Под грузом улик. Неестественная смерть - Дороти Ли Сэйерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Способы, говоришь?.. Вообще-то кое-что мы знаем.
— Например?
— Ну… возьмем две наши жертвы…
— Предполагаемые.
— Ладно, старый ты крохобор. Возьмем две предположительно состоявшиеся и две (предположительно) намечавшиеся жертвы. Мисс Доусон была больна и беспомощна; Берта Гоутубед, вероятно, одурманена перееданием и непривычным количеством алкоголя; Триггу дали достаточное количество веронала, чтобы как минимум надолго отключить его, мне пытались дать что-то в том же роде, жаль, что не удалось сохранить остатки того кофе. Что из этого вытекает?
— Наверное, что способ умерщвления требует пребывания жертвы в более-менее беспомощном или бессознательном состоянии.
— Точно. Например, подкожная инъекция, хотя, похоже, им ничего не впрыскивали. Или некое малое хирургическое вмешательство — знать бы только, какое именно. Или ингаляция — правда, признаков удушья не найдено.
— Именно. Это нам мало что дает.
— Однако это уже кое-что. К тому же вполне могут существовать способы, которых мы не знаем, но квалифицированная медсестра может знать или по крайней мере могла о них слышать. Мисс Уиттакер — дипломированная медсестра, как тебе известно. Кстати, это позволило ей весьма искусно наложить повязку на собственную голову и придать себе жалкий и неузнаваемый вид, чтобы разыграть спектакль перед недогадливым Триггом.
— Тогда это не должно быть чем-то из ряда вон выходящим, то есть таким, что под силу только профессиональному хирургу либо требует весьма специфических знаний.
— Необязательно. Возможно, что-то почерпнуто из беседы с доктором или другими медсестрами. А что, если нам еще раз поговорить с доктором Карром? Хотя нет, если бы ему что-то пришло в голову, он бы уже давно нам все выложил. Я знаю, у кого спросить — у Лаббока, врача-криминалиста. Он поможет. Завтра же с ним свяжусь.
— А пока, полагаю, нам остается только сидеть и ждать, когда убьют еще кого-нибудь? — сказал Паркер.
— Да, это ужасно. Я до сих пор будто ощущаю кровь Берты Гоутубед на своих руках. Послушай!
— Да?
— А ведь в деле Тригга у нас есть почти явное доказательство. Ты не можешь подержать даму в камере за проникновение со взломом, пока мы не разоблачим остальные ее махинации? Так ведь часто делается. И, в конце концов, проникновение ведь действительно имело место. Она вломилась в чужой дом после наступления темноты и незаконно присвоила ведерко угля. Тригг ее опозна́ет — он ведь далеко не мимоходом встречался с ней несколько раз, к тому же его таксист может добавить подкрепляющие детали.
Паркер несколько минут молча дымил трубкой, потом произнес:
— В этом что-то есть. Вероятно, стоит предложить такой план начальству. Но тут нельзя торопиться. Хорошо бы добыть больше доказательств. Существует ведь такая вещь, как Хабеас корпус[189], — нельзя до бесконечности держать человека под арестом только на основании кражи ведерка угля…
— Не забывай, что имело место еще и незаконное вторжение. В конце концов, это типичная кража со взломом. А за нее и каторгу схлопотать можно.
— Все зависит от того, как суд отнесется к краже угля. Он может решить, что изначально не имелось умысла на кражу, и квалифицировать дело как мелкое или административное правонарушение. В любом случае нам не нужен приговор за кражу угля. Но я разведаю, как отнесутся к этой идее в нашем ведомстве, а тем временем еще раз свяжусь с Триггом и попытаюсь разыскать таксиста. И еще того врача, который приходил к Триггу. Может, удастся выдвинуть обвинение в покушении на убийство или как минимум в нанесении тяжкого вреда здоровью. Но мне нужны дальнейшие доказательства того, что…
— Мечтатель! Мне они тоже нужны. Но я не могу, как факир, достать их из рукава. К черту все это, будь реалистичней. Я выстроил тебе дело практически из ничего. Разве это само по себе не замечательно? Твоя беда в том, что ты в принципе неблагодарный.
Розыски потребовали от Паркера определенного времени, тянулись самые долгие в году июньские дни.
Чемберлен и Левайн перелетели Атлантику, Сигрейв[190] распрощался с Бруклендсом[191], «Дейли йелл» выступила против красных, утверждая, что раскрыла заговор, кто-то притязал на титул маркиза, а некий чехословак — на то, что якобы переплыл Ла-Манш. Хэммонд[192] превзошел достижения Грейса[193]; в Москве резко возросло число убийств; Фокслоу выиграл Золотой кубок Аскота; в Оши[194] разверзлась земля, поглотив чей-то палисадник. В Оксфорде сочли, что женщины представляют собой опасность; на «Уайт Сити»[195] разрешили использовать электрических зайцев во время собачьих бегов. На Уимблдоне был брошен вызов английскому доминированию в мировом теннисе, а палата лордов изобразила унижение паче гордости[196].
Между тем задуманный лордом Питером magnum opus[197] по выявлению ста одного способа причинения внезапной смерти достиг той стадии, когда масса листков с заметками заполонила всю его домашнюю библиотеку, грозя погрести под собою Бантера, в обязанности которого входило разбирать их, делать перекрестные ссылки и вообще создавать порядок из хаоса. Ученые-востоковеды и путешественники-исследователи отлавливались в клубах, и из них безжалостно выкачивались знания по
