Черное Сердце (СИ) - "Gargoil"

Анахель открыл глаза, вокруг него были хаотично разбросаны куски тел, всё было в огромной луже крови, на которой лежали части тел, органов и голов. Анахелю было безразлично такое кровавое зрелище, он видел подобное с детских лет.

Подняв глаза на двоих бегущих на него солдат, он напрягся, оперся на меч, и взмахнул ножом. С него сорвалась дуга пламени, которую без проблем поломали два наступающих солдата. Оба были с мечами.

Анахель убрал нож, чтобы принять удар сверху, он заскрипел от натуги, и сдавал позиции, отклоняясь назад, стиснув зубы, он встал на покалеченную ногу, изо рта вышло сдавленное шипение, а всё тело обдало холодом. Раздробленные кости в ноге вонзались в мышцы и пробивали кожу, вся нога дрожала, а с ней и остальное тело. Ужасная боль раздавалась из ноги, даже легкое движение причиняло ужасную боль, а сейчас он встал на обе ноги, выдерживая в блоке сильный удар. Перед взором всё затуманивалось и плыло, от боли, из-за которой просто хотелось упасть, и лежать, ничего не делая.

Анахель покачнулся, кровь всё ещё сжигалась, хоть и в меньших количествах, что говорило о том, что техника «жертвы крови» подходит к концу, понял это Анахель и по замедлившимся движениям, а так же упавшему жару внутри тела.

Анахель закинул боль на задворки сознания, но она каждый раз грубо о себе напоминала.

Анахель двинулся вбок, избегая колющего удара, от второго солдата. К нему снова приближался меч первого бойца, метя по горизонтали, Анахель пригнулся, и взмахнул мечом снизу вверх, надрубая солдату половину туловища, тот согнулся но не умер. Анахель нырнул под взмах меча, и оказался сзади, ударив ещё раз, и тело упало двумя отдельными частями.

Второй клинок вновь колол, и попал бы прямо в затылок Анахелю, последний пригнулся, делая широкий шаг, становясь на больную ногу у самого тела второго солдата, его лицо почти упиралось в грудь морскому бойцу. Анахель рубил ведя меч по горизонтали, клинок впился вбок солдату, врезаясь по центру клинка, меч мягко, но резко прошелся по всему телу солдата, срубая того надвое.

Анахель вдохнул, и в легких кольнуло, он согнулся, кашляя кровью, быстро закинув в рот пилюлю, он поднялся. Осматриваясь по сторонам, он видел лишь полчища морских тварей, которые обходили Анахеля, и его личную мясную лавку. Анахель видел, что к нему приближаются новые бойцы обладающие волей, потому он поспешно начал отступать, ковыляя ногой, к рядам союзников.

Тело его закончило жертвовать кровь, и он утратил свою невероятную скорость и большую силу. Вдобавок множественные внутренние повреждения и раздробленная кость ноги не повышали его способности к бегству, лишь воля и стойкость заставляли его переставлять ноги, невзирая на боль раздирающую всё тело.

Анахель концентрировался, отступая, на него всё ещё рисковали нападать, особенно когда он вышел из круга, где перерубил немало морских тварей своей волей.

На него набрасывались большие и маленькие солдаты, иногда даже были морские жители без брони и оружия. Анахелю нужно было формировать клинки меча и ножа, что бы убивать наступающих, не подпуская их к себе.

Анахель ощутил опасность, и обернулся, выставляя блок, его меч принял булаву, которая сломала основание его позвоночника. Анахель согнулся под неестественным углом назад, но мышцы, и каркас костей вокруг смогли сдержать тело в устойчивом положении, хоть основной стержень и был переломан.

Анахель издал скрип боли, и посмотрел в глаза, полные холодного блеска и жестокости. Противник явно не из тех с кем мог справиться Анахель.

В то же время, птица феникс, сожгла дотла растерзанное тело командующего, уже третьего по счету, на которого она накинулась. Когда поблизости враги закончились, птица получила мысленное сообщение, и кивнула.

Птица закружилась, принимая форму копья, которое с гулом раскаляемого воздуха полетело за пределы стены, прямо в клубящийся туман, в одну из сфер, в которую не могло пробиться сознание великого стража.

