Слово о полку Игореве - Александр Зимин

Ухудшение было произведено другими издателями, и в первую очередь А. Ф. Малиновским, при комментировании и сверке с «рукописью XV в.». А. И. Мусин-Пушкин против этого, естественно, не возражал (он даже устранился от внесения каких-либо исправлений в текст при печатании). Чтение «Уримъ» могло произойти из-за слитного написания существительного с предлогом в тексте XVIII в., полученном А. И. Мусиным-Пушкиным. Во всяком случае сетованиям графа на трудности разбивки древнего текста на слова как на причину задержки издания Песни доверять никаких оснований нет.

Уже к 1796 г. (судя по Екатерининской копии и переводу) вся основная работа по переводу и комментированию текста была выполнена. Кратчайшие сроки, которые потребовались для завершения издания Слова (5 декабря 1800 г. появилось объявление о его продаже),[Берков Я. Я Заметки к истории изучения «Слова о полку Игореве». С. 129–132.] также настораживают исследователя. Вспомним, что не прошло и двух лет после обнаружения Тмутараканского камня (осень 1792 г.), как Мусин-Пушкин издал (в 1794 г.) изображение надписи на нем, сопровожденное комментарием.

Дело, вероятно, состояло не столько в трудностях исследования Слова, сколько в том, что А. И. Мусин-Пушкин по каким-то причинам воздерживался от его издания. И эти причины можно видеть в том, что был еще жив его автор — Иван Быковский.

Изучение издания Екатерининской копии и переводов XVIII в. привело исследователей к выводу, что все эти материалы непосредственно восходят не к рукописи Слова о полку Игореве, а к копии XVIII в., сделанной А. И. Мусиным-Пушкиным, только сверявшейся иногда с рукописью сборника. Граф, следовательно, неохотно показывал сборник.[Позднее он писал: «По переезде же моем в Москву увидел я у А. Ф. Малиновского, к удивлению моему, перевод мой очень в неисправной переписке» (Калайдович К Ф. Биографические сведения о жизни… С. 36–37).] Он не решился его презентовать Екатерине II, хотя позднее Александру I он подарил подлинник Лаврентьевской летописи. В предисловии к переводам XVIII в. Слова, написанном, очевидно, самим А. И. Мусиным-Пушкиным, говорится, что в песне «столько встречается… малороссийских названий, что не знающему польского языка трудно и понимать».[Дмитриев. История первого издания. С. 335.] Граф отлично знал о многолетнем пребывании истинного автора Слова на Украине.

В некрологе известного фальсификатора А. И. Бардина, составленном в 1841 г. М. П. Погодиным, приводился анекдот, согласно которому Бардину удалось обмануть двух первых издателей Слова (А. И. Мусина-Пушкина и А. Ф. Малиновского) и продать им поддельные экземпляры этого памятника.[Антон Иванович Бардин «мастер был подписываться под древние почерки». Он подделал рукопись Слова о полку Игореве в двух экземплярах и продал один из них Мусину-Пушкину, а другой — Малиновскому. «Граф приезжает в восторге в Историческое общество. „Драгоценность, господа! Приобрел я драгоценность! “ — восклицает он, и все члены изъявляют нетерпеливое любопытство. что такое, что такое? „Приезжайте ко мне, я покажу Вам“. Поехали после собрания. Граф выносит харатейную тетрадку, пожелтелую, почернелую… Список слова о Полку Игореве. Все удивляются, радуются. Один Алексей Федорович показывает сомнение. „Что же Вы?“ — „Да ведь и я, граф, купил вчера список подобный“. — „Как так?“ — „Вот как“. — „У кого?“ — „У Бардина…“ Оказалось, что оба списка работы покойного» (Москвитянин. 1841. № 3. Смесь. С. 245). {См. также: Каган М. Д. Бардин Антон Иванович//Энциклопедия. Т. 1. С. 83–85.}] Однако в переписке Погодина этот анекдот рассказан иначе: там речь идет о продаже Бардиным своих подделок Малиновскому и Тимковскому.[ «Бардин обманул покойного Малиновского чуть ли не вместе с Тимковским, которому в одно время он продал другой свой мастерской список» (.Барсуков Я. Я. Жизнь и труды М. П. Погодина, СПб., 1900. Кн. 14. С. 393).] То, что у Тимковского был какой-то экземпляр Слова, подтверждается и другими источниками.[П. И. Прейс писал С. И. Барановскому: «Есть еще третий список, список московского профессора Тимковского, сколько известно по слухам превосходный… После смерти Тимковского бумаги его — Бог весть — куда пропали». Письма П. И. Прейса М. С. Куторге, И. И. Срезневскому, П. О. Шафарику, Куршату и друг. (1836–1846)//Живая старина. 1891. Вып. 4. С. 13. См. также: Алексеев М. Я. Прейс П. И. в работах над «Словом о полку Игореве»//Доклады и сообщения филологического факультета ЛГУ. 1951. Вып. 3. С. 249.] Следовательно, упоминание о приобретении А. И. Мусиным-Пушкиным подделки недостоверно. Его источник нетрудно выяснить: в семье Мусиных-Пушкиных действительно еще в 80-х гг. XIX в. хранился поддельный список Слова, но это был экземпляр Малиновского.[Сперанский М. Н. Русские подделки рукописей в начале XIX века. С. 76.] Граф отлично знал о происхождении памятника и не дал бы ни копейки за подделку. Этого нельзя сказать о Малиновском, который дважды был введен в заблуждение: сначала графом А. И. Мусиным-Пушкиным, а затем Бардиным.

