Антология советского детектива-42. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Делль Виктор Викторович

— Идея экспедиции? Она не нова, шкипер. Еще когда мы ремонтировали ваш «Ориноко», план был, в общих чертах, ясен. Из предосторожности я не изложил вам… Теперь необходимые суммы имеются, надо действовать.

«Болтун, — подумал я. — Еще станешь уверять, что эту твоя собственная идея! Давай-ка лучше покажи, сколько тебе не жалко отпустить из того несгораемого шкафа, что стоит в углу».

Не прошло пяти минут, как выяснилось и это. Контракт составлен на год, мне Генри дает тысячу крон в месяц, в виде аванса я могу получить две тысячи, а то и три. Сегодня же, сразу! Я не верил своим ушам. Два раза я перечитал контракт — сличал слова Бибера с тем, что написано на бумаге.

Никаких расхождений я не обнаружил. На всякий случай я заявил, что для начала хватит и двух тысяч.

— Воля ваша, шкипер. Повторяю, можете взять три. Я знаком с вами не первый год, шкипер.

Он открыл дверцу сейфа, вынул три тысячи банкнотами и выжидательно смотрел на меня.

Почему я отказался? Три так три. Тем лучше! Но шкипер Ларсен — хозяин своему слову.

— Нет, господин Бибер, — сказал я. — Довольно двух. Одну кладите обратно.

Я отвел глаза от денег и услышал, как щелкнул замок сейфа. А через минуту я ощутил тяжесть двух плотных пачек во внутреннем кармане моего воскресного пиджака и уже не жалел, что не взял больше. Был бы больше обязан Биберу, только и всего.

Никогда, никогда у меня не было таких средств. Профессор Бамберг — тот заплатил мне всего восемьсот при окончательном расчете. На месяц приходилось триста. Нынешнее предприятие, как видно, покрепче. Деньги прибавили мне решимости, и я спросил-таки Карлсона, что ему известно про Бамберга.

— Бамберг? — переспросил он.

— Ну да, профессор Бамберг.

— Есть такой, — кивнул он. — В последние годы я потерял его из виду.

— Я полагал, вы в одном институте.

— Нет, в разных.

Ему явно не доставляло удовольствия отвечать мне. Но я не смутился, однако.

— А вы из какого, позвольте узнать?

— Из института ихтиологии, — сказал он. — У вас больше нет вопросов, шкипер?

«Эге, характер не из легких», — подумал я. Только я успел расписаться под договором, как Карлсон уже повысил тон. Но я не испугался. Ничуть!

— Имею еще несколько вопросов, — проговорил я твердо. — Задержу вас немного. Но раз вы меня наняли не в матросы, а капитанствовать…

И я стал выяснять подробности маршрута и распорядка работ на корабле; и Карлсон вынужден был на всё дать мне ответ.

Немного спустя я вышел из ворот рыбной гавани. Вот ты и дождался, шкипер Ларсен! Вот и привалила удача! Помнишь, Нильс Эбергард, помните, братья Микель и Юхан и старик Эркко, не говорил ли я вам — будет же когда-нибудь хорошо! Не может же быть всё время плохо!

21

— Входи, — сказал я, впуская Эрика. — Вспомнил, слава богу, что у тебя есть дом.

Больше я ничего не сказал ему. Я дал ему дорогу, он прошел в комнату и увидел Христину, накрывавшую на стол.

Не знаю, как они встретились. Во всяком случае, до меня ни звука не донеслось оттуда. Там было тихо, совсем тихо, и я решил заглянуть туда, выяснить, что́ же такое происходит. Я приоткрыл дверь. Эрик и Христина стояли друг против друга, она держала его руку в своих руках. Я тихо прикрыл дверь и сказал себе, что всё как будто в порядке.

Затем я пошел на кухню, где хлопотали бабушка Марта и Агата, и сказал:

— Явился наш пропащий.

Через несколько минут мы все сели обедать. Эрика и Христину я поместил рядом. Оба они были розовые от смущения, в особенности Эрик. Высокий, плечистый рыбак, который только что прибыл с промысла и проговорил по-взрослому: «Здравствуй, отец», — он теперь снова стал подростком. Щеки его горят, он украдкой бросает взгляды на Христину, а на меня и вовсе не решается поднять глаза. Зато остренькая не теряется: она уже осваивается со своим положением члена семьи и, я слышу, шепчет Эрику: «Не кроши хлеб». Правильно, остренькая! Что до меня, то я держусь так, словно ничего между нами не случилось, а если и было что, то заслонилось другими событиями. И не желая замечать румянца на его лице и даже на руках, я спрашиваю Эрика:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты знал, что она здесь?

