Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791) - Екатерина Вторая

После 21.IV. 1775

Автограф. РГАДА. Ф. 5. Д. 85. Ч. 1. Л. 152.

Публикация — ВИ, 1989, № 9. С. 108.

Екатерина, не сумевшая переубедить сына в личной беседе, хочет прибегнуть к помощи Андрея Разумовского, отношения которого к жене наследника ей хорошо известны.

312. Екатерина II — Г.А. Потемкину

После 21.IV. 1775

Автограф РГАДА. Ф. 5. Д. 85. Ч. 1. Л. 249.

Публикация — В И, 1989, № 10. С. 110.

1 Дюран — полномочный министр Франции при русском дворе был сменен в августе 1775 г. маркизом Жюинье. Перехват и расшифровка дипломатической почты широко практиковались в Европе. Россия на отставала в этом деле от других. Возможно, речь идет о долгах великого князя, о которых в своих письмах (депешах) Дюран донес своему правительству.

2 Пишешь, Г[раф] С[ольмс] — дур[ак]. — Прусский посланник граф Сольмс не пользовался репутацией умного человека. Расшифровка этой фразы условна. Екатерина хочет сказать, что она знает о долгах сына (и невестки) только из писем Дюрана, а Потемкин ссылается на дурака графа Сольмса. В литературе приводятся сведения о подкупе французским и испанским посланниками Андрея Разумовского, который через великую княгиню должен был действовать на наследника престола (см. РБС. Т. 11. С. 119).

313. Екатерина II — Г.А. Потемкину

После 21.IV.1775

Автограф. ГА РФ. Ф. 728. Оп. 1. Д. 416. Л. 18.

Публикуется впервые.

1 Буде письмо невинное могло зделать скаредному моему Ц[есаревичу] наивящее поношение… — О каком письме Павлу Петровичу идет речь, сказать трудно, но скорее всего Екатерина либо сама, либо через кого-то высказала сыну свое мнение о его долгах. Письмо вызвало негативную реакцию.

2 …приложенный указ… должен пресечь всякое скаредное и неистовое подозрение и восстановить справедливость мысли. — В делах И.П. Елагина хранится черновик указа Екатерины II — «Нашей Статс-канторе», в котором говорилось, что из сумм «сына Нашего Вел[икого] Кн[язя] Павла Петр[овича] отпускалось в Московский воспитательный дом ежегодно двадцать тысяч рублей; в Воскресенский новодевичий монастырь на воспитание благородных девиц тысяча триста восемьдесят шесть рублев; и на содержание здесь оспенного дома две тысячи пятьсот рублев, всего двадцать три тысячи восемьсот восемьдесят шесть рублев. Ныне же повелеваем Нашей статс-канторе выплачивать ежегодно сию сумму от имени Его Высочества в вышеописанные места, а к любезному же сыну Нашему повелеваем отпускать определенную ему сумму сполна, то есть сто двадцать тысяч рублей ежегодно…» (РГАДА. Ф. 5. Д. 88. Л. 49. Автограф Екатерины II). Взяв на себя выплату от имени Павла Петровича указанных сумм, императрица хочет снять напряжение в своих отношениях с сыном из-за его долгов и в то же время дает ему понять, что потакать ему и его жене в уплате их долгов она не собирается.

314. Екатерина II — Г.А. Потемкину

После 21.IV. 1775

Автограф. РГАДА. Ф. 5. Д. 85. Ч. 1. Л. 362.

Публикация — ВИ, 1989, № 12. С. 115.

21. IV в Москве торжественно был отмечен день рождения императрицы. Проповедь произнес московский архиепископ Платон. Екатерину поздравил архиепископ Новгородский и Санкт-Петербургский Гавриил (первоприсутствующий в Синоде). На Красной площади был произведен артиллерийский салют из 101 выстрела.

Прием и бал состоялись в Пречистенском дворце. Бал открыли Их Императорские Высочества. Екатерина не танцевала. Во все продолжение бала она провела за игрой в карты с знатным генералитетом и чужестранными министрами. На императрице было широкое русское платье (КФЖ). Она, любившая танцевать (осенью 1775 г. ее можно видеть танцующей на балах и маскарадах), не танцует, а проводит вечер за игрой в карты. Но это были веские причины: Екатерина на шестом месяце беременности (о рождении дочери — см. примеч. к письму № 338).

1 Портрет я тебе дам в мирное торжество. — Осыпанный бриллиантами миниатюрный портрет императрицы Потемкин действительно получил в мирное торжество 10.VII.1775 г. Эта фраза, кстати говоря, позволяет датировать письмо. В 1774 г. в день рождения Екатерины никто не знал, когда удастся прекратить войну с Портой и погасить возмущение внутри страны. Потемкин мог просить о портрете, ибо такой портрет носил Г.Г. Орлов, который в то самое время, когда двор отправился в Москву, отбыл в заграничное путешествие, продлившееся более года.

315. Екатерина II — Г.А. Потемкину

После 21.IV. 1775

Автограф. ИРЛИ. Ф. 137. № 1256. Л. 4.

Публикуется впервые.

