Убийство демократии: операции ЦРУ и Пентагона в период холодной войны - Уильям Блум

Когда в январе 1979 года иранский шах был свергнут, Соединенные Штаты потеряли своего главного союзника в регионе и форпост на границе с СССР, а также военные объекты и станции электронного слежения, направленные на Советский Союз. Воинам холодной войны из Вашингтона оставалось только следить за Афганистаном с еще большим вожделением, чем раньше.

После апрельской революции новое правительство под руководством президента Нура Мохаммеда Тараки (Noor Mohammed Taraki) объявило о приверженности исламу в светском государстве и о внешней политике неприсоединения. Правительство утверждало, что переворот был вдохновлен не иностранцами, что это не «коммунистический переворот» и что они были не «коммунистами», а скорее националистами и революционерами. Действительно, никакая официальная или традиционная коммунистическая партия никогда в Афганистане не существовала [5]. Однако мировые средства массовой информации, а также внутренние оппоненты правительства Тараки назвали переворот «коммунистическим». Причиной тому стали программа радикальных реформ, классовая борьба и антиимпериалистическая риторика, поддержка стран с прокоммунистическими позициями (Куба, Северная Корея и т. д.), подписание договора о дружбе и других соглашений о сотрудничестве с Советским Союзом, увеличение в стране числа советских гражданских и военных советников (хотя, вероятно, их было меньше, чем у США в Иране на тот момент).

Было ли новое правительство Афганистана коммунистическим, существовала ли разница от того, как оно называлось, — линия раздела все равно была проведена для политического, военного и пропагандистского фронта: начался джихад (священная война) между мусульманскими фундаменталистами и «безбожными коммунистами»; между афганским национализмом и «управляемым Советами» правительством; крупными землевладельцами, племенными вождями, бизнесменами, королевской семьей и другими против экономических реформ правительства. Новый премьер-министр, говоря об элите, необходимой, чтобы держать страну под контролем, подчеркнул, что «все усилия будут направлены на ее привлечение. Но мы хотим перевоспитать элиту таким образом, чтобы она думала о людях, а не как раньше — только о себе: иметь хороший дом и хорошую машину, в то время как другие люди умирают от голода» [6].

Новое афганское правительство пыталось затащить страну в XX век. В мае 1979 года британский политолог Фред Холлидей (Fred Halliday) заметил, что, «вероятно, в сельской местности за последний год произошло больше изменений, чем за два столетия с тех пор, как государство было создано». Крестьянские долги землевладельцам были отменены, как и система ростовщичества (по которой крестьяне, вынужденно занимавшие деньги под будущий урожай, оставались в вечном долгу у кредиторов), в сельской местности построены сотни школ и медицинских учреждений. Холлидей также сообщил, что осуществлялась программа существенного перераспределения земель — многие из 200 тысяч сельских семей, которым причиталась земля по этой реформе, уже ее получили. Однако к этому последнему заявлению следовало подходить с осторожностью. Революционная земельная реформа — всегда чрезвычайно сложное и сомнительное обязательство, даже при лучших условиях, а крайне отсталый, скованный традициями Афганистан едва ли предложил хорошие условия для социальных экспериментов в разгар зарождающейся гражданской войны.

Реформы также касались крайне чувствительной области исламского отношения кженщинам. Они ставили вне закона браки с несовершеннолетними девушками и выдачу замуж в обмен на деньги или вещи, а также обучение их письму и чтению. И это происходило в то время, когда определенные исламские круги открыто призывали к ужесточению затворнических норм отлучения женщин от общественной жизни.

Холлидей отметил, что Народная демократическая партия рассматривала Советский Союз в качестве единственного реального источника поддержки давно назревшей модернизации [7]. Этнические родственники неграмотных афганских крестьян, проживавшие неподалеку от них, всего лишь через границу — в Советском Союзе, зачастую были выпускниками университетов и профессионалами.

Аргумент моджахедов («священных воинов») в пользу того, что «коммунистическое» правительство могло ограничить их религиозную свободу, никогда не подтверждался практически. Спустя полтора года после смены правительства консервативный британский журнал «Экономист» сообщил, что «для религиозной практики [8] никакие ограничения не были введены».

