И еще — ты в безопасности! Он не спрашивал — я не говорил! Ты же сказал, что только в крайнем случае.

Все, попробую рассказать, как все так получилось. Понимаешь, я вчера почти ничего не соображал, когда ждал от тебя ответа, а потом, когда пришло твое письмо, подумал, что мог и не ждать — и так было ясно, что ты напишешь. Но вот твое «распоряжение» сейчас же отправляться к Довиллю несмотря на вечерний час было очень кстати — я так боялся к нему идти, что и с утра бы задницу от стула не отодрал. А так, можно считать, ты дал мне пинка. Только вот аппарировать я все равно не стал, а потащился к нему пешком, чтобы время потянуть. Вчера еще дождь был знатный, так что когда я добрался до дверей его особняка, с меня текло так, будто на меня ведро вылили. Я даже подумал, что это и неплохо — может быть, хоть растрогаю его своим жалким видом… Хотя смешно, разве его этим проймешь? Мокрый дрожащий Рон Уизли у дверей бывшего господина министра! Звоню в дверь — почти уверен, что либо не откроют, либо выйдет какой-нибудь расфуфыренный дворецкий и объявит мне, что лорд в такой час никого не принимает, а таких, как я, вообще не принимает никогда. И вот дверь открывается, я уже собираюсь объяснять, что мне нужно, глаза поднимаю — а он сам передо мной и стоит. Знаешь, ну, обычный такой, в джинсах, свитере, сигару в руке держит, маленькую такую.

- Уизли, — спрашивает (он же меня иначе и не называет), — случилось что-нибудь?

Знаешь, я же вообще был уверен, что он со мной разговаривать не станет, а тут вдруг что случилось? И я, представляешь, от избытка чувств взял и плюхнулся перед ним на колени, а вот что говорил — вообще не помню, хоть убей. Опомнился только, когда оказался у него в гостиной, сухой (я даже не заметил, как он на меня чары наложил), в кресле, а он мне бокал виски в руки сует. «Выпейте», — говорит, — «и успокойтесь. А потом попробуйте связно еще раз объяснить, что случилось с Вашей женой». И я, как под заклятием, и виски выпил, и весь разговор с доктором из Мунго ему пересказал, и начал извиняться за то, что в июне ему наговорил, но это он даже и слушать не стал. «Что же Вы», — говорит, — «взрослый маг, бывший аврор, имеющий хоть какие-то зачатки знаний по колодомедицине, не смогли понять еще неделю назад, что с Вашей женой что-то не так? Если бы она не пошла в университет, она могла бы просто умереть во сне через несколько дней». Когда он это сказал, я сам чуть не умер, но, все равно, сижу и повторяю: «Вы нам поможете, сэр?» И думаю, сейчас он скажет, мол, с какой стати я вам должен помогать. А еще понимаю, что вот сейчас и продам тебя со всеми потрохами, потому что деваться мне будет некуда. А он вдруг говорит: