Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию - Юлиане Фюрст

Большинство женщин либо не были достаточно экстремальными, либо обладали опытом, слишком далеким от того, что все хорошо помнили.

Надо сказать, что воспоминания западного сообщества хиппи не слишком отличаются. Все хорошо помнят такие имена, как Тимоти Лири, Аллен Гинзберг, Джерри Рубин и Эбби Хоффман. Женщины и многие другие маргиналы остаются безликими. Конечно, не только женщины оказались вычеркнуты из коллективной советской памяти. Значительное число эмигрировавших в 1970‐х советских евреев постигла та же судьба, даже если они одно время были очень известными среди своих современников (в меньшей степени это касается уехавших позже). Табуированные темы, такие как расизм среди хиппи или насилие и мужской шовинизм, исключены из «официальных» нарративов сообщества хиппи[1171]. Получается, что даже воспоминания о маргиналах способны создавать своих собственных маргиналов. Женщины-хиппи не согласятся с таким ярлыком. Для них их история так же важна, как и история их приятелей-мужчин. Однако я знаю, как трудно было найти эту историю. Я подозреваю, что существует гораздо больше историй, чем мне удалось восстановить даже за десять лет. Я с грустью признаю, что большая часть этой истории умрет, поскольку стремление помнить, не говоря уже о том, чтобы сохранять разные воспоминания и рассказы, очень невелико. Одна женщина-хиппи, которая поделилась со мной многими специфически женскими воспоминаниями, отказалась делиться ими с широкой публикой: «Я рассказываю их тебе, Юлиане, — сказала она, — но не хочу, чтобы их услышали люди, которые нас не знают». Я ее поняла. Хиппи наконец-то вышли из подполья. О них снимали документальные фильмы, писали статьи в газетах, устраивали выставки, а теперь еще и написали академическую книгу. Зачем привлекать к себе внимание непростыми историями? А женские истории часто непростые, потому что это нонконформистские истории в нонконформистской истории. Маргиналы из маргиналов.

ЭПИЛОГ

Московские Олимпийские игры 1980 года стали переломным моментом в истории советских хиппи. Это вовсе не означает, что длинноволосых так уж интересовали спортивные победы или мастерство советских атлетов, но репрессии, устроенные властями накануне Олимпиады в отношении нонконформистов всех мастей, были беспрецедентными[1172]. Они породили легенды с обеих сторон, еще раз продемонстрировав «игры, которые вели» различные «системы» позднего социализма. Хорошо известно (и документально подтверждено), что Кремль приказал очистить улицы от «нежелательных элементов» на время Олимпиады (согласно документам КГБ, это называлось «профилактической изоляцией психически больных»)[1173]. Не так хорошо известно, как именно КГБ выполнял этот приказ. По отдельным свидетельствам, многие диссиденты и нонконформисты оказались в отделениях столичных и областных психиатрических больниц. Олег Буриан, например, рассказал еще об одной уловке, к которой якобы прибегнул КГБ, воспользовавшись хипповской сетью коммуникации: был запущен слух о том, что на месте упавшего в Сибири метеорита состоится сходка хиппи. По словам Буриана, многие на эту уловку поддались. Однако непонятно, кто кого в действительности перехитрил: поиски места падения Тунгусского метеорита велись уже много лет, привлекая внимание многочисленных нонконформистов[1174]. Многие и так летом собирались в эти мистические места. Может, это и было хитрой задумкой КГБ, а может, это хиппи только ссылались на КГБ, чтобы укрепить свой внутренний дух единства. Так или иначе, умудренные опытом хиппи уже сами составляли планы своих летних поездок, предупреждая действия органов, поскольку знали, что перед важными государственными праздниками намечается не только разгон туч и облаков, но и очистка улиц от «нежелательных элементов».

Какие бы стратегии ни выбирали хиппи, чтобы пережить московскую Олимпиаду, 1980 год стал еще одной вехой смены поколений в сообществе. Несколько лидеров Второй Системы, ставшие известными в конце 1970‐х, были так измотаны постоянными играми в кошки-мышки с властями, что состригли свои длинные волосы и вернулись к нормальной жизни — по крайней мере, до какой-то степени. А кто-то был вовлечен в некоторое сотрудничество с государством в культурной сфере. Другие — преимущественно наркоманы — все дальше уходили в свой собственный мир. Он не был таким уж радостным и счастливым, поскольку долгие годы употребления наркотиков давали о себе знать. Но все эти изменения не означали конца советского хиппизма. Совсем наоборот: новое поколение «волосатых» занимало улицы, кафе и туристические места, освоенные их предшественниками ранее. В восьмидесятых годах беспрецедентное количество хиппи бродило по городам и селам страны. В сообществе появились новые яркие личности: Шамиль, Умка, Гуру, Света Конфета, Пессимист, Мата Хари. Все они «прошли подготовку» у старой гвардии Второй Системы в конце 1970‐х, а также получили опыт в летних лагерях на Гауе. Устоявшиеся ритуалы и традиции, созданные внутри Системы и для Системы, означали, что существовал определенный путь, который вел от «пионеров» к «настоящим» хиппи. Плавный переход от одного поколения к другому не был счастливой случайностью, а являлся свидетельством эффективности и успешности Системы не только в выживании, но и в воспроизводстве, а также, безусловно, в деле прозелитизма.

Семидесятые ознаменовались ростом моды на хипповские атрибутику и одежду среди обычной молодежи. В отличие от предыдущего десятилетия, теперь на улицах можно было увидеть большое количество длинноволосых людей в джинсах, а также всего остального, что прежде ассоциировалось с хиппи. По свидетельству Хедрика Смита (Hedrick Smith), если в 1971 году волосы до плеч у мужчин считались чем-то совершенно недопустимым, то уже в 1974‐м такая прическа стала настолько обычным делом, что иногда ее можно было увидеть даже по советскому телевидению[1175]. В 1980‐х, несмотря на суровые гонения во времена Андропова и Черненко, эта тенденция продолжилась. Советская молодежь создавала для себя все новые пространства, чтобы заниматься тем, чем им было интересно, и следовать своему стилю. Советская рок-музыка стала мейнстримом — не в последнюю очередь благодаря тому, что некоторым группам, например «Машине времени», осторожно разрешили выйти из подполья, а также благодаря созданным площадкам, таким как Ленинградский рок-клуб и Московская рок-лаборатория, которые государство предоставило музыкантам, не вписывавшимся в советский канон. Появились молодежные дискотеки, которые, несмотря на все нелепости и ограничения (например, диджей должен был прочесть просветительскую лекцию), еще больше сократили разрыв между государственной молодежной политикой и хипповской культурой[1176].

Тогда же стало ясно, что комсомолу уже не угнаться за современными веяниями. Перемены, которые произошли с советской молодежью в восьмидесятых годах, были насколько грандиозны, что в итоге появилась культура, полностью отделившаяся от официальной культурной инфраструктуры. Хипповское нововведение «молодежь сама выбирает, чем ей заниматься» стало куда более распространенным, чем даже длинные волосы. Если в 1969 году лишь Солнце и его небольшая тусовка носили джинсы, танцевали как хотели и говорили, используя свой сленг, то в 1989 году уже миллионы советских молодых людей, одетых в