Жизнь животных Том I Млекопитающие - Альфред Брэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот что говорит о привычках этого животного Одюбон:
«Я живо представляю себе, как опоссум тихо и осторожно пробирается по тающему снегу, обнюхивая землю, — не попадется ли что-нибудь вкусное. Вот он напал на свежий след тетерева или зайца, поднял рыло кверху и фыркает, наконец, решился и спешит по избранному пути с быстротой скорохода. Вот он остановился, ищет и, очевидно, находится в нерешимости, куда идти, потому что предмет его преследования сделал значительный прыжок или задал колено, прежде чем опоссум напал на его свежий след. Он выпрямляется, на минуту приподнимается на задние лапы, оглядывается, нюхает и рысцой пускается дальше. Вот он остановился у большого дерева. Он обходит вокруг огромного ствола по покрытым снегом корням и, заметив между ними отверстие, мгновенно проскальзывает в него.
Проходит несколько минут. Наконец, он является, таща в зубах убитую белку, и лезет на дерево. Тихонько поднимается он, не останавливаясь на первой ветке: он рассчитывает, что здесь будет слишком на юру, и поэтому лезет выше, чтобы спрятаться в густых кустах, переплетенных диким плющом. Здесь он усаживается на покой, цепляется хвостом за ветку и раздирает острыми зубами несчастную белку, придерживая ее передними лапами…
Наконец, наступили веселые весенние дни; пробивается могучая растительность; но бедный опоссум голодает и изнемогает от истощения. Он ходит на берега заливов и счастлив, если поймает лягушку, которая доставляет ему нероскошную трапезу. Мало-помалу пробивается клюква и крапива, и он с удовольствием пожирает молодые стебли. Утренний крик тетерева восхищает слух алчного хищника: он знает, что скоро откликнется тетерка, по голосу которой можно будет выследить ее гнездо и с наслаждением выпить яйца.
Проходя лесом то по земле, то пробираясь с дерева на дерево, он слышит пение петуха, и сердце его трепещет при воспоминании о роскошном пире прошлого лета, когда он забрался в курятник соседней фермы. Осторожно идет он дальше, и вот, наконец, он в птичнике. Зачем, честный поселянин, настрелял ты прошлой зимой столько ворон и воронов? Ты повеселился и потешил себя; спеши же теперь в ближайшую деревню, добывай пороху, чисти свое ржавое ружье, ставь западни и учи своих ленивых дворняжек караулить опоссума. Он идет! Солнце только что село, но голод хищника не спит. Слышишь ли голос лучшей твоей курицы, которую он схватил? Хитрое животное утащило ее. Делать нечего, остается только заготавливать западни и подстерегать лисиц и сов, которые торжествуют, видя, что ты погубил бедную ворону, их врага и твоего друга… А что дорогая курица, под которую ты подложил дюжину яиц? Как-то она отделалась? Несмотря на ее боязливый крик, на ее растопыренные перья, опоссум съел одно за другим все ее яйца. Взгляни, как бедная птица бегает по двору и, обезумев от страха, еще зовет своих детей! А все стрелянье ворон! Будь ты добрее и предусмотрительнее, опоссум остался бы в лесу и удовольствовался бы белкой или зайцем, яйцами тетерева или виноградом, так роскошно покрывающим ветви наших деревьев. Впрочем, слова мои не пойдут тебе впрок…
Но предположим даже, что поселянин поймает опоссума на месте преступления. Ярость побуждает его кинуться и топтать животное ногами. Опоссум, чувствуя свое бессилие, свертывается клубком. Чем более свирепствует поселянин, тем меньше признаков жизни подает животное. Наконец оно лежит, хотя не мертвое, но совершенно истощенное, открыв пасть, высунув язык, с помутившимися глазами… «Ну, должно быть, тварь издохла», — говорит поселянин. Но берегись: она не издохла, а только «опоссумствует» и, едва уйдет враг, вскакивает и убегает в лес…»
В неволе, напротив, опоссум сонлив, вял и страшно глуп. Шкура этого животного поступает в торговлю под именем «кенгуру».
Самый крупный вид из двуутробок — ракоедная двуутробка (Didelphis philander), тело которой 24 см длины, а хвост — 32 см. Густая, мягкая шерсть грязно-желтовато — или рыжевато-серая вверху и желтая внизу. Сумка неполная и состоит лишь из 2 складок кожи. Живет в лесах жаркого пояса Америки, особенно в Бразилии; все время проводит на деревьях, спускаясь только для охоты вниз. Цепкий хвост ее ловко обвивается кругом ветвей. На земле ходит медленно, тем не менее ловко справляется с мелкими млекопитающими, земноводными, насекомыми и раками, составляющими ее пищу; на деревьях она охотится за птицами и их яйцами, нападает также на домашнюю птицу.
Наконец, двуутробка-плавун (Chironectes minimus) до 40 см длины, с таким же хвостом, отличается своими пятипалыми ногами, с плавательной перепонкой и серповидными когтями на задних, более длинных ногах. Большой палец передних ног удлинен, возле него находится как-бы шестой палец, представляющий удлинение гороховидной кости. Морда длинная, заостренная. У самки — полная сумка. По виду это животное похоже на крысу; уши яйцевидные, кожистые, голые. Во рту — защечные мешки, что как будто указывает на растительную пищу, хотя плавун питается главным образом рыбой. Мех сверху пепельно-серый с черными полями, снизу — белый. Живет в реках Ю. Америки. Самка рождает до 5 детенышей, вынашивает их в сумке, потом ведет их в воду и там обучает плаванью и охоте.
