Тайны Парижа. Том 1 - Понсон дю Террайль

Вспомните о смерти госпожи Лемблен и о том, каким образом вы и я закрыли ей глаза.

Ваш камердинер Жермен».

Если бы земля разверзлась под ногами Гектора Лемблена, то он, наверное, был бы менее поражен, чем читая это письмо.

И, без сомнения, в эту минуту его менее всего смущала мысль, что ему придется заплатить миллион, украденный его камердинером. Что значил один миллион для этого офицера, разбогатевшего благодаря случаю и очутившемуся в одно прекрасное утро обладателем двухсот тысяч ливров годового дохода?

Но причиной ужаса, овладевшего им, от которого волосы его встали дыбом, а холодный пот выступил на посиневших висках, было письмо, которого он не осмелился бы показать ни Арлеву, ни Даме в черной перчатке, потому что в каждой строке его слышалось: «Ты убийца».

Глаза графа Арлева и его спутницы были прикованы к капитану в то время, пока он читал, и посторонний наблюдатель, конечно, был бы удивлен спокойствием, с которым они смотрели на человека, машинально читавшего письмо, видимо, не понимая его содержания.

Его мысли унеслись куда-то далеко… Он старался придумать какое-нибудь объяснение, которое дало бы ему возможность не показать этого ужасного обвинения. Но майор и его спутница ждали, и он чувствовал на себе их испытующий взгляд.

Отчаянная решимость овладела капитаном. С быстротою молнии он скомкал письмо в руке и разорвал его на мелкие куски.

— Что вы делаете? — крикнул майор, сердито взглянув на него.

Капитан уничтожил одно из доказательств своего преступления, но голос и взгляд майора дали ему понять, что ему так дешево не отделаться.

— Милостивый государь, — сказал капитан, — в шкатулке был миллион.

— Где же он? — спросил майор.

— Это письмо объясняет мне это… вы получите его… — пробормотал Лемблен хриплым голосом.

— Но это письмо… от кого оно? Зачем вы его разорвали? — продолжал строго допрашивать граф Арлев. — Вы смеетесь, что ли, над нами, сударь?

Капитан был бледен, конвульсивная дрожь пробегала по всему его телу.

— Ну, сударь, отвечайте же! — настаивал майор.

— Я не могу…

— Вы… не… можете? — медленно проговорил граф Арлев.

— Нет!

И Гектор Лемблен, обессиленный, упал на стул. В продолжение десяти минут у него была такая сильная нервная дрожь, что майор и его спутница не решились беспокоить его.

Когда капитан немного пришел в себя и успокоился, он встал и сказал графу Арлеву:

— Граф, мое нравственное состояние теперь таково, что если бы вы потребовали у меня немедленного ответа на ваши вопросы и объяснения моего странного поведения, то я, не колебаясь, прострелил бы себе голову.

— Вы с ума сошли! — воскликнул майор.

— Может быть! — сказал капитан, вполне овладев собою. — Но позвольте напомнить вам и вашей спутнице, что я капитан Гектор Лемблен, и что у меня двести тысяч ливров годового дохода и я пользуюсь в свете всеобщим уважением, а потому имею право рассчитывать получить от вас отсрочку.

— О какой отсрочке вы говорите? — спросил майор.

— Граф, — ответил капитан, — позвольте мне поговорить с вами наедине?

Майор взглянул на Даму в черной перчатке, как бы спрашивая ее согласия. Она утвердительно кивнула головой.

— Я выйду, — сказала она.

И она ушла, оставив капитана с майором наедине.

Подобно людям, которые, будучи доведены до последней крайности и чувствуя неминуемую гибель, испытывают всевозможные средства для своего спасения, так и капитан, на душе у которого было столько преступлений, вдруг почувствовал вдохновение: он не отступил перед самым гнусным и низким средством, перед ложью.

— Сударь, — сказал он майору, — в письме, разорванном мною, была тайна.

— Вот как! — протянул майор.

— Ужасная тайна, разглашение которой опозорило бы навсегда честь одной семьи, такая тайна, что если бы я выдал ее, то мне пришлось бы немедленно покончить с собою.

— В самом деле! — холодно заметил майор, который, казалось, ожидал, что капитан даст ему дальнейшие объяснения.

— В письме, — продолжал капитан, — мне сообщили, кроме того, что состояние мадемуазель де Рювиньи, еще накануне находившееся в шкатулке, украдено.

— И что же?

— Так вот, — продолжал Гектор, — это состояние я должен возвратить, я, у которого оно украдено по моей же вине, и я торжественно прошу у вас руку дочери генерала, чтобы богатство, которым я владею, могло вернуться к первоначальной владелице.

— Капитан, — возразил майор, — и это все, что вы хотели мне сказать?

— Все, граф.

— Хорошо, но прежде чем вам ответить, вы позволите мне переговорить с моей воспитанницей?

Майор оставил Гектора Лемблена одного и отправился к Даме в черной перчатке, которой подробно передал свой разговор с капитаном. Молодая женщина выслушала его до конца, не прерывая.

— Этот человек, — сказала она наконец, — окончательно погряз в преступлениях, и нам будет трудно добиться от него признания. Он нашел способ выбраться из безвыходного положения, в которое мы его поставили, и уклониться от объяснений.

— Ваша правда, — согласился майор.

— Он думал спастись, но этим только приблизил себя к гибели.

И она прибавила со злой улыбкой и взглядом, которые приводили в ужас.

— Да, мой добрый Герман, вы можете обещать ему мою руку и можете сказать ему, что я согласна выйти за него замуж.

— Как! — вскричал с удивлением майор.

— Но с одним условием: чтобы он сегодня же вечером уехал в Париж, немедленно хлопотал о нашей свадьбе и позаботился бы о необходимых бумагах для свадебного контракта. А мы подождем его возвращения здесь.

— Возможно ли это?

— Да. Я так хочу. К тому же, он любит меня и исполнит все, что бы я ни пожелала.

— Так я передам ему ваши желания, — сказал граф Арлев.

— О! — проговорила Дама в черной перчатке, улыбаясь. — Скажите лучше — мои приказания. Разве этот человек не раб мой?

— Это правда.

Она указала рукой на календарь.

— Какое сегодня число? — спросила она.

— Четырнадцатое.

— Отлично! Запомните же, мой добрый Герман: тридцатого числа этого месяца капелла замка Рювиньи раскроет свои двери перед Гектором Лембленом…

— И его невестой, быть может…

— Нет, только перед ним одним, перед мертвым и лежащим в гробу.

В тот же вечер Гектор Лемблен уехал в Париж, оставив в замке Рювиньи графа Арлева и Даму в черной перчатке. Тогда последняя сказала майору:

— В отсутствие капитана мы можем заняться немного моим другим обожателем.

— Арманом?

— Да. Чтобы наш досуг не пропал даром.

Она сказала это с холодной усмешкой, которая приводила в трепет даже самого графа Арлева.

Note1