Огненный дождь - Денис Субботин

Нахмурившись, Филипп несколько мгновений молча смотрел на сражение. Очередные арифмы, брошенные против центра, выдохлись и медленно откатывались. Позади них, вдоль всего базиликанского строя, остались многие сотни базиликанских тел. Мёртвых тел – сегодня раненных было как никогда мало.

-Великий! – в третий раз нарушив все представления о чести, напомнил о себе Анфинос.

-Что?.. – словно бы от сна очнулся август. – Ах, это ты, стратиг… Разрешаю!

Обрадованный Анофинос соколом взмыл в седло и вскоре спереди раздался лающий его голос. Земля дрогнула и тридцать шесть тысяч стратиотов отборных арифм сдвинулись места, чтобы пройти одиннадцать сотен шагов до боя.

На некоторое время – прошло не меньше четверти вигилии – август отвлёкся. В государстве – пусть даже это всего лишь малая толика того, что было прежде, хватает проблем и без войны. А когда он вновь обратился взором на поле сражения, битва уже вспыхнула с новой силой.

Эти арифмы и впрямь дорогого стоили… Не только потому, что на них потрачено было во много раз больше золота, чем на все остальные. Далеко не каждый солдат, будь он хоть трижды триарий, сумеет презреть смерть и вот так, медленно, не ломая строя, прорваться сквозь тучу варварских стрел и дротиков. Эти – сумели. Устлали телами всю свою дорогу, но – сумели. Резня пошла грудь в грудь, а тут сказывалось огромное преимущество базиликанцев в числе. И стена, продержавшись ещё полчаса – тоже немалый срок – начала пятиться.

Каждый новый шаг вперёд, каждая пядь земли и каждый холмик, даже самый маленький, обходился арифмам очень дорого, но Филипп и солдаты чуть ли не впервые в этой войне были согласны между собой – любая цена не слишком велика, когда дело идёт к концу войны! К тому же – ещё один умный шаг – Филипп не пожалел усилий и собрал в этих арифмах, кроме защищавших родной дом милленцев, ещё и жителей Тулсы и Дарии. И тангарцев, хотя их немого осталось. Этим вовсе нечего было защищать, потому дрались они ещё более остервенело. Не обороняли – мстили. Может, потому отступали бесстрашные, не знавшие до сего дня поражений варвары? И наоборот – может потому так вдохновенно сражались воины, что не обороняли, но – мстили? Август Филипп, государь и император страны, именуемой Империей Базилиска не знал. Зато точно был уверен, что сегодня его воины сражаются, как варвары. И – вот как раз пришло доказательство – отчаянным ударом во фланг вражескому большому полку, сами подставившись под удар и пролезая по трупам, базиликанцы смогли смять «стену». Смять окончательно и – впервые за день – обратить в бегство несокрушимую гардарскую пехоту. Победа!

14.Ярослав. Вечер. Серебряный холм (близ ставки князя Лютеня).

Стрела прилетела неожиданно, меченоша не успел вскинуть щит и воевода Ивещей, вздыбивший коня поперёк пути отступающей «стены» безвольно, мешком обрушился на землю. Поздно было бросаться спасать его, поздно было рвать свой чуб – этим сейчас занимался меченоша воеводы. И слёзы сейчас ни к чему. Страдать – не время!

Ярослав сердито смахнул набежавшую слезу, отвернувшись, протёр глаза. Впрочем, стыдиться ему было нечего – воеводу Ивещея среди воинов-медведей любили, уважали и у многих сейчас замутило взгляд невольной, недостойной мужчины слезой. Но – лучшая память павшему – месть и ждать её оставалось недолго. Основная масса базиликанцев, конечно же, увлечённо преследовала бегущих пешцев, но и для двух сотен Ярослава работа ожидалась немалая и кровавая – отделившись от остального войска, отряд базиликанцев, никак не меньше чем три сотни воинов, коварно замыслил взойти на холм по расщелине. Ну что ж, пусть попытаются!

-В седло! – звонким от ярости голосом скомандовал Ярослав. – Покажем им…

Голос всё же сорвался, что не достойно настоящего сотника. Но яростный рык Ярослава подхватил Рудяк.

-Месть!

-Месть! – взревели дружинники, бросая коней в скок. Почти не уставших коней…

Они вылетели из расщелины внезапно, а спешившая в ту же расщелину базиликанская пехота, разумеется, разрушила строй и неспособна была встретить конницу так, как положено – плотной стеной щитоносцев, из-за спин которых полетели бы в лицо стрелы, «жёлуди» и дротики. Притом, что щитоносцев, снаряжённых огромными скутумами, что стрелков во вражеском отряде хватало. И побежали они далеко не сразу. А стрелки даже залп осмелились дать, выметя из сёдел немало добрых хлопцев! Конечно, от них немного от самих осталось, стоптали их враз. Но дрались базиликанцы остервенело, что-то кричали, умирая. Яростно, значит не просили пощады…

И всё же – побежали. Не сразу, но побежали и рубить стало легче – в спину бить хоть и подло, но удобнее…

Погоня только начиналась и даже не вошла в раж. Потому и отзывающий их сигнал рога услышали все. И остановились, недоумевая… Удивлён был и Ярослав. Он даже обернулся, теряя время – в сомнении. Нет, всё было именно так – конница, подобно его дружине выметнувшаяся навстречу наступающему врагу, спешно оттягивалась к холму. Боги! На вершине его шла сеча! Базиликанцы невесть как сумели туда прорваться!

-Назад! – заорал Ярослав, враз охрипнув. – Скорее!

Никогда наверное его вои не улепётывали от врага с такой скоростью… чтобы немедленно оказаться в гуще новой сечи…

Оказывается – прорвались! Отвлекли ударом в лоб, положив несколько сот своих воинов, а в это время с правого, ныне незащищённого ничем крыла ударили акриты. Много их оказалось, никак не меньше тысячи и хотя дружина княжеская была почти вся здесь, при Лютене, удар был слишком силён. Потому и отозвали конницу. Ну, а когда она подоспела, худо стало уже акритам. Многие полегли там, не сумев устоять, многих взяли в плен. Жаль только, порадоваться не удалось. Базиликанцы немедленно возобновили приступ, теперь ещё осторожнее. Измотанные, на усталых конях, дружинники уже не могли повторить свой маневр. И не осталось воевод, чтобы развернуть пешцев, смятённых и усталых. И не упрекнёшь их – целый день боя кого угодно измотает!

Впрочем, многие ещё сражались. Уже бесстройно, каждый сам за себя… И это была агония.

-А что, – пробурчал Рудяк, отирая кровь с разбитых губ, - может, ещё и отобъёмся!

Нет, не отбились…

Минуло два часа, и от приподнятого настроения не осталось и следа. От дружины Ярослава – тоже. Давно уже замолк – на веки вечные – ворчун Рудяк. Раненый тяжело, свалился по ноги наступающим базиликанцам Ждан и его не успели вытащить… Под рукой Ярослава хорошо если семь десятков осталось. Израненных, лишённых стрел и сулиц, с порубленными щитами и в посечённых доспехах… Тяжко! Самое же тяжкое было в том, что многие догадывались – победе уже не бывать, да и отступить не успеют. Был, конечно, шанс – оторваться в темноте. Был… И сплыл. Наверняка уж базиликанцы, сообразившие ударить во фланг, перекрыли и дорогу для отхода…