Копье было мощным, его жар заставлял весь воздух стать сухим, и обжигающим легкие, при каждом вдохе выжигая и иссушая весь дыхательный путь. Копье раскаляло воздух, заставляя пространство вокруг сжиматься, и танцевать от давления температуры. Копье полетело вперёд, и один из старейшин моря поднялся, его тело вспыхнуло силой, и он поднял предплечье вверх, сжимая руку в хищной хватке. Вдалеке перед ним образовалась стена земли, которая заблокировала копье, но ненадолго, оно расплавило преграду и полетело дальше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Старейшина хмыкнул, и сжал кулак, отводя его в сторону, прижимая руку к телу и готовясь ударить.

В этот момент, сидящий в позе лотоса великий страж, хищно ухмыльнулся, и щелкнул пальцами.

Справа от головы старейшины вспыхнуло маленькое пламя, из которого рождалось копье, оно закружилось вокруг свей оси словно бур, и полетело в висок старейшине. Увидев такое, он взревел, и его аура из энергии и воли столкнулась с копьем, блокируя его продвижение, и две силы столкнулись в противоборстве, и обе стороны оказались равны.

Огненное копье, разделилось на две части попрёк, и со стороны было похоже, словно птица раскрывает свой клюв, и на самом деле так и было. Клинок копья разделился, подымаясь вверх и вниз соответственно, словно пасть, древко копья вновь обрело форму туловища феникса, а из открытой пасти выстрелил язык, который был клинком на гибком древке.

Старейшина отвел руку, выставив её перед собой в блоке, и только он ослабил напор, как копье стража усилило свое давление, лицо старейшины резко исказилось. Не успел он отреагировать на приближение копья стража, как грудь старейшины оказалась пробита, зияющая дыра большая и круглая, черная по краям, внутри которой копошились маленькие птицы похожие на фениксов, они словно рой пламени выгрызали рану, расширяя её, и поедая края, они оставляли пепел, который летел по воздуху.

Рана, нанесенная фениксом, уже убила старейшину, но в тот же миг как она была нанесена, копье стража пробило голову старейшины, создавая сквозное отверстие.

Два других старейшины, увидев подобное, взревели, и их тела налились силой. Они взяли оружие в руки, и уже хотели направиться к великому стражу.

Великий страж тоже поднялся на ноги, его мантия затрепетала, словно от сильного ветра, но ветра рядом не было, а резкий воздух образовался от резкого перепада давления. Страж встал на ноги, его полный ярости и жажды битвы взгляд уперся в двоих старейшин, он резко взмахнул рукой наискось вниз, и в ней оказалось копье, он поднял вторую руку вверх, пальцы его сжались как лапа у хищной птицы. Прильнув к нему, вокруг его запястья, начали кружиться солнце из пламени, и солнце из молний. Мантия продолжала трепетать, и его совсем не юношеский голос раздался под ушами старейшин. — Хотите подраться?! — полный угрозы и насмешки голос прозвучал, и был услышан только двумя старейшинами моря. Они скрежетали зубами, но в атаку не ринулись, понимая, к чему это может привести.

Страж, видя как два старейшины сели в позу лотоса хмыкнул, звук был наделен его силой и волей, и прокатился по всему поля боя, достигая старейшин.

Звук прошелся по полю боя, и тела начали опадать, как скошенная трава. Воля врезалась в черепные коробки, взрывая верхнюю часть головы, разбрызгивая кровь и мозг.

Воля в звуке содержала в себе сильнейшее понимание копья, и головы были проткнуты, зияющие дыры образовывались по центру голов, от межбровья до затылка.

Звук сокрушал души, проникая во внутреннее царство, и раздавливая зарождающиеся души которые взрывались в брызгах эфирной крови.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Головы были рассечены, проткнуты, взорваны, или отсечены, души были уничтожены. Смерть каждого была различна, но ни одного командующего морских тварей не спасло от гнева стража. Звук прокатился по полю битвы, и каждый командующий упал, не поняв даже от чего умер.

Анахель отступал и вилял, уклоняясь от атак, булава в сильных замахах и быстрых опаданиях врезалась в пол, разбрасывая камни. Анахель каждый раз увиливал от удара в паре сантиметров, его жизнь каждый раз во время взмаха булавы была на волоске. Его клинок запускал молнии и шары пламени во врага, но всё было тщетно, мелкие потуги только веселили командующего, или злили, Анахель не мог сказать точно.