Хроника - Саксон Анналист

Итак, когда королевский посол, вернувшись, сообщил королю, который тогда был в Утрехте32, об его отлучении, король по совету Вильгельма, епископа этого города, пренебрег этим отлучением. Этот епископ, боясь, как бы народ, услышав об этом, не отпал от короля, обратился к нему во время мессы с проповедью и будто в шутку объявил об отлучении короля, но [добавил], что отлучение это не имеет силы, и подтвердил сказанное какими мог словами, ибо был находчивым человеком. Вскоре на том самом месте, на котором он посягнул на права римского владыки, его поразил тяжкий недуг. Когда болезнь усилилась, он просил одного из людей короля, который тогда был с ним, отправиться к королю с таким посланием: «Я прошу передать ему, что он, я и все соучастники его преступлений осуждены в вечности». Когда же клирики убеждали его не говорить подобного, он сказал: « Что же иное, как не это, я сейчас зримо вижу? Ведь демоны уже окружили мое ложе и утащат меня, как только я испущу дух. Я прошу вас и всех верующих не беспокоить себя молитвами за меня, когда я умру». В таком отчаянии умер33 этот муж, который считался бы мудрым и во всех отношениях почтенным, если бы не был отравлен ядом алчности; ни одной молитвой не был он примирен с Богом и долго лежал без погребения, пока в Риме не было принято соответствующее решение и он не был погребен по приказу папы без отпевания, дабы зловоние не повредило народу. Вскоре после своей смерти он явился Клюнийскому аббату34 - до того как тот узнал, что он умер - и сказал: «Я уже не жилец, но мертвец, и погребен в преисподней».e

gИ вот, узнав о послании папы, об отлучении и низложении короля, те, которые держали в плену саксонских князей, даром и без ведома короля отпустили их на родину.

В это время милость Божья удивительным образом спасла Букко или Бурхарда, епископа Хальберштадтского, от страшной опасности. Ибо когда Генрих находился возле Дуная, держа при себе Соломона35, мужа своей сестры36, изгнанного тогда из Венгерского королевства, - низложение королей в те времена вошло в обычай, - и намереваясь вернуть своего зятя в его отечество, на границе которого тот удерживал немногочисленные города, то поручил ему этого епископа и просил сделать так, чтобы он никогда больше не видел его в тевтонских пределах; что тот и обещал. Епископ, узнав об этом, обратился с речью к друзьям, которых у него там было очень немного, и просил их во имя Бога позаботиться о его спасении. Тогда Ульрих сказал ему, что неподалеку от берега расположен некий заброшенный дом, и убеждал его попытаться войти туда каким угодно способом. И вот, епископу было велено сесть на корабль с одним только капелланом и ждать, пока Генрих, позавтракав с зятем, не последует за ним. И вот, увидев вышеназванный дом, [Бурхард] со смирением обратил к Богу душу и просил моряков высадить его на берег, чтобы он мог справить естественную нужду. Те, не подозревая подвоха, разрешили ему отойти вместе с капелланом. Когда он уже далеко отошел от берега и они стали кричать, чтобы дальше он не уходил, он подошел к дому и, призвав Бога, тихонько постучал. И Ульрих с готовыми уже конями и сопровождением, двигаясь ночью, а днем отдыхая, по милости Божьей доставил его в Хальберштадт37. Там он был встречен народом с такой радостью, что даже те, которые прежде его ненавидели, радуясь и ликуя, выбегали ему навстречу.

Итак, почти все саксонские князья различными путями вернулись из изгнания и отворили уста свои во славу Божью. Почти весь народ они застали собравшимся по приказу для уплаты податей, ибо надежда на удержание свободы была им уже утеряна. Тогда Герман, дядя герцога Магнуса, и Дитрих фон Катленбург, - они пришли несколько раньше остальных, - придя в ужас от всего этого, воскликнули: «Не торопитесь о лучшие из саксову не спешите надевать ярмо рабства, не облагайте налогом свое имущество и не отчаивайтесь в милосердии Божьем! Мы, которые ради вас сдались в плену а теперь отпущены теми, которые держали нас против воли, здесь и, пока мы живы, будем сражаться за вас и вашу свободу. Так удержите же руки свои от [уплаты] налогов, сохраните свободными ваши владения, как свободными вы получили их от ваших родителей. А вы, сторонники нечестия, которые ищете милости тирана путем угнетения несчастного народа, или дайте надежную клятву и с этого часа оставайтесь с намиу или убирайтесь из нашего отечества, как вероломные и коварные врагиу и никогда более сюда не возвращайтесь!». Эти слова смутили врагов и ободрили граждан, которые легко поэтому сплотились воедино. Итак, соединившись, они из всех замков изгнали гарнизоны Генриха, а те из них, что были свободными, восстановили. Прочие владения, которые тиран, незаконно отняв, пожаловал другим, они вернули законным владельцам. После этого они назначили день и место, где им следовало собраться и восстановить согласие во имя защиты отечества, а тех, на кого пало подозрение в неверности, или изгнать из своих земель, или принять в сообщество.

Услышав про это, Генрих в тревоге прибыл в Майнц38 и повел переговоры о сумме выкупа с оставшимися пленниками. Между тем, когда возникло столкновение между майнцскими и бамбергскими рыцарями, бамбергцы подожгли город, так что огонь, казалось, охватил его целиком или, по крайней мере, большую его часть. Когда Генрих и весь народ бросились его тушить, пленные, оставшись без стражи, сели на корабль, переправились через Рейн и, двигаясь день и ночь, прибыли в отечество. Среди них была и Гертруда39, благороднейшая дама, мачеха герцога Магнуса, которую Людвиг, взяв в плен 2 года назад, привел к Генриху в надежде выручить за нее большие деньги.

