Титановый бардак - Квинтус Номен

а в ВВР этот — по сорок пять, то две сессии по двести суток на тяжеловодном обеспечивает одну трехсотсуточную сессию на ВВР. Это пока, но ребятишки уже рабочие центрифуги практически сделали — так что скоро и на нормальный уран перейдем.

— Это если мы все же Канаду победим со всеми вытекающими.

— Оль, Канада нам нужна исключительно чтобы буржуев заранее обездолить. Пока нам Краснокаменск дает урана больше, чем мы его тратим, а ведь есть еще и Казахстан, и Учкудук знаменитый. Я уже не говорю о том, что всего в полусотне километров от Питера лежит, причем неглубоко совсем, миллион тонн урана, из которых двести тысяч тонн в руде, не уступающей по качеству канадской из Эллиот-Лейка. Ну, не по качеству, а по количеству урана на тонну, но я знаю, как этот уран с приемлемыми затратами из нее вытащить, так что все равно у нас тут рядом руды впятеро больше, чем в Эллиот-Лейк и даже больше, чем в МакАртур-ривер! Нашей энергетике и этого хватит на сотни лет, но буржуев объесть все равно было бы полезно.

— Погоди, какой миллион тонн урана под Питером? Ведь десятикилограммовый урановый сердечник, причем из обедненного урана, все вокруг отравляет, а тут природный… ты ничего не путаешь?

— Когда народ безграмотен, важнейшим из искусств у нас является что?

— Кино…

— Плохо ты классику в школе учила. Важнейшим из искусств у нас является цирк, и только потом уже кино. Про снаряды из обедненного урана — это как раз цирк для народа… безграмотного, по крайней мере в части радиационной безопасности. Смотри сама: в красном граните примерно тридцать грамм урана на тонну, в метровой плите… ладно, в облицовке набережной Москвы-реки или Невы его как раз двадцать-тридцать грамм на метр. А урановый снаряд взрывается, сгорает, превращается в пыль и рассеивается на ста примерно квадратных метрах. На самом деле в пыль, которая поблизости оседает, превращается процентов двадцать, остальное вообще на километры ветер разносит, но рассмотрим самый тяжелый случай. Получается вчетверо больше, чем в гранитной облицовке — но это сразу. А потом идет дождик, даже простой, не кислотный, и угольная кислота постепенно урановую пыль растворяет и уносит тяжелый металл вглубь земли. И за одно среднедождливое лето фон от урана становится уже меньше естественного, а после любой зимы со снегом не каждый химик-аналитик в такой земле уран отыщет. Просто потому что вешние воды эту пыль размоют, унесут хрен знает куда. Например, вглубь той же земли — а уран, закопанный на двадцать метров вглубь, современные приборы уже не осчусчают! Только по выхлопу радона он заметен — да и тот ветром разносится. Так что реальный вред от снаряда с обедненным ураном наносится, если получаемую пыль человек сразу, пока она не осела, вдыхать начинает. Но сдается мне, что танкисту, который сидел в подбитом таким снарядом танке, это уже не грозит…

— Хорошо иметь в друзьях радиохимика, — усмехнулась Ольга. — Сразу успокаиваешься, нервничать по пустякам перестаешь… ладно, позавтракали, тогда пошли работать. То есть вы идите, я все же посплю часок-другой. Сталину я отчет подготовила, имею полное право…

У Сталина к Ольге был всего один вопрос, то есть утром в понедельник один: насколько целесообразно уже сейчас приступать к «восстановлению промышленности на Украине». Хотя особо «восстанавливать» в освобождаемых районах было нечего: немногочисленные предприятия, которые успели эвакуировать, сейчас уже работали на новых местах и никто их возвращать, тем более во время войны, не собирался — но до войны там было довольно много предприятий промышленности пищевой, а людей-то как-то кормить надо было…

Причем кормить Иосиф Виссарионович предполагал в том числе и многочисленных пленных, которых правительство собралось использовать на строительстве всякого разного — а так как в местах, где прошлись разноплеменные фашисты, порушено было очень много, то и стройки намечались как раз на Украине. И вопрос стоял просто: дешевле будет еду возить или на месте выращивать и готовить?

Вопрос, казалось бы, не очень срочный — точнее, не настолько срочный, чтобы звонить в половине третьего ночи. Но это лишь казалось: собственно и пленные, и вообще пищепром Украины шел лишь довеском к вопросу основному и действительно срочному: обеспечению продуктами армий, воюющих в Румынии и в ближайшее время входящих уже в Болгарию. И по подсчетам того же Струмилина существующая логистика вполне эти войска обеспечивала, но лишь в краткосрочной перспективе…

Оля со Сталиным уже успела неоднократно очень плотно пообщаться, и она прекрасно знала, что Иосиф Виссарионович ждет ответ не только «исчерпывающий», но и обоснованный, причем предпочитает подобные обоснования лично выслушать — исключительно с той целью, чтобы о вещах не очень понятных немедленно получить дополнительные пояснения. Так что уже к двум часам дня она (вместе с Ирой, которая практически прекратила «развивать авиацию» и с огромным удовольствием «подрабатывающая таксистом для души») и Светланой — которая, узнав о решаемой проблеме, заявила, что у нее «тоже есть что сказать» — оказалась в Кремле.

— Иосиф Виссарионович, — начала Ольга, — сразу скажу, что в целом Станислав Густавович абсолютно прав. В том, что с нынешними транспортными возможностями мы сможем полностью обеспечить наступающую армию Толбухина примерно еще полтора месяца. Точнее, примерно до того славно дня, когда он подойдет к границам Болгарии. Позже увеличившееся плечо доставки наши возможности серьезно подсократит.

— Так, а какие предложения по поводу дальнейшего снабжения?

— Разрешите я, — в разговор влезла Светлана. — Я думаю, что как только наши войска подойдут к Болгарии, то товарищ Борис Третий немедленно перейдет на нашу сторону.

— Это кто? Я о таком вроде не слышал… кто-то из болгарских военачальников?

— Не совсем, это болгарский царь Борис. Он вообще-то царь неплохой, а что примкнул к Гитлеру, так у него и выбора-то особо не было. То есть был вариант с Гитлером повоевать, но очень недолго. А теперь, когда наша армия сможет его прикрыть… он и как человек очень пророссийски настроен, и идеи социализма ему тоже понятны и, я бы сказала, приятны. По крайней мере любые предложения немцев повоевать против СССР он очень ловко отклонил, серьезно рискуя поплатиться в том числе и жизнью. Я уже Слащеву об этом говорила, в институте вопросы сотрудничества с Борисом проработали… есть мнение, что если Толбухин очень быстро введет войска, достаточно войск, на территорию Болгарии вплоть до северной границы, то по крайней мере до лета продуктами нашу армию болгары как-то обеспечат.

— Как-то — это как?

— Хватит, чтобы с голода не помереть, — добавила Ольга, — но мы-то поставки не прекратим. А