Илья Ильф, Евгений Петров. Книга 1 - Ильф Илья Арнольдович

«А курица потеет?»

Когда всё в Одессе разрушится, морские ванны по-прежнему будут сиять и переливаться светом. Одесситы любят морские ванны.

Пианист бросил играть, потому что в первом ряду сидел господин и вертел носком желтых ботинок.

2 роск, фикуса прод.

Собаки — Альма, Ничевок, Джемка.

Поэтические имена — Алла, Муза.

Разнофамильцев увольняют, подозревая в родстве.

Вы думаете, что детей звали Каин и Авель? Нет, история не повторяется.

Горящий обломок луны и весь дикий руинованный пейзаж, тяжелое, лунное море, черный столб от потухшего прожектора.

У тети Кати. «Мой отец сидел». «У меня сидел». Радостные голоса.

Тишка-полубог. Гражданин Грубиян.

Каламбуркул.

Холодный философ.

Отдаться мало!

У него была искусственная рука, и рука эта не знала жалости.

Странный город, куда памятники навезли с кладбища.

Штормовая ангина.

Трое на ходу перед фотографом, напряжены. После съемки сразу смеются и идут вольнее и быстрее.

О человеке, просидевшем 20 лет в крепости. Он выходит и видит свою дочь такой, с какими он боролся.

Московские ассамблеи.

И присоединился к великому стану золотоискателей, расположившихся лагерем на Камергерском переулке.

Потухшее рыло.

Седеющее бебе.

— Да это же моему папаше памятник.

Статуя первогильдийного купца.

Бедные титаны! Они помахивали тросточками, но их лица, желтые, как сера, выдавали явное раздражение.

Золотые французские булочки.

Золотая перчатка.

Золотой поросенок.

Золотой крендель.

Ревела буря, гром гремел.

Объявление в саду: «Пиво отпускается только членам союза».

Надпись на магазинном стекле в узкой железной раме — «Штанов нет».

Когда художники расположились со своими мольбертами на улице Меджибожа, население с уважением говорило: «Кино!»

Ящеричные и лягушачьи галстуки.

Многоуважаемый т. редактор. В последнее время я нахожусь под властью половых инстинктов. Сон навевает на меня половые сцены.

Больной моет ногу, чтобы пойти к врачу. Придя, он замечает, что вымыл не ту ногу.

Преображенский. 7 братьев. Жолобов. Гробе. Абонементум.

Полное спокойствие может дать только полис.

Ревун. Метелкин. Шапиро-Скобелев. Кай-Юлий Брейтборт. Капитанов. Лотошников. Банк. Андерсен. Бабец. Галахов.

Знаток Марса и Энгельса.

Речь об окурках и способах их собирания.

Император-кооператор.

Памятник Первоопечатнику.

Невыпеченные ноги.

Гражданин Сууп.

Человек, живущий ребусами.

В машинке нет «е». Его заменяют буквой «э». И получаются деловые бумаги с кавказским акцентом.

Известковые кренделя на стенах новых домов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Как изменились сновидения.

Девочка пасла шары.

Коллекционирование бород известных писателей. Бородка Чехова в отделе «Буланже».

Дама с мальчиком остановились у окна парикмахерской. Красные и розовые болванки с париками.

— А я знаю, что это такое, — говорит мальчик.

— Что?

— Скальп.

Стук в дверь.

— Мамаша, дайте пробочник.

Оптик-пессимист.

Борцы вспоминают минувшие дни.

Арарат-Арарап. Ковчега не видно, но у подножия горы лежал очень пьяный Ной.

Пользуясь смятением, начали мещане присобачиваться во тьме к чужим генеалогическим древам.

Аукционы филателистов.

1928–1929

В квартире, густо унавоженной бытом, сами по себе выросли фикусы.

У беременной так широки чресла, что кажется, будто она родит овцу, толстую и с большим хвостом.

Название для театра — «Принципиальный театр».

Комедия о Пешеходе.

Профессор Скончаловский.

От почтительности медленнейшим образом опускались на стулья. Замедленная съемка.

Фасонное обращение: «Друг мой».

Представитель акционерного общества «Жесть», как ужаленный, посмотрел на девушку в черном шелковом пальто.

И угол шкафа, срезанный, как лыжа.

Оперный певец, но плохо играет. И только роль Германна ему удается, потому что он страстный картежник.

Миллион гениев.

600 девушек.

Опасно ласкать рукой радиаторы парового отопления — они всегда покрыты пылью.

Что сделал конкурс гримас.

Подносят подарки уезжающему. Он прячет их и остается.

Калоши счастья и несчастья.

Лаковые, обшитые внутри розовым молескином калоши. Таким же молескином, но желтым обшивались во время войны папахи. Над калошами принято смеяться, их забывают (тогда человек чувствует вдруг, что ступня у него сделалась меньше), их обменивают, ими бьют по морде. Калоши несчастья. На калоши прикалывают буквы. Есть целая промышленность для того, чтобы не обменивать калоши. Все-таки их обменивают. За ними нужно постоянно стоять в очереди. Позорная отрасль резиновой промышленности.

Моете ли вы свои ноги?

Шницель под брильянтовым соусом из слез.

Шерсть мексиканской коровы, захваченная концессией.

Повесть о двадцати братьях.

Дьяволы и бесы ремонта.

Чтоб ваши дети не угасли. Пожалуйста, организуйте ясли.

Мадам и месье Подлинник.

Шахматная доска в чернильных пятнах, похожая на старую парту.

На каждого автора из 9-го ряда сурово смотрел сквозь бинокль лысый господин.