Запрещенная реальность. Одиночка. Смерш-2 - Василий Головачёв

корточки, охватывая взглядом разбитые телефон, графин, стаканы, разбросанные по комнате предметы, сломанный стул. Коснулся шеи Ильи – пульс редкий. Что с ним? Перевернул на спину и стиснул зубы. В животе Муромца торчал кинжал, в который мертвой хваткой вцепились его руки.

Крови почти не было, однако Матвей сразу понял, что удар, нанесенный с профессиональным мастерством, смертелен. Прислушиваясь к звукам в здании, он положил руку на лоб Ильи, напрягся, как учили.

Веки Муромца дрогнули, он открыл глаза, прояснившиеся не сразу. Прохрипел:

– Кто?.. Со-боль? Ты? Ухо… ди… они здесь… прячутся…

– Молчи, – глухо сказал Матвей. – Береги силы, я вызову скорую.

– Позд… но… они меня… доконали… – Илья закашлялся розовой пеной, струйка крови сбежала из уголка рта на подбородок. – Иска… ли… тебя…

– Кто?

– Тот жлоб… что приходил… первый раз… и три бабы… ему я приложил… а баба… брюнетка… разделала, как быка…

– Лежи, я сейчас.

– Не надо. – Илья потянулся рукой, вздрогнул. – Твоя машина… у меня дома… найдешь… бери «шестерку»… если надо. – Голос его упал до шепота: – Меня вечно… тянуло в двери… посторонним вход… запрещен… – Глаза умирающего на миг вспыхнули. – Но я… всегда бил морду… подлецам! – Голос стих, голова откинулась, разжались могучие руки.

Матвей сидел на корточках над телом друга и ни о чем не думал, просто смотрел на его разгладившееся лицо. Смотрел до тех пор, пока сзади не раздалась команда:

– Встать! Руки за голову!

Матвей оглянулся через плечо, не сразу разглядев говорившего. Это был мощного сложения человек, одетый в самый обыкновенный летний блузон и джинсы, но пистолет, казавшийся в его огромной руке игрушечным, смотрел на Соболева весьма красноречиво. Матвей встал, обхватив руками затылок.

Офис Ильи заполнили быстрые парни в самом разнообразном обмундировании, только один в пятнистой форме спецназа, остальные выглядели простыми подметальщиками улиц.

– Кто вы? – полюбопытствовал Матвей.

– МУР, – ответил квадратнолицый и круглоплечий, массивный, как банковский сейф, мужчина, в свою очередь разглядывая Соболева. – Полковник ОРБ Синельников. Нам сообщили, что здесь совершено убийство, и описали твои приметы. Не повезло тебе, парень. Ну что, Витя? – обратился он к парню в форме.

– Мертв, – ответил тот. – Проникающее ранение в живот и еще одно в грудь.

Матвей вскинул голову – ранения в грудь он не заметил, не захотел снимать рубашку. Значит, Илью ударили дважды… и сделала это профессионалка из батальона Белого – Шмеля…

– За что ты его? – поинтересовался болезненного вида худой опер, из-за спины Матвея проведя руками по его карманам.

– Я не убивал, – тихо ответил Матвей, и вдруг что-то сдвинулось в сознании, прояснилось, озарилось дрожащим светом. Показалось, кто-то рядом и в то же время далеко дыхнул на него запахом тления и ненависти, вздохнул удовлетворенно, сказал: «Порядок, этот не опасен» – и отвернулся.

– Пошли, – бросил Синельников, опуская пистолет. – Только не трепыхайся, мои орлы не любят киллеров твоего типа и любое движение могут счесть попыткой к бегству.

Матвей кивнул и с отрешенным видом, безвольный и подавленный, шагнул к двери. Расслабленность принесла плоды уже через минуту, когда он спускался с лестницы, механически переставляя ноги. Ветвистая молния невидимой энергии ударила с небес в макушку, пронизала тело с головы до пят, разбежалась по сети нервных путей, окончаний и узлов, заставив эту сеть светиться пронзительным светом боли и восторга. Матвей вошел в состояние турийи, и ему показалось, что он сейчас взорвется. Так оно и случилось: нервные клетки, словно невидимые пули, прошили кожу, разлетелись во все стороны, пронзили стены зданий и все предметы внутри, машины, асфальт, людей, и Матвей увидел весь этот район как бы из многих точек сразу – снизу, сверху, со всех сторон, в том числе и изнутри. И хотя подобное с ним происходило всего раз – раньше все было не так, несмотря на интуитивное видение, – он сразу понял, что озарение к нему приходит простым волевым усилием.

Уже потом Агапов в разговоре с Синельниковым делился впечатлениями от происшедшего с выражением детского изумления и недоверия на лице:

– Понимаешь, он вдруг словно взорвался! Пятерку, которая сопровождала его к машине, буквально разметало по сторонам! У двоих шок, у Пшонкина свернута челюсть, у лейтенанта сломан копчик, Башкин нокаутирован. Представляешь?

– Сломан копчик? Не может быть.

– Видел бы ты, как он действовал дальше! – не унимался потрясенный Агапов. – Сиганул через «Тойоту», сбил сержанта, уложил прикрытие – без единого выстрела! – и уехал на нашем же «газоне». Каково?

– Круто, – согласился хмурый полковник. – Видимо, это был тот, кого мы искали: друг убитого и он же сотрудник «Чистилища». Его просто подставили, автомастера он не убивал.

– Кто подставил? Зачем? Не проще ли было убрать, если он кому-то мешает?

– Попробуй убери такого! Ты сам убедился, каков он в бою. Настоящий ганфайтер, волкодав. К тому же еще и барс, судя по тому, как владеет приемами.

Агапов погас.

– Что будем докладывать наверх? Снова прокол. Может, пока не поздно, тихо-мирно уволиться?

– Погоди немного, – задумчиво произнес полковник; они спустились во двор и ждали сообщений оперативной службы, передав по рации дежурному. – Тут возникает вопрос: почему позвонили именно нам, в ОРБ МУРа, а не в ближайшую префектуру? Кто мог знать наши телефоны?

Агапов задумался:

– Шпана – явно нет, воры в законе и компания – тоже вряд ли. Мог знать кто-то из милиции.

– Вот, – поднял палец Синельников. – А еще точнее – кто-то из наших оперов, больше некому. Давай-ка поищем.

В патрульной машине запищал телефон: дежурный сообщил, что у метро «Октябрьская» обнаружен пустой милицейский «газон» с мигалкой, принадлежавший ОРБ.

– Придется объявлять всероссийский розыск, – вздохнул Агапов.

– Никуда он из Москвы не уедет, – убежденно заявил Синельников. – Будет искать убийц, как и мы. И найдет… если только их не найдут раньше «фискалы».

Как ни старался Матвей успокоиться, прогнать мысли о гибели друга и хоть на время забыть о проблемах, спал он в ту ночь плохо, сон сморил его только в четвертом часу утра. Гибель Ильи потрясла Матвея, заставила пересмотреть многие правила внутреннего распорядка, а также нормативы контакта с внешним миром. Нет, он не ожесточился, не возненавидел всех и вся, но жизнь требовала изменить стандарты поведения, привести их в соответствие с реалиями, в частности, откорректировать навыки ганфайтера-волкодава, профессионального перехватчика, человека боя. Правда, выйти на новый уровень сил можно было лишь с помощью Горшина, сам по себе физический тренинг не позволял достичь нужной кондиции.

В ночных кошмарах Матвею мерещилось, что он борется с