Побратимы Гора - Джон Норман

Жёлтые Ножи, все как один, отпрянули.

Зарендаргар схватил тело Сардака руками и поднял над головой. Рука Сардака, та, что с двумя кольцами красноватого сплава, свисала безжизненно. Голова висела в футе от тела. Зарендаргар развернулся к краю тропы, швырнул труп вниз на скалы.

Я отпустил тетиву своего лука, и стрела пронзила сердце Кога. Оперение почти исчезло меху, на мгновение напрягшегося и через миг упавшего монстра.

Воины Кайилы появились на краю расщелина рядом со мной. Не заставили себя ждать и те, кто оборонял баррикаду.

Жёлтые Ножи начали отходить вниз по тропе. Военный вождь что-то крикнул им, по-видимому, приказывая оставаться на месте. Шаман повернулся и скрылся за спинами воинов. Кюры смотрели, то вокруг себя, то друг на друга. Похоже, ни один из них не стремился выйти против Зарендаргара.

Зарендаргар, морда и тело которого была покрыты кровью, своей и чужой, стоя перед баррикадой, поднял свои руки и зарычал.

— Стоять! — по-гореански закричал Альфред тем, кто стоял около него. — Стоять! Прекратить отступление! В атаку! В атаку!

Я думаю, что немногие, за исключением горстки солдат, поняли его команды. Никто не решался двинуться с места.

— Вперёд! В атаку! — надрывался Альфред.

Он даже сделал несколько шагов вперед, но было совершенно ясно, что никто, не собирался последовать за ним.

— В атаку! — отчаянно кричал он.

Жёлтые Ножи нерешительно смотрели друг на друга. Они были растеряны. Они дрогнули. Казалось, что их магия подвела их. Они потеряли свою магию.

В этот самый момент Убар Небес показался за моей спиной, чётко обрисованный на фоне неба. Он расправил могучие крылья, взмахнул ими подняв ветер, и издал клич, которым дикие тарны вызывают соперника на поединок.

Этого Жёлтые Ножи уже не выдержали и в ужасе побежали.

Воины Кайила перемахнули через заграждение, размахивая палицами, копьями, щитами и ножами. Ниже на тропе началась паника.

С высоты обрыва на бегущих Жёлтых Ножей обрушился ливень стрел. Схватки вспыхнули в дюжине мест тропы. Некоторые из наших воинов — тарнсмэнов, повели своих птиц в бой, добавляя паники в рядах врагов. В очередной уже раз Жёлтые Ножи вынуждены были бежать вниз, толпясь на тропе и сбрасывая вниз своих же соплеменников.

— Смотрите! — показал я, появившиеся на западе, столбы пыли.

— Они пришли! — ликующе закричал Кувигнака.

— Да, — счастливо кивнул я.

Это могли быть только Пыльноногие, Слины и Пересмешники — племена, к которым мы послали гонцов.

Мы были приманкой, на Скале Советов, чтобы заманить Жёлтых Ножей и солдат в ловушку, ловушку, которую остальные племена, действующие в союзе, должны были захлопнуть. Конечно же, они сами было кровно заинтересованы в этом. Жёлтые Ножи, заключив союз с бледнолицыми солдатами, предали Память. Таким образом, согласно Памяти, старинная трагедия, теперь почти затерянная в легендах, грозила повториться. Прерии должны быть защищены. А, кроме того, кощунство нападения на летнее стойбище должно быть наказано. Разве за это не должно быть отмщено? Ещё более серьезной угрозой стали Киниямпи, прибывшие из западных земель. Такие союзы, как возникшая было коалиция Жёлтых Ножей, с бледнолицыми и Киниямпи, угрожали устоявшемуся равновесию сил между племенами в Прериях. Такие события могли вызвать беспорядки, влияющие на миграции кайилиауков, и вынуждающие племена менять наследственные охотничьи угодья. Аргументы наших агентов были, как нам казалось, убедительным. Только, слишком поздно они прибыли, чтобы нам помочь в драке. Однако, достаточно вовремя, чтобы перекрыть сотни путей для отступления, пресечь тысячи путей побега, и нанести потери бегущему, деморализованному врагу.

Я увидел, как Альфред получил по затылку тяжёлым обухом деревянного канхпи.

Ивосо, привязанная к столбу, побелела от ужаса, видя отступление Жёлтых Ножей.

Я указал Хси на медленно пробивающегося по тропе среди дерущихся людей воина. Это был третий из тех военных вождей в летнем стойбище Кайила.

— Я вижу его, — кивнул Хси.

Мужчина нёс лук и стрелы. Он двигался целенаправленно. Стрела уже лежала на тетиве.

Его лицо было искажено гневом, и одновременно ужасным страданием. Он остановился на тропе ниже нас. Ивосо, беспомощно привязанная к столбу, застонала. Она что-то умоляюще крикнула ему. Она представляла отличную неподвижную мишень, всего в нескольких шагах выше его. Её лодыжки были привязаны к столбу, талия также была опоясана глубоко впившейся в живот сыромятной верёвкой вокруг столба, то же самое было с её шеей и руками связанными сзади и обхватывающими столб. Девушка снова крикнула ему, срывающимся голосом. Всё что она могла сделать, это лишь слегка подёргиваться в державших её путах. Я отметил, что наконечник был направлен точно в её сердце. Стрела прыгнула с тетивы, стремясь скорее достичь голой привязанной красотки. Хси успел подставить свой щит, и стрела, зазвенев, рикошетом ушла футов на сто вверх. Жёлтый Нож что-то гневно крикнул, развернулся, и побежал вниз по тропе.

— У меня есть кое-какие дела, — сказал Хси.

Он легко и стремительно, отбросив щит и вооружившись только ножом, бросился от нашей позиции к вершине тропы, к нашему укреплению. В следующий раз я увидел его, через несколько мгновений, пробивающегося вниз по тропе.

Он вернулся вскоре. Ивосо задыхаясь, натягивая верёвки, державшие её шею, пыталась отвернуть голову.

— Смотри, — приказал Хси.

Ивосо беспомощно посмотрела на свежесрезанный окровавленный скальп, висевший перед её лицом, зажатый в кулаке Хси.

— Это — скальп того, кто чуть не убил тебя, — объяснил Хси, — того, с кем Ты организовала заговор.

— Смотри, — рявкнул Хси, закрывшей было глаза Ивосо.

Девушка снова открыла глаза, смотря на кровавый трофей.

— Ты поняла? — спросил Хси.

— Да, мой похититель, — ответила она тонким срывающимся голосом.

Позволив девушке, как следует рассмотреть его, Хси подвесил скальп к своему поясу. Кровь с него заструилась вниз по его голому бедру, он как обычно был одет в один бричклаут.

Это был скальп того, кто был третьим из военных вождей в летнем стойбище.

Ивосо закрыла глаза, в страдании отвернув голову, насколько позволяли верёвки, держащие её под подбородком.

Я снял верёвку обхвата с Убара Небес, удалил уздечку с его огромного клюва.

— Ты — свободен, Дорогой Друг, — сказал я, ласково погладив его страшный клюв. Птица склонила голову, прижав её ко мне. Убар Небес не был женщиной, той, кто принадлежит и подчиняется, тем, кто в случае надобности может быть плетью принуждён к любви и покорности, кем-то беспомощным у ног хозяина.