Миры Айзека Азимова. Книга 1 - Айзек Азимов

— Но если на протяжении двух веков Три Закона успешно удерживали роботов в границах повиновения, в чем же источник недоверия людей?

— Ну… — Харриман яростно поскреб затылок, взъерошив седые волосы. — В основном, конечно, предубеждение. Но, к несчастью, есть тут некоторые сложности, за которые, конечно же, сразу ухватились противники роботов.

— Это касается Трех Законов?

— Да, в особенности Второго Закона. Видишь ли, с Третьим проблем нет, это закон абсолютный. Робот всегда должен жертвовать собой ради людей, ради любого человека.

— Естественно, — согласился Джордж Десять.

— Первый Закон, похоже, не столь универсален, потому что нетрудно придумать ситуацию, в которой робот обязан предпринять взаимоисключающие действия А или Б, и каждое из них в результате причинит человеку вред. Поэтому робот должен быстро выбрать меньшее из двух зол. Однако сконструировать позитронные мозговые связи таким образом, чтобы робот мог сделать нужный выбор, крайне нелегко. Если действие А нанесет вред молодому талантливому художнику, а действие Б — пяти престарелым людям, не имеющим особой ценности, — что предпочесть?

— Действие А, — без колебаний ответил Джордж Десять. — Вред, причиненный одному, меньше, чем вред, причиненный пяти.

— Да, роботов всегда конструировали с таким расчетом, чтобы они принимали подобные решения. Считалось непрактичным ожидать от робота суждения о таких тонких материях, как талант, ум, польза для общества. Все это настолько замедлило бы решение, что робот практически был бы парализован. Поэтому в ход идут числа. К счастью, такие критические ситуации достаточно редки… И вот тут мы подходим ко Второму Закону.

— Закону повиновения.

— Именно. Необходимость подчинения приказам реализуется постоянно. Робот может просуществовать двадцать лет и ни разу не оказаться в такой ситуации, когда ему нужно будет защитить человека или подвергнуться риску самоуничтожения. Но приказы он должен выполнять все время. Вопрос — чьи приказы?

— Человека.

— Любого человека? Как ты можешь судить о человеке, чтобы знать, подчиняться ему или нет? «Что есть человек, яко помниши его»[4], Джордж?

Джордж заколебался.

— Цитата из Библии, — поспешно проговорил Харриман. — Это неважно. Я имею в виду: должен ли робот повиноваться приказам ребенка; или идиота; или преступника; или вполне порядочного человека, но недостаточно компетентного, чтобы предвидеть, к каким прискорбным последствиям приведет его желание? А если два человека дадут роботу противоречащие друг другу приказы — какой выполнять?

— Разве за двести лет эти проблемы не возникали и не были решены? — поинтересовался Джордж.

— Нет, — энергично помотал головой Харриман. — Наши роботы использовались только в космосе, в особой среде, где с ними общались высококвалифицированные специалисты. Там не было ни детей, ни идиотов, ни преступников, ни невежд с благими намерениями. И тем не менее случалось, что глупые или попросту непродуманные приказы наносили определенный ущерб, но его размеры были ограничены тем, что роботов применяли в очень узкой сфере. Однако на Земле роботы должны уметь принимать решения. На этом спекулируют противники роботехники, и, черт бы их побрал, тут они совершенно правы.

— Тогда необходимо внедрить в позитронный мозг способность к взвешенному суждению.

— Вот именно. Мы начали производство модели ДжР, которая сможет судить о человеке, принимая во внимание пол, возраст, социальную и профессиональную принадлежность, ум, зрелость, общественную значимость и так далее.

— И как это повлияет на Три Закона?

— На Третий Закон — вообще никак. Даже самый ценный робот обязан разрушить себя ради самого ничтожного человека. Здесь ничего не изменится. Первого Закона это коснется, только если альтернативные действия в любом случае причинят вред. Тогда решение будет приниматься не только в зависимости от количества людей, но и, так сказать, их качества, при условии, конечно, что на это хватит времени, а основания для суждения будут достаточно вескими. Впрочем, такие ситуации довольно редки. Самым сильным изменениям подвергнется Второй Закон, поскольку любое потенциальное подчинение приказу будет включать в себя суждение о нем. Реакция робота замедлится, за исключением тех случаев, когда в силу вступит Первый Закон, зато исполнение приказа будет более осмысленным.

— Но способность судить о людях — вещь непростая.

— Вернее, крайне сложная. Необходимость сделать выбор замедляла реакцию наших первых двух моделей до полного паралича. В следующих моделях мы пытались исправить положение за счет увеличения мозговых связей — но при этом мозг становился слишком громоздким. Однако в нашей последней паре моделей, на мой взгляд, мы добились, чего хотели. Роботам теперь не обязательно сразу судить о достоинствах человека или оценивать его приказы. Вначале новые модели ведут себя как обычные роботы, то есть подчиняются любому приказанию, но одновременно они обучаются. Робот развивается, учится и взрослеет, совсем как ребенок, и поэтому сначала за ним необходим постоянный присмотр. Но по мере развития он станет все более и более достойным того, чтобы человеческое общество на Земле приняло его в свои ряды как полноправного члена.

— Это, несомненно, снимает возражения противников роботов.

— Нет, — сердито возразил Харриман. — Теперь они выдвигают новые претензии: им не нравится, что роботы способны к суждениям. Робот, говорят они, не имеет права классифицировать того или иного человека как личность низшего сорта. Отдавая предпочтение приказам некоего А перед приказами некоего Б, они тем самым считают Б менее ценным по сравнению с А и нарушают основные права человека.

— И как вы ответите на это?

— Никак. Я сдаюсь.

— Понимаю.

— Но это касается только меня лично. Потому-то я и обращаюсь к тебе, Джордж.

— Ко мне? — Голос Джорджа остался таким же ровным, лишь мягкое удивление прозвучало в нем. — Почему ко мне?

— Потому что ты не человек, — с нажимом произнес Харриман. — Я уже говорил тебе, что хочу видеть роботов партнерами людей, — вот и стань моим партнером.

Джордж Десять беспомощно, странно человеческим жестом развел руками.

— Что я могу сделать?

— Тебе, конечно, кажется, что ты ничего не можешь, Джордж. Ты создан совсем недавно, в сущности, ты еще дитя. Тебя специально не перегружали информацией — поэтому мне и приходится объяснять все так подробно, — чтобы оставить место для развития. Но твой интеллект будет развиваться и позволит тебе взглянуть на проблему с иной, не человеческой точки зрения. Там, где я не вижу выхода, ты можешь найти его.