Этот выбор - мой - Su.мрак

- Я помогу Вам. Кроме того, нам надо сварить «Живую Смерть» по рецепту Слизерина. Времени осталось мало. Герми, на какое время завтра назначена свадьба?

- На пять часов вечера.

- Успеем. Ты с Кингсли и Блейз с Драко, садитесь за разработку предложений Визенгамоту, а мы с Джейн и Алексом – займёмся зельями. Да, надо послать сообщение нашим, чтобы потихоньку подтягивались в замок, вместе с надёжными союзниками. Рон… А где Рон? – юноша обвёл взглядом лица друзей.

- Когда Северуса и Сезара арестовали, он с братьями и сестрой, попытался проникнуть в Азкабан и незаметно вытащить их оттуда. Ему даже удалось вскрыть магическую защиту тюрьмы. А потом, они попали в какую-то ловушку… В общем, близнецы сумели вырваться и вытащить раненых. Энтони и Джинни пришли в себя, а Рон… Рон до сих пор без сознания. Мы не понимаем, что с ним произошло. Диагностические чары его просто «не видят».

- Та-ак! Где он? Я должен его осмотреть.

- В соседней с тобой палате, - Алекс помог ему подняться и, перекинув руку юноши через своё плечо, повёл целителя в комнату друга.

На удивление, Рон выглядел неплохо. Он не так исхудал, как Гарри и казался скорее спящим, чем находящимся без сознания.

- Как вы его кормите?

- Вот в этом-то, и вся странность. Когда подносишь ложку с едой, он открывает рот и глотает пищу, но привести его в сознание мы не можем.

Целитель подошёл к постели друга, сосредоточился и стал водить руками над его телом. Магия знакомо покалывала пальцы, от ладоней исходило зеленоватое свечение. После пяти минут подобных «процедур», Гарри вздохнул с облегчением:

- Всё. Завтра он очнётся.

- Что с ним?

- Они попали под какое-то серьёзное проклятие. И как самый сильный маг в группе, Рон «взял его на себя». Нет, не волнуйтесь, оно ему не повредило. Просто, его магия таким образом «защитила» его и… его будущего ребёнка. Недель восемь – я полагаю, - ещё одно осторожное движение над животом рыжеволосого, и зеленоватое свечение, исходящее из рук целителя, стало синим. - Мальчик. Скоро в вашем замке будет настоящий детский сад.

Аластор Хмури смотрел на целующихся новобрачных и вспоминал последние три месяца проведённые в Азкабане:

«Да, недооценили мы Фаджа. Кто бы мог подумать, что патологический трус – Корнелиус способен на такое».

Когда главу Аврората арестовали прямо в кабинете Министра, Аластор ещё надеялся, что это недоразумение, что «они не посмеют», но они «посмели». Уже через несколько часов, Грозный Глаз был в Азкабане, в одной камере с Малфоем-старшим и теми Упивающимися, что он сам же и арестовывал когда-то. Первый вечер он не мог ни с кем общаться. Перед глазами проносились сцены допроса, чудовищные, не умещающиеся в сознании, обвинения, «подтверждённые» некоторыми его бывшими сослуживцами. Причём, судя по всему, всё это не было проделано спонтанно. За действиями Министерских работников ощущалась длительная подготовка и немалый опыт. Значит, они готовились к этому давно.

- «Интересно, а на Дамблдора у них, что было припасено?» - мысли крутились в голове, не желая исчезать. Вместо того, чтобы думать, как выпутаться из этого положения, он упивался горечью предательства, и просчитывал, в какое же время, Фадж начал «копать под него».

Не известно, сколько бы продолжалось это «самокопание», если бы находящиеся с ним в одной камере УПСы, а именно, Сакстнон и Брейн, не «начали наезжать» на бывшего аврора. Поначалу, Грозный Глаз игнорировал нападки, затем, пару раз огрызнулся, но наглецы не успокаивались. К ним присоединились их бывшие сообщники. Каким бы сильным магом и бойцом не был Хмури, но без палочки справиться с двенадцатью не обременёнными законопослушанием и совестью, врагами, к тому же имеющими на него «огромный зуб», он был не в силах. И, возможно, это бы кончилось его смертью, но… рядом с ним встал Люциус Малфой:

- Та-ак, господа мои, бывшие соратнички. Я бы на вашем месте, серьёзно подумал, прежде чем нападать на нас.

- Молчал бы, предатель! – верховодивший в камере Сакстон, ободрённый значительным перевесом своих сторонников, первым попытался нанести удар, и… тотчас же отлетел, врезавшись головой в стену. Тут уж на двух магов, набросились все. Но не тут-то было. И Малфой, и Хмури, неплохо владели невербальной беспалочковой магией, да и в рукопашной схватки новичками не были. Встав, спина к спине, они отражали атаки нападавших, нанося удары способные «вырубить», но не убивать противника. Когда последний нападавший был обезврежен, а оставшиеся в сознании трое УПСов жались к стенам с видом: «А что я? Я тут совершенно не причём», в камеру, «наконец-то», вломилась «спасательная» команда Министерских работников. Которые, разобравшись в происшествии… засадили Люциуса и Аластора в карцер, «за нападение на сокамерников». Вот там, за двое суток, они и познакомились по настоящему.

Грозный Глаз усмехнулся своим воспоминаниям, вновь окинув взглядом целующуюся парочку. Кто бы мог подумать, что он станет уважать этого лощёного аристократа, которого раньше считал просто избалованным вседозволенностью папенькиным сынком и сволочью. Нет, Люциус, конечно, был сволочью, но остальное… В общем, это была «наша сволочь», а «наших» Аластор привык защищать.

- «Жаль, что так получилось. Оказывается, Люциус на самом деле любит эту девчонку-хамелеоншу. Кто бы мог подумать, что он вообще способен на какие-то чувства? А, поди ж ты, и без волшебного глаза видно, что это у них «серьёзно». Да-а, жаль… Ну, ладно я… Мне и так недолго осталось жить. А они? Если б можно было вернуться в день Битвы, уж я бы знал, как поступить, чтобы не допустить такого. Но это невозможно, все маховики времени уничтожены по приказу Министерства…» - его размышления прервал маг, проводивший церемонию бракосочетания, пригласив поставить подпись на пергаменте, как свидетеля обряда.

Когда обряд был завершён, молодожёнам позволили поцеловать друг друга, но поговорить не дали, почти вплотную к ним стояли охранники. Потом Люциуса увели, а Гермиона «построив щенячьи глазки» начальнику караула, выпросила пару минут для общения «со своим старым учителем». Не знакомый с леди О'Нейл маг, не увидел в этом ничего предосудительного. В конце концов, его проинструктировали не дать общаться молодожёнам, а насчёт старого аврора, указаний не было. К тому же, что могла сказать Хмури в присутствии свидетелей, эта, совсем юная и беременная, хрупкая, заплаканная красавица.

Обняв Грозного Глаза, Гермиона, старательно изображая из себя убитую горем идиотку, затараторила:

- Мне так жаль! Мне так жаль, профессор Хмури! Это такое горе... Спасибо Вам за всё, что Вы для нас сделали и чему научили… Я так надеялась, поговорить ещё с профессором Снейпом, но мне не разрешили… - она снова заплакала навзрыд, но, взяв себя в руки, продолжила. - Передайте ему, пожалуйста, что я так ему благодарна, за то, что его зелья помогли вылечить моего котика – Полосача! А у Лисички будет котёнок… И Люциусу… предайте Люциусу, что я… его люблю!!! – она уже плакала, не сдерживаясь, и охранники вывели юную женщину из комнаты.