Генрих, видя, что все дела идут из рук вон плохо, решил отправить в Саксонию послов, которые должны были сказать, что он, как мог, хотел лишь устранить несправедливость вместе со всеми пороками и предоставить им равенство во всем. Но тот, кто исполнял это посольство, не смог найти никого из них. Ибо никто не сомневался в том, что тот, кто доставил бы ожесточившимся саксам это лживое послание, не избежал бы кары за лживые посулы. Однако у Генриха еще оставался Вернер, архиепископ Магдебургский, и одноименный с ним Мерзебургский епископ40; они не захотели, как остальные, уйти от короля, когда это было можно, ибо боялись оскорбить в этом нечестивце Бога, от которого - вся власть. И вот король отправил их послами в Саксонию, но ничего не сказал им о возвращении. Они же со всей энергией убеждали саксов в том, что им было велено; но саксы, зная цену обещаниям Генриха, не сомневались, что и эти его обещания лживы. Когда же оба епископа хотели отвезти их ответ, им было велено избрать одного из двух и либо остаться теперь с ними, либо больше к ним не возвращаться.

Итак, саксонские князья, собравшись, обменялись между собой клятвами и заложниками и утвердили союз; а чтобы быть крепче связанными друг с другом, они решили избрать короля, которому бы все они подчинились. Но, услышав, что швабы раскаиваются в том, что столь сурово нарушили прежний договор, они решили отправить к ним послов и возобновить договор, чтобы затем, объединившись и обменявшись дарами, согласно стоять против общего врага, избрав королем одного из своих. Они также отправили папе письма, умоляя его быть утешителем почти погубленного народа или самому, или через послов.g Но и другие части королевства не были свободны от военных смут. Ибо те, кто не хотел дать Генриху согласие на устранение верховного понтифика и были послушны верховному понтифику, запретившему им служить [Генриху] после его низложения, как королю, подверглись со стороны последнего тяжким преследованиям.

И вот, в середине сентября, gв Оппенгейме41 состоялся большой сейм, на котором почти все князья королевства под председательством патриарха...42 вместе с епископом Пассау43, легатом римского понтифика, отказали королю Генриху в повиновении, ибо он, не явившись по призыву двух папских легатов для дачи удовлетворения, был приговорен папой Григорием к отлучению и низложению на римском соборе - неслыханный и доселе не имевший места приговор. Там было очень много швабов, которые вместе со всеми остальными ожидали прибытия войска саксов. Когда те приблизились44, патриарх и прочие князья, поскольку мечи их до сих пор были сыры от крови друг друга, - хоть они и обменялись через послов взаимными дарами - вышли навстречу саксам, чтобы не дать ничтожным людям устроить смуту и сорвать договор, и убеждали скрепить при личной встрече ту дружбу, которую они возобновили в отсутствии друг друга. И вот тут герцог Отто, несправедливо лишенный Баварского герцогства, там Вельф, незаконно возведенный в эту должность, обменялись друг с другом поцелуем мира при условии, что, когда ими сообща будет избран новый король, тому, кому он по справедливости пожалует эту должность, второй без зависти ее уступит. Точно также поцелуем мира обменялись чины 2-го и 3-го ранга и рыцари обеих сторон, и все, чем они друг другу досадили, не без многих рыданий возместили. Тогда, из врагов став верными друзьями, они разбили лагери по соседству друг с другом, так, чтобы одному народу были слышны речи другого. И когда они начали вести речи об избрании короля, то саксы предлагали избрать кого-либо из швабов, а швабы - из саксов. Генрих между тем удерживал на другом берегу Рейна город Майнц, потеряв всякую надежду на сохранение власти. Все же он отправил послов, которые пытались склонить их к милосердию, соизволить принять его исправление, ибо он и так уже достаточно наказан. Но те отказались принять это посольство до тех пор, пока папский легат не разрешит его от уз анафемы. Наконец, они обещали принять смирение кающегося Генриха при условии, что он согласится исполнить все, что они предпишут ему сделать. Когда он торжественно с этим согласился, они сначала предложили ему поставить епископа Вормсского45, который уже долгое время находился в изгнании, во главе его города, а затем -написать письма с признанием, что он незаконно угнетал саксов, запечатать их своей печатью в их присутствии и с их ведома и передать запечатанными их послам, чтобы те распространили их по землям Италии и Германии; сам же он должен явиться в Рим и, дав достойное удовлетворение, освободиться от уз анафемы. Итак, епископ тут же с великой честью был введен в Вормс; письма, запечатанные королевской печатью указанным выше способом, также были отправлены; сам Генрих со всей поспешностью готовился по милости верховного понтифика снять оковы анафемы. Тогда князья, которые там собрались, клятвенно постановили, что если Генрих IV, сын императора Генриха, к началу февраля не будет освобожден папой от отлучения, то никогда более не будет ни называться их королем, ни быть им. Первым эту клятву дал патриарх и, записав на бумаге, спрятал за пазуху. Затем то же самое сделал епископ Пассау, легат римского престола, а за ним - все собравшиеся епископы, герцоги, графы и прочие, большие и малые; но епископы усердствовали в этом более прочих, ибо сохраняли свои клятвы также и на бумаге. Тогда, отправив послов, они просили папу прийти в начале февраля в Аугсбург, чтобы он, тщательно расследовав дело, или разрешил перед всеми [Генриха от анафемы], или еще крепче связал, и тогда бы с их согласия был избран другой король, который умеет править. Когда они все это совершили, оба войска,g то есть саксонское и швабское, gc большой любовью расстались, и каждое, ликуя и вознося хвалу Богу, вернулось к себе домой.g