Ранее «Нью-Йорктайме» писала, что религиозная проблема «используется некоторыми афганцами, которые на самом деле возражают больше против планов президента Тараки относительно земельных реформ и других изменений в этом феодальном обществе» [9]. Большинство мусульманского духовенства фактически были богатыми землевладельцами [10]. Оппозиция, заключил репортер «Би-би-си», который провел с ними четыре месяца, «борется, чтобы сохранить свою феодальную систему и остановить левые реформы афганского правительства. Такие реформы они считают антиисламскими» [11].

Две другие страны, граничащие на большом протяжении с Афганистаном и тесно связанные с США, выразили опасения по поводу нового правительства. На западе — Иран, до сих пор находящийся под правлением шаха, беспокоила «угроза маршрутам нефтепровода в Персидском заливе». На юге — Пакистан говорил об «угрозах из враждебного и экспансионистского Афганистана» [12]. Бывший американский посол в Афганистане рассматривал это как часть «постепенно сжимающихся клещей, направленных на Иран и нефтяные регионы Ближнего Востока» [13]. Ни один из этих предполагаемых страхов, как оказалось, не имел никакого смысла или доказательств, которые бы его подтверждали. Но люди, настроенные антикоммунистически, были уверены в том, что русских и их афганских марионеток остановили вовремя.

Через два месяца после апрельского переворота 1978 года союз, сформированный из числа консервативных исламских фракций, уже вел партизанскую войну против правительства [14]. К весне 1979 года борьба происходила на многих фронтах, и Государственный департамент США предостерег Советский Союз, чтобы его военные советники в Афганистане воздерживались от военного участия в гражданской войне [15]. Такое предупреждение, сделанное летом представителем Государственного департамента Холдингом Картером (Hodding Carter), стало еще одним примером наглости Вашингтона: «Мы ожидаем, что принцип невмешательства будет соблюдаться всеми сторонами в регионе, в том числе Советским Союзом». Это заявление было сделано в то время, когда СССР обвинял ЦРУ в вооружении афганских эмигрантов, проживающих в Пакистане, а афганское правительство, в свою очередь, обвиняло Пакистан и Иран в оказании помощи партизанам и даже в пересечении границы с целью участия в боевых действиях. Пакистан недавно совершил крутой поворот к строгой мусульманской ортодоксальности, в результате чего афганское руководство назвало пакистанское правительство «фанатичным» [16]. В январе после свержения шаха Иран также создал мусульманское государство. Однако, в отличие от афганских фундаменталистских борцов за свободу, иранские исламские фундаменталисты регулярно описывались на Западе как террористы, ультраконсерваторы и антидемократы.

Излюбленной тактикой афганских «борцов за свободу» было сначала отрезать носы, уши и гениталии «жертвам пыток [часто русским], а затем удалять один кусок кожи за другим», обрекая их на «медленную, мучительную смерть» [17]. Из-за очевидной неспособности мятежников отличить русских от других европейцев моджахеды убили канадского туриста и шестерых западных немцев, в том числе двоих детей, а также вытащили из машины и избили американского военного атташе [18].

В марте 1979 года Тараки отправился в Москву, чтобы уговорить СССР направить сухопутные войска и тем самым помочь афганской армии подавить моджахедов. Ему обещали военную помощь, но войска направить отказались. Советский премьер-министр Косыгин сказал афганскому лидеру:

«Ввод наших войск в Афганистан повлечет возмущение международного сообщества, вызвав ряд крайне негативных последствий в самых разных областях. Наши общие враги только и ждут момента, когда советские войска появятся в Афганистане. Это даст им повод направить в страну вооруженные банды» [19].

К сентябрю 1979 года вопрос об оказании военной помощи для Нура Мохаммеда Тараки имел уже чисто формальный характер, поскольку он проиграл во внутрипартийной борьбе — и вскоре был тайно убит. На его место пришел его заместитель, премьер-министр Хафизулла Амин (Hafizullah Amin). Хотя Тараки иногда был жестким в осуществлении программы реформ, пытаясь проводить социальные изменения и при этом грубо ломая традиции в племенных и этнических автономиях, и создал оппозицию даже среди потенциальных союзников, в сравнении с Амином он оказался более умеренным политиком.