Вся синева неба - Мелисса да Коста

розовое солнышко, а он машину. Маме пришлось переоборудовать весь первый этаж, потому что папа не мог подниматься по лестнице. Они с Маржо забрались на перила и смотрели, как мама одна спускает вниз матрас, кровать, телевизор. Папа говорил:

— Дорогая, перестань, это безумие, ты надорвешься. Я позову коллегу или двух. Они сделают это за пару минут.

А мама отвечала:

— Я почти закончила.

Потом она передвинула всю мебель в гостиной, чтобы устроить там их спальню, пока муж будет в гипсе. Маржори и Эмиль хотели помочь ей двигать диваны, папа тоже, но она их прогнала:

— Идите играть на улицу, брысь!

Они делают привал на лугу. Перед ними возвышаются остроконечные белые горы, коровы отдыхают в тени. Мама достает из красного рюкзака два сандвича. Она говорит:

— По одному каждому, больше нет. Если проголодаешься, будем есть снеки.

— Снеки?

— Сухофрукты и все в таком роде.

Вчера он смотрел, как она делает тарталетки с клубникой. Они были в кухне, окно открыто. Папа стриг газон в саду. Маржори помогала маме. Она мыла клубнику в раковине. Мама раскатывала тесто скалкой.

— Можно мне? — спросил Эмиль.

Она что-то очень быстро взбивала в кастрюльке на огне. Он изумленно смотрел на ее руки, которые двигались с такой скоростью, что их не было видно. Она задумалась, не переставая взбивать.

— Ты можешь обрывать листики с ягод, — сказала она.

Маржори поставила перед ним маленькую салатницу с вымытой клубникой. Она показала ему листики.

— Вот эти зеленые кончики, Мими.

Она придвинула его стул, он был слишком далеко от стола.

— Тебе надо поспать, Эмиль.

Он оборачивается, обида написана на его лице.

— Что… нет…

Его мама на поляне, у нее нет больше ни кастрюльки, ни венчика в руках. Она сидит на большом валуне.

— Мы шли почти час. Тебе надо немного отдохнуть. Я тоже отдохну.

Он ищет глазами стол, салатницу с клубникой, стул, Маржо. Выговаривает, заикаясь:

— Но… А клубника?

Она кладет свою черную шляпу на землю и вытягивается на траве.

— Мы ею займемся после сна.

Он повинуется, немного волнуясь. Он уже толком не понимает, где они. Они же делали тарталетки с клубникой на кухне.

— Где Маржо?

Он видит, что она притворяется, будто спит, чтобы не отвечать. Озирается и смеется, видя, как корова делает пипи в нескольких шагах от него. Смеется сам с собой.

Жоанна наблюдает за ним сквозь полузакрытые веки. С облегчением констатирует, что коровы отвлекли его на время.

Солнце медленно садится над пастбищем и белыми валунами. Известняковые скалы играют золотистыми отсветами. Эмиль проспал до вечера. Они прошли с утра едва ли пару километров, но не важно. У них достаточно времени для последнего похода. Каждая минута драгоценна, даже та, когда они ничего не делают. Эмиль все еще спит, и Жоанна отправляется на разведку в лес, поискать земляники и ежевики. Она собрала не много, но все равно пригодится к ужину. Жоанна не взяла с собой газовую горелку. Рюкзак и так был битком набит. Поэтому выбрала из пакетиков, оставшихся с прошлого лета, те, которые растворяются в холодной воде.

Звяканье железной кастрюльки в руках Жоанны будит Эмиля. Он удивлен, оказавшись на горном пастбище. Она видит по его глазам, что он готовится задать кучу вопросов, но обрывает его:

— Ты когда-нибудь готовил что-нибудь такое?

Он озадачен, но любопытство толкает его бросить взгляд в кастрюльку, где плавает в воде какая-то кашица.

— Что это?

— Наш ужин.

Его лицо просияло.

— Мы разожжем костер?

Она боится разочаровать его, но, к счастью, у нее есть другой козырь в рукаве.

— Нет, но есть кое-что получше… Палатка, чтобы переночевать. Ты хочешь начать ее ставить?

Он вскакивает.

— Можно?

— Конечно. Позовешь меня, если тебе понадобится помощь?

Он уже роется в красном рюкзаке.

Ей требуется час, чтобы разобрать бесформенную кучу из колышков и полотна, сооруженную Эмилем. Он смеется над ее криками, когда колышек падает на землю и полотно накрывает ее с головой.

— Подожди, мама, я помогу тебе.

Она замирает, накрытая полотном палатки, и не может шевельнуться, чтобы выбраться.

Они наконец ужинают, когда небо темнеет и загораются первые звезды. Рагу из риса с карри довольно вкусное, что удивляет Жоанну. А когда они едят немного лесных ягод, не совсем спелых, Эмиль заявляет:

— Маржори рассказала мне страшную сказку.

— Вот как?

— Ее надо рассказывать только в темноте.

— Что ж, я думаю, самое время?

— Нет, подожди… В палатке.

— Надо быть в палатке?

— Да. Тогда не так страшно.

Позже, закутавшись в спальный мешок, она слушает, как он излагает, блестя глазами от возбуждения, легенду про волка-оборотня, который бродил по лесам и ел маленьких детей. Она заканчивается словами:

— И волк-оборотень оборачивается последним ребенком, которого съел… Как знать, не прячется ли он сейчас среди нас?

Она делает вид, будто дрожит, когда он, довольный, поворачивается к ней.

Она удивлена, что он знает эту сказку наизусть. Что эта часть его памяти уцелела, несмотря на ужасную болезнь.

На следующий день тепло, но не жарко. Свежий ветерок колышет листья в лесу. Поев орехов и изюма, они отправляются в путь под робким солнцем. Дождь застает их полчаса спустя, неожиданный сильный ливень при синем небе. Они укрываются под деревьями, и Эмиль находит ежика, провалившегося в яму между толстыми корнями. Она смотрит, как он подбирает две палки, чтобы извлечь бедняжку из ямы. Он говорит:

— Вчера я спас Маржори от пчелы.

— Да ну?

— Да. Она хотела съесть ее полдник.

Медленными и точными движениями он осторожно кладет ежика в траву.

— На ежиков кто-нибудь может напасть? — спрашивает он, повернувшись к Жоанне.

— Да.