Боевой клич свободы. Гражданская война 1861-1865 - Джеймс М. Макферсон

Если тактика рассыпного строя порой приносила успех при взятии вражеских позиций приступом, она не могла возобладать при тактическом наступлении, особенно когда обороняющаяся сторона стала при любом удобном случае рыть траншеи и сооружать брустверы, как происходило в 1863 и 1864 годах. Опытным путем было установлено, что атакующие должны иметь по меньшей мере трехкратное превосходство, чтобы успешно преодолеть траншеи, защищаемые подготовленным противником. Артиллерия, у которой нарезное оружие отняло немалую часть атакующего потенциала, лучше всего проявляла себя при обороне, поливая наступающих пехотинцев шрапнелью или картечью (как было при Малверн-Хилл). Несмотря на отдельные успехи тактических лобовых атак (победы конфедератов при Гейнс-Милл, Ченселорсвилле и Чикамоге или северян при Мишенери-Ридж и Сидар-Крик), обороняющимся обычно удавалось их отражать. Даже когда траншеи были взяты, цена успеха была обычно слишком высока. Пропитанные романтизмом войны, упивавшиеся «наступлением» и «доблестью» солдаты-южане в Семидневной битве понесли жестокие потери именно вследствие своих атак. Дэниел Хилл был вправе размышлять, воскрешая в памяти груды тел перед позициями северян под Гейнс-Милл: «Все считали за великую доблесть взять артиллерийскую батарею или линию земляных укреплений силами пехоты… Наша кровь лилась в те дни необыкновенно щедро»[864].

В 1862 и 1863 годах армии Конфедерации переходили в тактическое наступление в шести из девяти битв, в которых количество потерь с обеих сторон превышало 15 тысяч убитых и раненых. Хотя им удалось победить в двух из них (Ченселлорсвилл и Чикамога) и достичь стратегического успеха в третьей (Семидневной), общие потери южан в этих шести сражениях составили 89 тысяч человек (на 20 тысяч больше, чем у федералов). Весной 1864 года ситуация изменилась, когда войска Гранта потеряли едва ли не в два раза больше людей, чем армия Ли, когда янки наступали от Уилдернесса до Питерсберга. Достижение победы посредством устаревших методов тактического наступления оказалось несбыточной мечтой в век новой винтовки. Тактическое господство оборонительных построений помогает понять, почему Гражданская война оказалась столь долгой и кровопролитной. Винтовка и окопы доминировали на полях сражений Гражданской войны в той же мере, что и пулемет и окопы во время Первой мировой.

IV

Утром 2 июля 1862 года кавалерийский офицер союзной армии осматривал поле битвы, окутанное мглистым туманом. «Пока не рассеялся туман, только наши уши слышали крики тысяч агонизирующих раненых, — писал он двадцать лет спустя, когда его воспоминания все еще были живы, — но вскоре ужасающее зрелище на склонах холмов открылось нашим глазам. На земле лежало свыше пяти тысяч убитых и раненых… Живых было немало, и они двигались, поэтому казалось, что само поле битвы куда-то ползет»[865]. Стороны заключили перемирие, чтобы предать земле мертвых и оказать помощь раненым. Эти действия обнажили ужасы войны в еще большей степени, чем сама битва. «Сама картина и запах, который сопровождал нас, были просто неописуемы, — писал конфедерат из похоронной команды. — Трупы раздулись вдвое, некоторые из них буквально разрывало от зловонных газов… Запах был настолько тошнотворен, что через короткое время нам сделалось дурно и мы склонились к земле, мучимые приступами рвоты». А один янки, писавший домой после другой битвы, описывал полевой госпиталь, разбитый в здании фермы: «Около здания бродят фермерские свиньи и пожирают [ампутированные] руки и другие части тел»[866].

Многие гражданские лица с обеих сторон, но особенно на Юге, видели картины войны и сами вдыхали ее запах. Большинство боев в мае и июне 1862 года проходило практически у ворот Ричмонда. Немалое число из 21 тысячи раненых при Севен-Пайнс и в Семидневной битве привезли в город. «Мы жили в одном огромном госпитале и дышали запахами склепа», — вспоминала одна из жительниц Ричмонда[867]. Церкви, гостиницы, склады, магазины, амбары, даже частные дома служили временными госпиталями. Белые женщины сотнями записывались в медсестры, а рабов мобилизовали в санитары или могильщики.

Как и в армии Союза, конфедераты оказывали первую помощь раненым в полевых госпиталях, расположенных рядом с полем брани или непосредственно на нем. На Юге медлили с учреждением военных госпиталей для лечения и реабилитации тяжелораненых, а также серьезно заболевших солдат. Поначалу такие госпитали появлялись по инициативе местных органов или частных лиц. В конце 1861 года эту функцию взяла на себя медицинская служба конфедератов. В Ричмонде было учреждено несколько военных госпиталей, главным из которых стал госпиталь на холме Чимборазо к востоку от города — крупнейшее в мире учреждение подобного типа. Он насчитывал 250 павильонов, в каждом из которых могло разместиться от 40 до 60 пациентов, и 100 палаток, рассчитанных на 8—10 выздоравливающих каждая. Однако к июню 1862 года, когда в город стали поступать тысячи раненых, лишь часть этого комплекса была готова, поэтому многие умерли под открытым небом, так как их негде было положить. Шок, испытанный после Семидневной битвы и последующих сражений в Виргинии, вызвал расширение и модернизацию военных госпиталей Юга.

Этот шок в сочетании с наглядным примером женщин-добровольцев в Ричмонде и Коринте (Миссисипи) также заставил медицинскую службу, ранее высокомерно относившуюся к медсестрам, пересмотреть свои взгляды.

Накануне Гражданской войны Флоренс Найтингейл была образцом для подражания женщин как Англии, так и Америки. Найтингейл произвела революцию в не выдерживавшей никакой критики британской медицинской службе во время Крымской войны. Она возвела уход за ранеными в ранг профессии, а в 1860 году организовала первую в мире школу сестер милосердия при больнице святого Фомы в Лондоне. Когда война пришла в Америку, некоторые белые южанки предлагали свои услуги в качестве медицинских сестер или устраивали небольшие госпитали для раненых солдат. Одним из лучших являлся госпиталь в Ричмонде, учрежденный Сарой Луизой Томпкинс, которой Джефферсон Дэвис в конце концов присвоил звание капитана, потому что ее лечебница была признана военным госпиталем.

Эти примеры опровергают предрассудки об «утонченных леди», работавших в военных госпиталях. Для белой леди было допустимо ухаживать за больными в домашних условиях или даже в хижинах рабов, но в сугубо мужской среде военных госпиталей им было делать нечего — там происходило такое, что нельзя было видеть никакой женщине. Женщины должны были сидеть дома, делать бинты, вязать солдатам носки и создавать комфортную обстановку для испытавших тяготы сражений мужчин. Несмотря на то, что на первом этапе войны превалировала именно такая точка зрения, многие южанки из хороших семей презрели неодобрение своих отцов и братьев и добровольно пошли в сестры милосердия. Одной из них была 27-летняя Кейт Камминг из Мобила, которая в апреле 1862 года отправилась в Коринт, где истерзанная армия Борегара пыталась прийти в себя после сражения при Шайло. Камминг писала: «В ответ на заявление