Искусство невозможного (в 3-х томах) - Борис Березовский

к Североатлантическому альянсу объявлялось в 1992 году стратегической целью Москвы. И не кем иным, как Борисом Ельциным. Смена курса официально была объявлена в 1994 году на будапештском саммите ОБСЕ, где президент России заговорил о наступлении «холодного мира» и стремлении Запада возродить разделительные линии в Европе.

Россия, конечно же, могла бы подать заявку на вступление в НАТО, с тем чтобы посмотреть, как западные партнеры будут выкручиваться из такого щекотливого положения, подыскивая корректные формы отказа. Всерьез рассчитывать на то, что и через 10 лет появится возможность интегрировать Россию в военные структуры западного альянса, не приходится. НАТО — не клуб по интересам, а военный союз, основным смыслом существования которого является предоставление каждому его члену гарантий безопасности в случае возникновения непосредственной военной угрозы. Прошедшие недавно слушания в конгрессе США выявили серьезные трудности, с которыми придется столкнуться НАТО при обеспечении подобных гарантий даже тем странам, вопрос о вступлении которых в альянс считается практически решенным. Что же касается, например, стран Балтии или Украины, то американские эксперты пришли к выводу, что защитить их в случае агрессии НАТО при всем желании не сможет. Требовать от блока еще и гарантий безопасности для огромной России просто смешно.

Предложения Березовского, изложенные в статье, озаглавленной «Интегрировать Россию, а не изолировать ее», имеют смысл лишь в том случае, если речь идет о подключении России к политической составляющей НАТО без интеграции в ее военную структуру. То, что Запад может пойти на это, подтверждает недавнее заявление Билла Клинтона о том, что Вашингтон не против членства России в общем альянсе безопасности с участием европейских стран, США и Канады.

Николай Зимин

6 мая 1997 г. Аргументы и факты, Москва

БОРИС БЕРЕЗОВСКИЙ: СИЛОВЫЕ СТРУКТУРЫ ДОЛЖНЫ ЗАЩИЩАТЬ БИЗНЕС

Корр.: note 114 Как вы считаете, обошел нас Запад с НАТО на всех поворотах? БЕРЕЗОВСКИЙ: Пока да. Расширение НАТО — это стратегическая, фатальная ошибка Запада. Она превращает Россию в агрессора. Причем нас-то победить невозможно. С другой стороны, то, что происходит с НАТО, играет огромную положительную роль для нас. Это заставит нас консолидироваться значительно быстрее.

Запад абсолютно не просчитал последствия. Россия — целый континент. Есть альтернатива: вместе с Россией или отдельно от нее.

— Запад боится хаоса в России.

— Если они боятся хаоса, то нужно пытаться интегрироваться с Россией. Дело в том, что, с моей точки зрения, Россия никогда не пройдет путь в демократию самостоятельно. Западу стоит рискнуть и заплатить за это. Но при этом Запад интегрирует вместе с Россией огромный потенциал.

9 мая 1997 г. Радио «Эхо Москвы», Москва

ВЫСТУПЛЕНИЕ В ПРЯМОМ ЭФИРЕ РАДИОСТАНЦИИ

«ЭХО МОСКВЫ» ЗАМЕСТИТЕЛЯ СЕКРЕТАРЯ СОВЕТА

БЕЗОПАСНОСТИ РФ БОРИСА БЕРЕЗОВСКОГО

Эфир ведут Алексей Венедиктов и Нателла Болтянская.

Корр.: Надвигается 27 мая, это срок, который президент Ельцин определил для возможного подписания соглашения между Россией и НАТО. У вас особая позиция по поводу расширения НАТО на восток и по поводу подписания документа с НАТО. Не могли бы вы ее изложить? БЕРЕЗОВСКИЙ: Я считаю, что то, что сегодня происходит, — это стратегический выбор Запада. Выбор продолжать дальнейшее развитие без России. А на самом деле существуют две альтернативы — с Россией или без России. Каждая из этих альтернатив имеет свою цену и риски. Понятно, что интегрироваться с Россией западным институтам

— это большой риск. Непонятно, кто кого интегрирует. Запад интегрирует Россию или Россия интегрирует Запад. Понятно, что такая интеграция чревата серьезными подвижками и на Западе, и конечно, можно говорить о том, что такие подвижки окажутся катастрофическими для западной демократии. К тому же эта интеграция имеет свою цену. Теперь другая альтернатива — не интегрировать Россию, это означает порождать недоверие, порождать противостояние, а в конечном счете — порождать возможность агрессии. Это тоже имеет свою цену, потому что нужно заплатить в конечном счете за рост вооружений и так далее. Но в первом случае мы платим за потенциальное созидание, а во втором случае — за потенциальное разрушение. Вот, грубо говоря, эти две альтернативы нуж-