Отряд XV Птицезвери (Monotremata)
Последний отряд млекопитающих заключает в себе в высшей степени странных животных, живущих только в Австралии и на прилежащих островах. С одной стороны, они покрыты мехом, кормят детенышей молоком, имеют четыре ноги, с другой, подобно настоящим птицам, несут яйца (с большим желтком и пергаментовидной оболочкой), кишечник и мочеполовые протоки открываются в одну общую клоаку, далее, роговой клюв напоминает клюв плавающих птиц, наконец, у них двойные ключицы, наружной ушной раковины нет, желудок простой, с очень короткой слепой кишкой.
Весь отряд разделяют на 2 семейства — ехидн и утконосов, из которых первое заключает два рода, а второе — один.
Ехидны (Echidnidae) отличаются неуклюжим, приплюснутым телом, покрытым мехом, перемешанным с острыми иглами; клюв — цилиндрический, совершенно беззубый; зубы заменены мелкими, жесткими, острыми роговыми иглами, усеивающими небо, язык длинный, тонкий, червеобразный. Он далеко вытягивается из маленькой, узкой ротовой щели, как у муравьедов. Маленькие глаза снабжены, кроме век, мигательными перепонками. Короткие, сильные, толстые ноги, вооруженные длинными, крепкими и широкими когтями, приспособлены для рытья, особенно передние. На пятках задних ног у самца находятся крепкие, острые, полые внутри, роговые шпоры, имеющие связь с особой железой, что подало повод к ошибочному мнению, будто через них, как через зубы змеи, изливается яд. Хвост маленький, тупой. Снесенное яйцо помещается в складках так называемой высиживательной сумки, похожей на неполную сумку сумчатых, но отличающейся тем, что после периода размножения она совершенно исчезает и снова образуется при новой кладке яиц. Относительно числа детенышей достоверных сведений еще не имеется. Но, кажется, ехидны несут только одно яйцо. Детеныш вылупляется маленьким, голым и слепым и донашивается в сумке же.
Ехидн различают 2 рода — иглистая ехидна (Echidna aculcata), с пятипалыми ногами и когтистыми пальцами, и шерстистая ехидна (Proechidna), трехпалая. Из последних ехидн известен лишь один вид, недавно открытый в Н. Гвинее, именно, шерстистая ехидна (Proechidna bruijnii), до 50 см длины, покрытая грубой шерстью темно-бурого или черного цвета с немногочисленными короткими белыми иглами. Иглистой ехидны 2 вида: 1) австралийская ехидна (Ech. acul. typica), до 40 см длины, причем хвост не больше 1 см, с более длинным клювом и длинными (до 6 см) жесткими иглами, при основании бледно-желтыми, в середине оранжево-желтыми и на конце черными. Иглы так часты на спине, что между ними не видно и волос. Цвет меха темно-бурый или черный. Папуасская разновидность этой ехидны (с Н. Гвинеи) — меньше размерами, имеет более короткие иглы, зато много их на голове, ногах и животе; 2) тасманская иглистая ехидна (Ech. setosa) достигает 50 см длины; иглы у нее на спине толстые, короче шерсти, прикрывающей их, но на плечах и боках — длиннее волос. Цвет шерсти темно-бурый, на груди обыкновенно белое пятно.
Иглистая ехидна предпочитает гористые, сухие леса равнинам. Днем она прячется в своем логовище под корнями деревьев, а ночью выходит, нюхая по сторонам и роясь в поисках добычи. Движения ее очень живы, особенно при рытье, в котором это животное так искусно, что на глазах зрителя почти мгновенно погружается в землю. А раз она погрузилась туда хотя бы наполовину, ее уже очень трудно вытащить, так как ехидна как бы прилипает ко дну ямки своими ногами. Если ее схватить во время прогулки, то она мгновенно свертывается в колючий шар и до нее нельзя дотронуться: колючие иглы ее причиняют чувствительную боль при малейшем прикосновении. Главную пищу этого животного составляют черви и насекомые, особенно муравьи, которых она ловит, подобно муравьеду, высовывая длинный, липкий язык и быстро убирая его обратно, когда он покроется приставшими к нему муравьями. Сильные когти помогают ей при этом раскапывать даже плотные постройки термитов. Голос этого странного существа состоит из слабого хрюканья. Из внешних чувств выше всего стоит слух и зрение, остальные очень тупы. Туземцы часто охотятся за ехидной ради ее мяса; говорят, что, изжаренная в собственной шкуре, она представляет превосходное кушанье. Что касается поведения ехидны в неволе, то, по наблюдениям Гааке, Куа, Гемара и др., она держит себя кротко и ласково; днем лежит в темном месте и спит, иногда по 50–70 часов кряду, ночью же любит рыться в земле. Кормят ее растертым мясом, яичными желтками, конопляным семенем, морковью, муравьиными яйцами и мучными червями. В Европу ехидн еще не удавалось привозить живыми.