Сочинения в двух томах. Том 2 - Макс Пембертон

Сделанное ей открытие чрезвычайно удивило ее, но она сейчас же поняла, в чем дело. Бонапарт хотел устроить так, чтобы суметь сказать всей Европе: лучшие из итальянцев расположены ко мне и приглашают к себе в дом моих соотечественников. Инстинкт подсказывал ей, что она должна отказаться служить простым орудием в руках политики, но Вильтар уже воспользовался ее минутным молчанием и высказал еще следующий аргумент.

— Это — очень опасная миссия, — сказал он ей, — и очень немногим можно было бы доверить ее. Умная женщина сумеет многое сделать для Италии, если только у нее хватит мужества на это. Она найдет прекрасного союзника в лице моего друга Гастона, который назначен начальником отдельного отряда. Я знаю, что в данном случае он сильно рассчитывает на вас.

— Дайте мне подумать, — сказала она тихо, — а затем я дам вам свой ответ, Вильтар.

— Хорошо, маркиза, думайте до захода солнца, а пока поедемте посмотреть драгунов Моро. Генерал делает им сегодня смотр, и они поедут с вами в Верону. Да, я уверен в том, что вы не заставите ждать Гастона напрасно.

Беатриса молча последовала за ним, раздумывая о том, как странно устраивает все судьба, заставляя ее все время невольно встречаться с человеком, которого она любила.

Что касается Вильтара, он больше уже не сомневался в том, что она поедет в Верону.

XX

Джиованни Галла стоял у дверей фермы, когда Беатриса выходила из нее, и он сообщил ей несколько новостей, сильно удививших ее.

— Лорд Брешиа здесь, — сказал он, подсаживая ее на лошадь, — он в настоящее время говорит с Бонапартом.

Она подумала немного, потом сказала ему:

— Мне бы хотелось поговорить с ним, Джиованни. Постарайся устроить мне это.

— Это легко сделать, ваше сиятельство; положитесь на меня.

Он больше ничего не прибавил, так как к ним подъезжал Вильтар на красивой серой лошади, радостный и сияющий под впечатлением прекрасного утра и веселого зрелища. Воздух был свеж и приятен, в долине перед ними двигались отряды конницы и пехоты, гремела артиллерия, картина менялась каждое мгновение и представляла собою поистине величественный вид. Сам Бонапарт в своей серой куртке и треугольной шляпе расположился на небольшом холме, окруженном высокими соснами, и вместе со своей свитой, состоящей из ста офицеров самых разнообразных форм, ждал, пока драгуны Моро выстроятся перед ним на равнине.

— Вот, посмотрите на этих людей, маркиза, — сказал Вильтар, не без гордости посматривая на стройные ряды солдат, — с ними мы заставим даже Австрию говорить так, как нам захочется. Не правда ли, они великолепны, маркиза? Не правда ли, несмотря даже на правительство, мы умеем заставить помнить о себе?

— Да, это верно. Стоит только взглянуть на эти обгоревшие дома, и невольно вспомнишь ваши войска.

Вильтар, нисколько не смущенный этим замечанием, ответил совершенно спокойно:

— Видите ли, маркиза, ведь, если бы не было этих обгорелых домов, не было бы и мира. Сознайтесь, что вы ничего не имели бы против подобного свидетельства, если бы это были французские дома? Ведь известно, что только побежденные жалуются всегда на жестокость войны. Мы, французы, по природе своей совсем не жестоки. Но мы должны одерживать победы, а для этого необходимо воевать.

Он искусно отвлек ее внимание, указав ей в эту минуту на блестящую кавалерию, устанавливавшуюся рядами, чтобы пронестись галопом мимо Наполеона. Сцена эта была действительно поразительна, и забыть ее было нелегко. Вдруг раздался рожок, и затем послышался шум приближающейся кавалерии. Отряд Моро приближался, как ураган, ужасный и непобедимый в своем стремительном движении. По мере его приближения раздавался все громче и громче гул голосов, приветствовавших Бонапарта, этого гения в серой куртке и треуголке, сумевшего создать подобное грозное орудие войны. Беатриса, когда она наконец была в состоянии отвести глаза от этой сверкающей массы людей и лошадей, взглянула на Бонапарта и увидела на лице его выражение высокого, истинного наслаждения. Лицо его оставалось по-прежнему бледным и неподвижным, но глаза его сияли, как две звезды, в них сосредоточивалась в данную минуту вся жизнь этого человека. Бонапарт, казалось, в эту минуту заглядывал в будущее и видел уже у своих ног королей и царей всей Европы; он видел себя властелином всего мира. И он говорил себе, вероятно, в этот момент: «Дело мое начато!»

Кавалерия уже скрылась из глаз среди облаков пыли, и только вдали раздавались еще трубные звуки. Когда все затихло, Беатриса заметила, что она составляет центр блестящей группы, самым выдающимся в которой был генерал Моро, весело принимавший похвалы своей кавалерии, которые раздавались положительно со всех сторон. Когда он выслушал их все и также получил заслуженную благодарность от Бонапарта за блестящий вид конницы, он с видимым удовольствием обратился к Беатрисе и вступил в разговор с ней. Она же со своей стороны приветствовала его, как самого достойного и доблестного из генералов, сопровождавших Бонапарта в этом походе в Италию. Она очень охотно согласилась на его предложение проехаться с ним по направлению к деревушке.

— Генерал отправился к церкви принять депутацию от Венеции, — сказал он ей, — мне говорили, что в этой депутации ваши близкие друзья.

— Очень может быть, — ответила Беатриса, — но кто же эти депутаты, как их зовут?

— Секретарь Франциско Пезаро и ваш старинный друг, ужаснейший шарлатан, простите за выражение, синьор Брешиа.

Она невольно рассмеялась вместе с ним при этом прозвище, данном Лоренцо.

— Он приехал, вероятно, чтобы объяснить причину смерти вашего бедного соотечественника Ланжье?

— В таком случае ему придется пустить в ход весь свой ум, так как это была отвратительная шутка, надо признаться. Я не удивляюсь тому, что вы решили переселиться в Верону.

Он говорил очень добродушно и мягко, как бы