Волки Кальи - Стивен Кинг

— Пожалуйста, мистер Андолини. — Голос Тауэра дрожал от страха. — Пожалуйста, это очень ценная книга.

— Разумеется, ценная, — кивнул Андолини. — В этом шкафу все книги ценные. Как я понимаю, у вас есть экземпляр «Улисса» с автографом автора, который стоит двадцать шесть тысяч долларов.

— Что ты такое говоришь, Джек? — спросил Джордж Бьонди. По голосу чувствовалось, что он потрясен. — Неужто книга может стоит двадцать шесть «штук»?

— Я не знаю, — ответил Андолини. — Может, вы скажете нам, мистер Тауэр? Или я могу звать тебя Кел?

— Мой «Улисс» хранится в банковской ячейке, — ответил Тауэр. — Он не продается.

— Но эти продаются, не так ли? — Свободной рукой Андолини указал на шкаф. — Вот на заднем форзаце этой книги я вижу число, написанное карандашом. Семь тысяч пятьсот. Не двадцать шесть «штук», но все равно цена нового автомобиля. И знаете, что я собираюсь сделать, Кел? Ты меня слушаешь?

Эдди направился к ним, старался не шуметь, но особо и не скрывался. И тем не менее ни один из троих его не видел. Неужто он был таким же глупым, когда жил в этом мире? Таким уязвимым, что на него могли неожиданно напасть даже не из засады? Наверное, да, поэтому не стоило удивляться, что Роланд поначалу относился к нему с некоторым презрением.

— Я… я слушаю.

— У тебя есть то, что очень нужно мистеру Балазару. Никак не меньше, чем тебе нужен твой экземпляр «Улисса». И хотя все эти книги в стеклянном шкафу вроде бы продаются, я готов спорить, ты сделаешь все, чтобы их не продать, потому что просто не сможешь заставить себя с ними расстаться. Точно так же, как не можешь заставить себя расстаться с пустырем. И вот что сейчас произойдет. Джордж плесканет керосина на эту книгу стоимостью семь с половиной тысяч долларов, а я ее подожгу. Потом я возьму другую книгу из твоей пещеры сокровищ и попрошу у тебя устного согласия на продажу этого земельного участка «Сомбра корпорейшн» в полдень 15 июля. Ты меня понял?

— Я…

— Если ты дашь устное согласие, наша встреча закончится. Если не дашь — я сожгу вторую книгу. Потом третью. Четвертую. После четвертой, Кел, мой напарник, я в этом уверен, потеряет терпение.

— Ты чертовски прав, — прорычал Джордж Бьонди. Эдди уже находился так близко, что мог прикоснуться к Большому Носу, если б захотел, но они по-прежнему его не видели.

— После четвертой книги мы выльем оставшийся керосин в этот шкаф со стеклянными дверцами и подожжем все ваши…

Краем глаза Андолини наконец-то уловил движение. Посмотрел за левое плечо напарника и увидел молодого мужчину со светло-карими глазами на дочерна загоревшем лице. Мужчина держал в руке старинный, чего там, доисторический, огромный, бутафорский револьвер. Наверняка бутафорский.

— Какого хера… — начал Джек.

Но, прежде чем он успел закончить фразу, лицо Эдди Дина осветила широченная, искренняя улыбка, благодаря которой он из разряда симпатичных мужчин разом перепрыгнул в разряд красавцев. «Джордж! — воскликнул он. Таким тоном приветствовали только самых дорогих, самых близких друзей после долгой разлуки. — Джордж Бьонди! Слушай, у тебя по-прежнему самый большой нос по эту сторону Гудзона! Как же я рад тебя видеть!»

