Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

— Готрек, — прошипел он. А затем громче. — Готрек!

Ответа не последовало, были слышны только звуки медленно разрушающегося здания. Где-то взвизгнула разбухшая древесина. Феликс остановился и посмотрел через плечо. Ещё с того момента, как они вошли в дикие холмы к северу от Вольфенбурга, у него появилось ощущение, будто кто-то идёт по их следам. Срединные горы на протяжении последних столетий изобиловали зверолюдьми: вырождающимися потомками орды Гортора Повелителя зверей, что расплодились в тёмных ущельях и чащобах.

— Альдрих, — сделал ещё одну попытку Феликс. Альдрих Бертольд был единственным наследником могущественной торговой империи вольфенбургских Бертольдов, семьи, с членами которой в последнее время было связано излишне много трагических происшествий: самоубийства, случайные самосожжения, и, по крайней мере, один инцидент с участием каракатицы. Кроме того, Альдрих был номинальным владельцем руин, в которых в данный момент находился Феликс.

Звёздный Чертог, как это некогда называлось, был оставлен столетия назад, во время нашествия вышеупомянутого Повелителя зверей. Бертольды оставили свою прежнюю жизнь сельских дворян позади и перебрались в городской комфорт Вольфенбурга, где и процветали до сей поры. По крайней мере, если верить сплетням и балаганным шутам. Но, хотя он и был заброшен, Звёздный Чертог сохранился, как и его секреты.

Феликс выругался.

— Готрек! — закричал он. — Готрек, где ты!?

Им потребовалось несколько дней, чтобы достичь Чертога, местонахождение которого тщательно скрывалось кланом Бертольдов, и только действительно серьёзная причина могла заставить Альдриха рассказать о нём. Но явно не особо хорошо охраняемый, ибо острый нюх Готрека уловил запах приготавливаемой на огне пищи ещё до того, как они перевалили через крутой холм и Феликс с Альдрихом смогли разглядеть в сгущавшихся сумерках тонкую струйку дыма, поднимавшуюся над полуразрушенным зданием.

Готрек настоял на том, чтобы обойти его кругом. Альдрих вскоре исчез. Так и получилось, что Феликс оказался в незавидном положении, совсем один.

Древесина внезапно скрипнула.

Инстинкты, полученные во время обучения одним из лучших мастеров фехтования в Альтдорфе и после, в сотнях рукопашных схваток, позволили ему почти нежно выставить меч на пути фальчиона с грязным лезвием, который метнулся к его голове. Восприятие мира замедлилось до скорости улитки в первые мгновения неожиданного нападения, но теперь, когда клинки столкнулись и зазвенели, движение, мысль и время вновь возвратились к своей нормальной скорости, и Феликс не остановился на обороне. Вместо этого он расстегнул свой красный зюденландский походный плащ, развернулся и, используя импульс прыгнувшего на него противника, невнятно фыркающего зверолюда, запутал того в складках плаща.

Существо, более козёл, чем человек, и более человек, чем собака, шатаясь, опустился на колени. Края плаща всколыхнулись, открыв широкую волосатую спину. Феликс воткнул Карагул между лопатками зверолюда и с профессиональной жестокостью раскроил тварь, прервав блеющую агонию. Убитый зверолюд явно не был тем, что могло прийтись по вкусу Феликсу. Когда он высвободил меч, то услышал радостный рёв Готрека и отметил, что для некоторых, однако, это было как раз то, что надо.

Чувство облегчения наполнило его, когда ещё один зверолюд в вихре щепок пробил одну из гнилых стен и приземлился окровавленной грудой. Затем ещё один последовал тем же манером, его кабаноподобная пасть была раззявлена в отчаянном визге. Мгновение спустя, издавая кровожадный рёв, показалась низкая, но чрезвычайно широкая фигура.

Готрек Гурниссон воткнул лезвие своего покрытого рунами топора в огромное брюхо свиноподобной твари с такой силой, что от удара существо подбросило вверх, оторвав от земли его ноги, слишком уж напоминающие детские. С треском кости и рвущейся плоти вопящая тварь развалилась на две извивающиеся половины.

— Ха! — прорычал Готрек, его единственный здоровый глаз блестел от жажды битвы, когда гном развернулся. — Давайте, отбросы, подходите к Готреку!

Зверолюди, привлечённые вызовом, вырвались из отверстия в стене и, словно стая слюнявых гончих, кувыркаясь, бросились на Убийцу. На мгновение приземистая фигура гнома практически полностью скрылась под телами нападавших, лишь ярко-рыжий хохол волос торчал над волосатыми телами. Потом из свалки вылетел зверолюд с висящей под странным углом бычьей головой и почти срезанной челюстью и врезался в одну из покосившихся опорных балок. Старый дом застонал в ответ, и Феликс испугался, что дряхлое здание вот-вот рухнет им на головы. Но затем он оказался слишком занят: отражение атаки птицеголовой твари заняло все его мысли. Существо было столь же быстро, сколь и ворона, которую оно напоминало, и хриплые, неразборчивые проклятья исходили из его глотки, когда тварь набросилась на Феликса, держа в когтях потрёпанный топор дровосека.

Неистовая атака существа заставила Феликса отступить назад, к одной из повалившихся балок. Это всё, что он мог сделать, чтобы парировать или увернуться от мелькающего около его лица и конечностей топора. Вдруг птицетварь издала испуганный пронзительный вскрик и, пошатнувшись, повернулась кругом, открыв взгляду Феликса зияющую рану в спине. Феликс скривился, когда на его лицо брызнула кровь и перья, а затем Готрек пнул мёртвую тварь в сторону.

— Возникли проблемы, человечий отпрыск? — снисходительно хмыкнул Убийца.

Его мощное тело было полосатым от залившей его крови, так что испещрявшие его татуировки были практически не видны, а рука, шириной с человеческую ляжку, сжимавшая рунный топор, была красна по локоть.

— Когда-то их не было, Готрек? — огрызнулся Феликс, убирая с глаз странные волосатые перья. На каком звере могли вырасти одновременно перья и шерсть? Они, казалось, свернулись вокруг его пальцев, когда Феликс впопыхах стряхивал их прочь. Готрек снова что-то проворчал с тем, что, возможно, могло сойти за юмор. С обычно молчаливым Готреком было трудно понять, когда он шутил.

К этому времени от зверей осталось примерно полдесятка, хотя они уже не выглядели столь уверенными в том, что количество даст им хоть какое бы то ни было преимущество. Видя Готрека в деле куда больше раз, чем ему бы хотелось, Феликс мог понять колебание тварей. Готрек поднял топор и угрожающе двинулся вперёд. Смотреть за бегом любого гнома было всё равно, что наблюдать за сходом лавины, и невозможно плавная тяжеловесная атака Убийцы не была исключением. В ней было некое ощущение неистовой неизбежности, которое всегда впечатляло Феликса.