Сохранились неясные сведения о том, что с рукописью Слова был знаком и И. Н. Болтин. Они сообщены Шишковым: «Над переложением оной трудились многие и, между прочим, известный своими в языке и словесности знаниями г. Болтин».[Собрание сочинений и переводов адмирала Шишкова. СПб., 1827. 4. 11. С. 384.] Однако И. Н. Болтин (умерший в октябре 1792 г.) незадолго до смерти писал, что в 1792 г. А. И. Мусин-Пушкин собрал много «книг весьма редких и достойных уважения», причем «невозбранно я по дружбе его ко мне оными пользуюсь, но не имел еще время не только всех их прочесть, ниже пересмотреть».[Критические примечания генерал-майора Болтина на первый том Истории князя Щербатова. СПб., 1793. С. 251–252.] Следовательно, знакомство Болтина с книгами Мусина-Пушкина было беглое. Никаких упоминаний о Слове здесь нет, что уже само по себе настораживает. В. Кипарский также сомневался в возможности знакомства Болтина со Словом на том основании, что о нем не упомянуто в подробном разборе похода Игоря на половцев 1186 (1185) г., содержащемся во втором томе «Критических примечаний».[Kiparsky V. Le «’lit d’if» et le manuscrit du Slovo d’Igor. P. 258–259.] Л. А. Дмитриев пытается найти «болтинский почерк» в некоторых примечаниях к Слову по Екатерининскому списку (№ 2, 7, 48, 53 — всего 7), которые, по мнению А. В. Соловьева, писались H. Н. Бантышем-Каменским.[Дмитриев. История первого издания. C. 308 и след.; ср.: Соловьев А. В. Екатерининский список и первое издание Слова // Слово о полку Игореве в переводах конца восемнадцатого века. Leiden, 1954. С. 1—30. Никаких прочих оснований в пользу предположения об авторстве H. Н. Бантыша-Каменского, кроме семи примечаний, А. В. Соловьев не привел. Они могли быть дописаны и самим А. И. Мусиным-Пушкиным.] Однако близость «Критических примечаний» (объяснение Подола) к тексту 48 примечаний к Слову (по списку Е) может быть объяснена просто переработкой болтинского текста.[Так, в примечании к слову «болонье», сделанному А. Ф. Малиновским, есть прямая ссылка на И. Н. Болтина.] «Пиетет» же к Татищеву был свойствен не одному Болтину. Для обоснования своей гипотезы Л. А. Дмитриеву приходится прибегать к ряду натяжек: ведь рукопись Е писалась через несколько лет после смерти И. Н. Болтина. По Л. А. Дмитриеву, Мусин-Пушкин «решил пополнить свои комментарии имевшимися у него заметками Болтина. Поэтому-то статьи, принадлежавшие Болтину, были приписаны позже, чем весь остальной текст».[Дмитриев. История первого издания. С. 312.] Допустить, чтобы ранее написанные заметки Болтина были внесены позже основного текста, очень трудно. Легенда об участии Болтина в переводе Слова, вероятно, возникла потому, что Болтин принимал участие в других изданиях Мусина-Пушкина («Правды Русской» и «Духовной» Владимира Мономаха). Аналогичную версию об участии Болтина в Мусин-пушкинском издании 1792 г. «Книги Большому чертежу» высказал в 1838 г. Д. Языков, но позднее она была решительно отвергнута.[Николаева А. Т. Вопросы источниковедения и археографии в трудах И. Н. Болтина//АЕ за 1958 г. М., 1960. С. 183–184.]

Наконец, Б. М. Куликов обратил мое внимание на то, что если Слово было получено вместе с хронографами Спасо-Ярославского монастыря, то Болтин уже никак его не мог видеть хотя бы потому, что эти хронографы поступили в Синод после 20 ноября 1792 г., т. е. уже после смерти этого историка.[О возможности участия И. Н. Болтина в прочтении и толковании Слова см.: Козлов В. П. Кружок А. И. Мусина-Пушкина… С. 211–212.]

В результате тщательно проведенного анализа издания Слова 1800 г., Екатерининской копии, выписок H. М. Карамзина, а также переводов XVIII в. Д. С. Лихачев,[Лихачев Д. С. История подготовки к печати текста «Слова о полку Игореве» в конце XVIII в.//ТОДРЛ. М.; Л., 1957. Т. 13. С. 66–89.] Л. А. Дмитриев[Дмитриев Л. А. 1) H. М. Карамзин и «Слово о полку Игореве» // ТОДРЛ. М.; Л., 1962. Т. 18. С 38–49; 2) История первого издания.] и М. В. Щепкина[Щепкина М. В. К вопросу о разночтениях Екатерининской копии и первого издания «Слова о полку Игореве» //ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 14. С. 71–76.] пришли к убедительным выводам о высоком качестве публикаторской деятельности А. И. Мусина-Пушкина и его товарищей.