Кивком я показываю на Христину. Агата улыбается и тоже смотрит на нее, а бабушка Марта — та, как мы сели, умиленно переводит взгляд с Эрика на Христину, потом опять на Эрика. Пока он собирался ответить, остренькая подала голос:

— Знал. Передал кто-то.

Еще бы. Обежав город, слух прыгнул в какую-нибудь посудину, отправлявшуюся на промысел, и живо отыскал Эрика. Что ж, только дурной человек откажется сообщить добрую весть. И вот ты опять дома, Эрик. И вряд ли ты теперь захочешь поменять свой дом на кухню Нильса. Нет, этого не будет. Я уверен, что этого не будет, и потому, как ты, верно, догадался, готов простить тебе всё прежнее. Теперь-то я, кажется, могу быть спокоен за семью. Остренькая сумеет удержать жениха, а кроме того, есть новости, которые еще не дошли до тебя. Но я поберегу их, послушаю сперва тебя.

— Похвастайся заработком, — предлагаю я Эрику.

И тут он впервые вскинул на меня глаза. Лицо его вдруг помрачнело.

— Выдали последнюю получку, — промолвил он зло, и Эрик-подросток снова исчез.

— Вот как, — отозвался я. — По-моему, ты ошибаешься, это не последняя твоя получка у Бибера.

Я и сам когда-то считал — туго будет нам, если Бибер продаст остров Торн. Конечно, Эрику и всем другим невесело было поворачивать домой в самый разгар лова. А ведь на самом деле Бибер вовсе не собирается сокращать производство. Наступит временная заминка, а потом отыщутся новые угодья, ближние и дальние. Но всё это я скажу потом. Интересно, что́ еще привез Эрик.

— Конторщик Борг, который выдавал нам деньги, сказал, что я больше не потребуюсь.

— Мало ли что говорит Борг.

— И то милость, — хмуро усмехнулся Эрик. — Со мной могли поступить, как с Нильсом, как с Микелем и Юханом.

— Как же поступили с ними?

Теперь Эрик глядел на меня в упор, и его лицо выражало удивление:

— Я думал, тебе известно. Их арестовали.

— Что? — крикнул я и со стуком положил ложку. — Что вы там наделали? А?

Оказывается, когда прибыли военные и объявили, что район отныне запретный, Нильс и его друзья стали протестовать. Они вывесили красные флаги на мачтах, и то же самое сделали рыбаки на многих других ботах. На острове Ялмарен, у маяка, устроили митинг. С флагами пошли в гавань Бибера и хотели маршировать в город, но вмешалась полиция.

И Эрик участвовал в этом деле, оказывается. Пожалели юнца, а то бы и он сидел в тюрьме.

— Чего вы надеялись добиться? — спросил я. — Головы у вас есть? Соображаете вы или нет?

С каждым вопросом я повышал голос. Еще немного, и я, может быть, разрушил бы то, что строил. Хорошо, что я всё время не выпускал из виду Эрика. Лицо его словно твердело. И когда я остановился, чтобы перевести дыхание, мне вдруг показалось: Аксель сидит передо мной, Аксель!

Не знаю, как это получилось. Никогда у Эрика не было большого сходства со старшим братом. Лишь иногда появлялось что-то, напоминавшее Акселя. И вот сейчас…

Это помогло мне прийти в себя. Зачем кричать? Ничего, кроме плохого, это не даст. Не для того мы встретились, чтобы поссориться еще раз. Без крика, спокойно я докажу ему, кто из нас прав.

— Чего достиг твой Нильс со своей пропагандой? — спросил я гораздо тише. — Пока вы устраивали демонстрации, твой отец добывал удачу и для семьи, и для всех рыбаков.

Словом, то, что я откладывал до послеобеденного кофе, пришлось выложить немедля. И тут я почувствовал себя еще увереннее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— В сущности, Нильс такой же мальчишка, как ты, — сказал я. — Вы ломитесь в открытые ворота. Вчера я подписал контракт у Бибера.

Я хотел сперва рассказать об экспедиции, о пользе, которую она принесет, а потом, в подтверждение, упомянуть и об авансе. Но иначе рассудила бабушка Марта.

— У Рагнара две тысячи, — выпалила она. — Рагнар, кто тебе дал столько денег?