Их послал на смерть Жуков? Гибель армии генерала Ефремова - Владимир Мельников

Расследованием этого случая установлено, что захват противником КАРЦЕВО явился результатом недопустимой беспечности, отсутствия должной бдительности и боеготовности со стороны гарнизона КАРЦЕВО и отсутствия необходимой проверки со стороны командования 1-го батальона и 1287 СП.

Гарнизон КАРЦЕВО, состоявший из 59 человек, под командованием командира 1-й роты 1287 СП лейтенанта ТОРСУНОВА, имея на вооружении 2 станковых, 2 ручных пулемета и 2 ротных миномета, вполне мог отразить атаку противника на КАРЦЕВО и держаться до подхода подкреплений. Пулеметы работали с большими задержками, часть бойцов не знали ни пулемета, ни даже винтовки; стрелять из них не умели. Часовые несли службу плохо.

Командир 1-го батальона полка ст. лейтенант УСОВ, находясь в ИВИЩЕ на расстоянии 1 км от КАРЦЕВО, не проверял боеготовность своих подразделений, а в момент нападения противника не принял быстрых и решительных мер к оказанию помощи гарнизону КАРЦЕВО…»[376].

Во второй половине дня 110-я и 222-я СД закончили подготовку к наступлению, которое было назначено на утро следующего дня. Снайперы и специально выделенные подразделения от частей вели прицельный огонь по одиночным и группам солдат противника на его переднем крае. Комбрига Онуприенко больше всего тревожил вопрос малого наличия снарядов для артиллерии, вследствие чего артиллерийская подготовка атаки планировалась всего сроком на 5 минут, что, естественно, было явно недостаточно для надежного огневого поражения противника.

2 апреля 1942 года

Западная группировка продолжала героическое сопротивление врагу. Несмотря на тяжелое положение с продовольствием и боеприпасами, части окруженных соединений продолжали удерживать занимаемые участки обороны, нанося потери противнику. Так, только снайперы 338-й СД Рыжков и Григорьев уничтожили за день в районе восточнее Цынеево пять немецких солдат.

После войны оставшиеся в живых ефремовцы вспоминали то суровое время с большой неохотой. «Красноармейский паек все время уменьшался, – рассказывал Василий Иванович Ляпин, – голодные бойцы пристреливали падавших от отсутствия фуража лошадей и варили мясо в котелках. Патроны были на вес золота. Красноармейцы были вынуждены с риском для жизни ползать по нейтральной полосе и собирать у убитых обоймы и диски с патронами. Ряды подразделений таяли, а натиск врага усиливался. Голодные, одетые в рваное зимнее обмундирование, хлюпая по воде худыми валенками, они продолжали бить врага…»

В ночь на 2 апреля авиацией фронта на четырех самолетах «Дуглас» для западной группировки армии было доставлено самое большое за последнее время количество материальных средств, а обратным рейсом эвакуирован 31 тяжелораненый.

110-я и 222-я СД, в соответствии с принятым ранее решением, в пять часов утра после пяти минутной огневой подготовки перешли в наступление. Части 110-й дивизии, наступавшие в направлении опушки леса северо-западней и западнее Тулизово, успеха не имели и к исходу дня отошли в исходное положение.

Батальон 1287-го СП в первой половине дня начал атаку Карцево, имея задачей отбить его у противника и восстановить утраченное накануне положение. Несмотря на сильный огонь противника, батальон смог к исходу дня ворваться на его юго-восточную окраину.

222-й СД в начале наступления удалось отвоевать у врага около сотни метров, однако развить успех части дивизии не смогли. Противник, используя систему инженерных заграждений, сильным огнем всех видов оружия остановил их продвижение, а затем заставил отойти в исходное положение.

Не последнюю роль в слабой организации боевых действии дивизий восточной группировки играл тот факт, что начальник штаба армии генерал Кондратьев зачастую находился в нерабочем состоянии, вследствие чрезмерного употребления спиртных напитков. Всю работу по организации боевых действий вел комбриг Онуприенко, который постоянно находился в дивизиях, чтобы хоть чем-то помочь им в решении поставленных задач.

Не помогли решить эту проблему ни товарищеские беседы, проведенные Д.П. Онуприенко и М.Д. Шляхтиным, ни официальное предупреждение, сделанное Марком Дмитриевичем как членом Военного совета армии.

Видя, что начальник штаба полностью отошел от своих служебных обязанностей, М.Д. Шляхтин был вынужден обратиться к члену Военного совета Западного фронта И.С. Хохлову с просьбой воздействовать на генерала Кондратьева. Проведенной Хохловым беседы хватило на два дня, и Кондратьев снова запил. Многие документы того периода времени были подписаны не начальником штаба армии, а старшим помощником начальника 1-го отделения майором В. И. Кондыревым.

И.С. Хохлов приказал начальнику политуправления Западного фронта дивизионному комиссару В.Е. Макарову создать комиссию и направить ее с проверкой в штаб 33-й армии. Но приезд высокой комиссии не напугал «боевого» генерала. Уже сдавший должность члена Военного совета 33-й армии бригадному комиссару Р.П. Бабийчуку бригадный комиссар М.Д. Шляхтин в этот вечер вновь телеграфировал И.С. Хохлову:

«КОНДРАТЬЕВ продолжает пьянствовать. Сегодня напился до того, что работать был не в состоянии. Весьма болезненно он реагирует на работу комиссии, посланной тов. МАКАРОВЫМ.

п. ИЗНОСКИ, ШЛЯХТИН М.Д.»

Конечно, при таком отношении начальника штаба армии к выполнению своих служебных обязанностей говорить о какой-то продуманной работе штаба армии не приходится. Больше всего удивляет позиция командующего фронтом генерала Жукова, который, зная о постоянном пьянстве начальника штаба армии, не принял никаких мер к отстранению Кондратьева от должности.

Получив телеграмму М.Д. Шляхтина, член Военного совета Западного фронта И.С. Хохлов приказал дивизионному комиссару Макарову немедленно убыть в Износки и разобраться с поведением генерал-майора Кондратьева.

Выехавшему в штаб 33-й армии Василию Емельяновичу Макарову долго разбираться не пришлось, да и не в чем было разбираться: все было ясно как божий день. Вечером в штаб фронта ушла шифротелеграмма следующего содержания:

«Ознакомился лично с положением дел в армии. Кондратьев совершенно разложился… В интересах дела считаю необходимым Кондратьева немедленно снять и прислать из фронта человека на должность начальника штаба армии…

П. Износки. МАКАРОВ»

Однако, ознакомившись с телеграммой, Георгий Константинович не усмотрел в поведении генерала Кондратьева ничего особенного. Таких «орлов» в Красной Армии хватало, и решил не предпринимать в отношении него никаких мер – пусть работает. Правда, назначенному несколько дней назад на должность члена Военного совета 33-й армии бригадному комиссару Р.П. Бабийчуку приказал через несколько дней лично доложить о том, как ведет себя Кондратьев.