1 При сем прилагаю издание И.И. Бецкого, из которого увидите его нынешнее ума положение. — В 1774 г. в Петербурге было издано педагогическое произведение Бецкого «Учреждения и уставы, касающиеся до воспитания обоего пола юношества». На французском языке оно вышло в Амстердаме несколько раньше. Екатерина, ознакомившись с книжкой Бецкого, нашла, что он использовал работу немецкого педагога Байера, посвятившего ее своей родной Вестфалии. Но то, что хорошо для одной страны, может быть непригодным для другой. Ее критическое отношение к идеям Бецкого усиливалось с годами. В настоящем письме явно сквозит недовольство Бецким, которое вызвано посещением Московского воспитательного дома 24.IV.1775 Императрица высказала Бецкому начистоту свое мнение о плохом содержании и уходе за детьми (см. PC. 1886. Т. 88. С. 404).

2 Тут, чаю, входит и то, что Настасия ныне англозировалась. — Анастасия Ивановна Соколова (1745–1822) считалась приемной дочерью Бецкого (очевидно его внебрачный ребенок). Она жила в его доме и воспитывалась в духе модных идей просветителей. В течение 14-ти лет была камер-юнгферой императрицы до своего замужества (брак с подполковником Иосифом де Рибасом состоялся в присутствии Екатерины II 27.V.1776 г.). К чему привело «модное воспитание» Настасьи, свидетельствует в своем дневнике сын Екатерины II и Г.Г. Орлова Алексей Бобринский, воспитанием которого также руководил Бецкой. (Когда мальчик поступил в кадетский корпус, его непосредственным руководителем стал Рибас). Бобринский писал о гневливости «Рибасши» на императрицу, ее ненависти к русским, о ее вспыльчивом характере, остром уме и язвительном языке, за что ее не любили в обществе (см. Старые годы, 1916, октябрь-декабрь. С. 62–63).

316. Екатерина II — Г.А. Потемкину

После 21.IV.1775

Автограф. РГАДА. Ф. 5. Д. 85. Ч. 3. Л. 38

Публикация — СБРИО. Т. 42. С. 387.

Потемкин был в дружеских отношениях с князем Николаем Васильевичем Репниным (1734–1801), отличавшимся вспыльчивым характером и надменным нравом. К настоящему письму приложена записка Репнина Потемкину: «Брат мой вчерась пред полуночию умер. Я, мой друг, здесь прилагаю его патент и крест, коих он, конечно, был достоин. Желая же хоть после смерти, хоть зная, что ему уже ничего не надо, отдать последний долг, прошу испросить мне Ея Величества позволение его проводить в Боровской монастырь, где весь наш род погребается. Я в сей дороге не более буду дней четырех. У Репниных особая там усыпальница» (СБРИО. Т. 42, примеч. 3 на с. 387). Благодаря своим родственным связям Репнин сделал блестящую карьеру. В 26 лет он уже имел чин генерал-майора и был представителем России при главной квартире прусского короля Фридриха II. При поддержке Н.И. Панина был назначен полномочным министром в Польшу и добился избрания Станислава Августа Понятовского королем. Вмешательство Репнина во внутренние дела поляков, охваченных новой смутой, возбудили против него сильную неприязнь. Проделав под начальством Румянцева блестящую кампанию 1770 г. (награжден Георгием 2-ой степени), Репнин в 1771 г. обиделся на замечание фельдмаршала, требовавшего решительным преследованием противника закреплять победу, и покинул армию. Два года провел за границей «на водах». В 1774 г. вернулся в армию и подписал (по поручению Румянцева) Кучук-Кайнарджийский мирный договор. Награжден чином генерал-аншефа. Осенью 1774 г. он был послан на замену тяжело заболевшего фельдмаршала Румянцева, но в конце года вернулся в Петербург. Императрица назначила Репнина чрезвычайным послом и полномочным министром в Турцию. На него возлагалась ответственная миссия: вручить султану ратифицированный Екатериной мирный трактат и добиться невмешательства Порты в дела Крыма. Рескриптом от 24.IV.1775 князю Репнину было объявлено об отправлении посольства. В это время умер его младший брат полковник князь Петр Васильевич Репнин (1744–1775), имя которого даже не упоминается в некоторых родословных сборниках. Судьба его примечательна. 17.V.1773 молодой князь Репнин во главе небольшого отряда, на двух судах, был послан для атаки турецкого поста на Дунае, ниже Рущука. Противнику (силы которого оказались значительнее, чем предполагалось) удалось повредить суда и окружить отряд. После упорного боя раненый Репнин, несколько офицеров и почти весь отряд попали в плен. Для турок, терпевших поражения, пленение брата знаменитого генерала князя Репнина было событием. Все попытки главнокомандующего Румянцева обменять Петра Васильевича на знатных турецких пленных были безрезультатны. В его судьбе принимали участие боевые генералы армии: Потемкин, граф Иван Салтыков, Суворов. Последний, много лет спустя, приводил случай гибели отряда Репнина, как пример недооценки штыкового боя. Князь был увезен в Царьград и лишь в конце года был освобожден благодаря усилиям французского посла. Через Венецию, Австрию, Польшу он возвращался в Россию и в письме из Варшавы от 22.VI.1774 благодарил Потемкина за дружбу и участие, выражая надежду на то, что доктора помогут ему в излечении ран (РГВИА. Ф. 52. Оп. 1. Д. 59. Ч. 1. Л. 27-27об). Надежде не суждено было сбыться. Репнин-старший, отправляясь в Царьград послом, похоронил брата в родовой усыпальнице в Пафнутьево-Боровском монастыре.