Наследница. Корона. Тайны Отбора - Кира Касс

– Ведь я гвардеец, – пожал я плечами. – И притом очень хороший. Я знаю весь дворец и территорию вокруг него как свои пять пальцев. Каждую тропку, все укромные местечки и даже самые потайные комнаты. Кроме того, я также знаю расписание смены караула, какие участки обычно реже всего патрулируются и время, когда охрана наиболее малочисленна. Если ты мечтаешь исследовать самые потаенные уголки дворца, делать это нужно именно со мной.

– Поразительно.

В этом единственном слове слышались изумление и гордость.

Я осторожно потянул ее вниз, и она опустилась на пол, еле различимая в слабом отблеске лунного света. Мер улыбнулась, но сразу же посерьезнела:

– Ты уверен, что нам ничто не грозит?

Я знал, что перед глазами у нее стоят спина Вудворка и руки Марли и что она не может отделаться от мыслей о позоре и крахе всего, а этого не избежать, если нас раскроют. И это еще в лучшем случае. Но я верил в свои силы.

– Абсолютно. Чтобы нас здесь обнаружили, должно произойти невероятное количество совпадений. Нам ничто не грозит.

В ее взгляде по-прежнему читалось сомнение, но, когда я обнял ее за плечи, она прильнула ко мне, нуждаясь в этом не меньше меня.

– Как ты?

Наконец-то я смог задать ей этот вопрос.

Она так тяжело вздохнула, что у меня защемило сердце.

– Более или менее. В основном грущу или злюсь. – Не отдавая себе отчета, Мер инстинктивно погладила пальцами мое колено – в том самом месте, где на моих оставшихся дома драных джинсах была прореха, которую она вечно теребила. – Больше всего мне сейчас хочется, чтобы этих двух дней не было и Марли вернулась обратно. И Картер тоже. А ведь я даже не знала его.

– Зато я знал. Он отличный парень. – Тут же мелькнула мысль о его родных, как они теперь будут без своего кормильца. – Я слышал, Картер все время говорил Марли, что любит ее, пытался поддержать.

– Ну да, пытался. Во всяком случае, вначале точно. Меня уволокли до того, как все закончилось.

Я улыбнулся и поцеловал ее в макушку.

– О тебе я тоже слышал. – Я сказал это и немедленно удивился, почему не признался ей, что видел все своими глазами. О том, что она бросилась на выручку подруге, мне стало известно еще до того, как об этом начали перешептываться во дворце. Впрочем, именно так я теперь смотрел на ее поступок: сквозь призму всеобщего изумления и, как правило, восхищения. – Я горжусь, что ты подняла бучу. Молодец.

Мер прижалась ко мне:

– Папа тоже гордится. Королева сказала, что я не должна была так себя вести, но она рада, что я так поступила. Я вообще перестала что-либо понимать. С одной стороны, это вроде как была хорошая идея, но в то же время не очень, и все равно это ни к чему не привело.

Я обнял ее еще крепче; ни в коем случае нельзя, чтобы она усомнилась в том, что было для нее естественным.

– Ты поступила правильно. Это много для меня значит.

– Для тебя?

Мне неловко было признаваться в своих страхах, но она должна об этом знать.

– Угу. Иногда я задаюсь вопросом, изменилась ты за время Отбора или нет. Тебя тут холят и лелеют, ты живешь в роскоши. Я спрашивал себя, много ли в тебе осталось от прежней Америки. То, что произошло, дало мне понять, что ты все та же, прежняя, и обстановка дворца никак на тебе не сказывается.

– О, сказывается, и еще как, но не в том смысле, – фыркнула она раздраженно. – Я постепенно прихожу к выводу, что принцессы из меня не выйдет.

Ее гнев уступил место грусти. Америка уткнулась лицом мне в грудь, как будто пыталась скрыться у меня под ребрами. Очень хотелось обнять ее и прижать к сердцу так крепко, чтобы она стала его частью, защитить от боли, которую она могла встретить на своем пути.

– Послушай, – заговорил я, понимая: для того чтобы добраться до приятных вещей, нужно сначала разделаться с неприятными. – Беда с Максоном в том, что он актер. У него всегда такой вид, как будто он выше всего того, что происходит. Но на самом деле он обычный человек, ничем не лучше других. Я знаю, что ты испытываешь к нему какие-то чувства, иначе просто не стала бы здесь задерживаться. Но уже пора понять, что все это ненастоящее.

Америка кивнула, и у меня возникло ощущение, что я, в общем-то, не сказал ей ничего особенно нового, похоже, в глубине души она всегда это подозревала.

– И хорошо, что ты разобралась в этом сейчас. Что было бы, если бы ты вышла за него замуж, а потом узнала, каков он на самом деле?

– Согласна, – выдохнула Мер. – Я и сама об этом думаю.

Я попытался не зацикливаться на том, что она уже задумывалась о своей будущей жизни с Максоном. Рано или поздно ей пришлось бы об этом размышлять. Но теперь все уже в прошлом.

– У тебя большое сердце. Я понимаю, что ты не можешь одним махом взять и положить всему этому конец, но в том, чтобы хотеть этого, нет ничего плохого. Вот и все.

Она помолчала, обдумывая мои слова.

– Я чувствую себя полной дурой.

– Никакая ты не дура, – возразил я.

– А вот и дура.

Нужно было во что бы то ни стало заставить ее улыбнуться.

– Мер, скажи, ты считаешь меня умным?

– Разумеется, – легко отозвалась Америка.

– Это потому, что я такой и есть. И я слишком умен, чтобы влюбиться в дуру. Так что заканчивай говорить глупости.

Она издала еле слышный смешок, но этого оказалось достаточно, чтобы разогнать грусть. У меня свои проблемы, связанные с Отбором, поэтому стоило попытаться лучше понять ее. В конце концов, Мер не собиралась участвовать в лотерее. Об этом ее попросил я. Так что сам во всем и виноват.

Я уже десять раз хотел объясниться, попросить у нее прощения, которое она мне уже и так даровала. Хотя я этого не заслуживал. Может быть, стоит сделать это немедленно. Возможно, сейчас как раз самый подходящий момент наконец извиниться по-настоящему.

– Похоже, я причинила тебе столько боли, – с раскаянием в голосе произнесла Мер. – Не понимаю, как ты можешь до сих пор любить меня.

У меня вырвался вздох. Она вела себя так, будто в чем-то провинилась передо мной, хотя на самом деле все обстояло с точностью до наоборот. А я не знал, как донести это до нее. Не существовало