Человек всегда по-особому реагирует на незнакомцев, обращающихся к нему по имени. А если в голосе еще слышатся добрые интонации, человек подсознательно раскрывает незнакомцу объятия. Вот и Джордж Большой Нос Бьонди, поворачиваясь на столь дружелюбный голос, заулыбался. Улыбка так и осталась на его лице, когда Эдди ударил его рукояткой револьвера Роланда. Андолини отличался острым зрением, но рука Эдди, двигавшаяся с невероятной быстротой, словно размазалась по воздуху: в мгновение ока рукоятка револьвера трижды опускалась на лицо Бьонди. Первый удар пришелся между глаз, второй — повыше правого глаза, третий — в правый висок. Первые два удара получились глухими, третий — чавкающим. Бьонди повалился на пол, как мешок с почтовой корреспонденцией, глаза закатились, губы разошлись, как у младенца, ждущего, когда его накормят. Банка упала на бетонный пол, разбилась. Запах керосина резко усилился.

Эдди не дал его напарнику ни секунды передышки. Подскочил к нему, пока Большой Нос еще дергался на полу, в лужах керосина и осколках стекла.

У Келвина Тауэра (который начинал жизнь Кальвином Тореном) произошедшее перед его глазами не вызвало безмерного чувства облегчения. Первой пришла мысль не «Слава Тебе, Господи», но «Эти — плохиши, а новенький еще хуже».

В полумраке склада казалось, что незнакомец выпрыгнул из собственной тени и роста в нем никак не меньше десяти футов. Горящие глаза вылезали из орбит, губы разошлись в зверином оскале, обнажив не зубы, а клыки. В одной руке он держал револьвер, размером не уступающий бландебасу, короткоствольному ружью с раструбом — в приключенческих историях семнадцатого века оно именовалось машиной. Он схватил Андолини за ворот рубашки и лацканы пиджака спортивного покроя и швырнул о стену. Бедром бандит задел шкаф со стеклянными дверцами, который повалился на пол. На жалобный крик Тауэра мужчина внимание не обратил.

Джентльмен Балазара попытался подняться. Вновь прибывший, черные волосы он чем-то связал на затылке, поначалу не мешал ему, а потом резким ударом по ногам свалил на пол. Коленом надавил на грудь, ствол бландебаса, машины, упер под подбородок. Бандит крутанул головой, пытаясь вывернуться. Это привело лишь к тому, что давление на кожу под подбородком усилилось.

Полузадушенным голосом, словно герой мультфильма, подручный Балазара просипел: «Не заставляй меня смеяться, шустрик… это не настоящий револьвер».

Вновь прибывший, тот самый, что, слившись с собственной тенью, превратился в гиганта, вытащил свою машину из-под подбородка бандита, большим пальцем взвел курок, нацелил револьвер в глубину склада. Тауэр уже собрался что-то сказать, одному Богу известно что, но в этот момент оглушающе громыхнуло, словно мина взорвалась в пяти футах от окопа. Из ствола вырвалось яркое желтое пламя. А мгновением позже ствол вновь упирался в кожу под подбородком Андолини.

— Так что скажешь, Джек? — спросил вновь прибывший. — По-прежнему думаешь, что револьвер ненастоящий? Скажу тебе, что я думаю: в следующий раз, когда я нажму на спусковой крючок, твои мозги долетят до Хобокена[72].

Эдди увидел страх в глазах Джека Андолини, но не панику. И не удивился. Именно Джек Андолини нашел его, когда ему не удалось доставить из Нассау груз белого порошка. Этот Джек Андолини был моложе на целых десять лет, но отнюдь не краше. Старину Двойного Уродца, как окрестил его великий мудрец и знаменитый наркоман Генри Дин, отличали узкий лоб пещерного человека и громадная челюсть прирожденного убийцы. Огромные кулаки казались карикатурными. Выглядел он не только как Двойной Уродец, но и как Двойной Тупица, однако на самом деле ума ему хватало. Дураки, умеющие только махать кулаками, не поднимаются столь высоко в бандитской иерархии, не становятся заместителями таких, как Энрико Балазар. И если пока еще Джек не занимал этот высокий пост, ему предстояло его занять к 1986 году, когда Эдди возвращался в аэропорт Кеннеди, везя под рубашкой боливийский порошок стоимостью двести тысяч долларов. В том мире, в том «где и когда», Андолини стал фельдмаршалом Утеса. В этом, думал Эдди, у него есть все шансы отойти от дел гораздо раньше. Отойти от всех дел. Если будет дергаться.