но сравнить. Я встречался с ведущими американскими аналитиками, которые разрабатывали идею продвижения НАТО на восток. На самом деле там абсолютное лицемерие, с моей точки зрения, потому что даже по терминологии — язык мой — враг мой — он выражает смысл того, что на самом деле происходит, поэтому вначале это называлось

— expansion of NATO, экспансия НАТО, потом называлось enlargement of NATO, расширение НАТО, а сейчас они это называют

— opening of NATO, открытость НАТО. Сплошное лицемерие, существо нисколько не менялось. Я думаю, что помимо существа вопроса, которое очень хорошо на Западе понимают, и там идет на самом деле серьезное противостояние, в том числе и в США, это идея расширения, но говорят — поезд пошел, поэтому что же сделать. Помимо этого, вовлечены политические амбиции лидеров политических групп, которые запустили этот поезд. Поезд уже пошел, остановиться не может, поэтому ничего не остается сделать, как смириться с тем, что этот поезд идет. Моя принципиальная позиция, что это настолько серьезное, серьезная идея, — если она будет настолько значимой для следующего столетия,— и настолько она порочна сама по себе, поскольку закладывается инструмент не согласия в мире, не инструмент безопасности, а инструмент противостояния создает. Я последовательно эту точку зрения и проводил, в том числе в разговорах не только с политическими лидерами западными, но и здесь. Действительно, моя позиция состоит в том, что мы против. Мы это говорим и подписываем документ, который де-факто соглашается с тем, что это происходит. Но с другой стороны, есть политическое руководство страны, которое принимает такое решение и при этом взвешивает и те плюсы, которые следуют из такого договора. Если взять эти плюсы, они носят тактический, а не стратегический характер, и поэтому я считаю, что даже если такой документ будет подписан, все равно сохраняется возможность принципиально изменить положение, потому что будет ли включена Польша или Чехия в систему НАТО или не будет, никак не связано с тем, может ли быть интегрирована Россия в эти же институты или нет.

— В связи с этим на днях состоялось закрытое заседание Совета безопасности. На нем состоялось обсуждение концепции национальной безопасности, которая остается абсолютно закрытой для общественного мнения. Никто не понимает, что это такое — безопасность личности, страны, вооруженных сил, ядерной державы. Вы были на этом заседании. Что для гражданина, для обывателя наличие или отсутствие этой концепции?

— Наверное, здесь есть проколы в государственных институтах, которые занимались разработкой этой концепции. Не было широкого обсуждения. Это важнейший документ, а самое главное, вообще сама терминология концепции национальной безопасности — новая терминология, и, как идея, этот документ, мне кажется, абсолютно принципиален. Этот документ впервые формулирует идеологию национальной безопасности в терминах прежде всего защиты личности, защиты личных прав, защиты свободы. Свободы для каждого гражданина. И в этом смысле это не есть инструмент военной конструкции. Есть другая проблема, мне кажется. Сегодня мы находимся в ситуации смятения, на самом деле. Мы не очень хорошо понимаем, каким должно быть политическое устройство Российской Федерации. И поэтому, когда вы говорите — непонятно, я, несмотря на то что я хорошо знаком с этой концепцией, вынужден согласиться, потому что неясны для многих членов общества, просто для простых людей, основные ориентиры — куда же мы все-таки движемся, к какому типу государства мы идем. И после коллапса особенно Союза, дальше конфликт в Чеченской Республике — опять федеративная целостность оказалась под угрозой. Очень важно— а что такое национальная безопасность. Я хочу сказать, что я не считаю этот документ идеальным. И президент внес массу замечаний, у него было много вопросов к тому документу. Вообще, сама попытка такой документ создать, обозначить весь спектр вопросов, отличных от только военных, и именно под этим понимать национальную безопасность — важна как принципиальный шаг в понимании значимости безопасности каждого человека в отдельности.

note 115 Эта концепция не возникла вдруг. Она интенсивно разрабатывалась в течение последнего года. Действительно, она содержит много разных аспектов. И постольку, поскольку в связи с разработкой концепции в течение длительного времени динамично меняется обстановка в России, ситуация и политическая и экономическая, ясно, что это, с одной стороны, накладывает дополнительные ограничения, а с другой — сильно усложняет процесс разработки концепции. Я еще раз хочу сказать, чтобы просто снять все эти разговоры, что эта концепция не является идеальной. Эта концепция — это впервые попытка понять самые разные аспекты того, что волнует личность, и то, что может непосредственно влиять на каждого человека. Президент очень четко заметил одну вещь — он сказал: вот есть концепция национальной безопасности, предположим, она такая, ясно, что она будет меняться, потому что динамично меняется об-