Жила-была девочка, и звали ее Алёшка (СИ) - Танич Таня

Очередная приманка-крючок Вадима осталась без внимания — Марк не собирался поддаваться на провокации и бросаться на него с открытым забралом, требуя немедленно удалиться и прекратить это вопиющее самоуправство. Полностью взяв под контроль эмоции, он тоже начал свою игру, используя отточенную, как шпага, холодную учтивость для того, чтобы отражать самые агрессивные и напористые выпады.

Я хорошо знала этот прием — чем безупречнее были его манеры, тем больше презрения скрывалось под этой маской рафинированной вежливости. А на самом деле Марк ждал, просто ждал минуты, когда можно будет нанести ответный удар — один-единственный, но точно просчитанный, вложив в него всю силу и ярость, тщательно сдерживаемые до этого момента.

Из водоворота тяжелых дум меня вывел взрыв громкого смеха и повысившийся уровень шума вокруг — на сцене начиналась праздничная шоу-программа, а это означало, что до нового года оставалось не больше пятнадцати минут. Шоу-программа за нашим столиком тоже набирала обороты — Марк и Вадим собирались выпить за знакомство и за уходящий новый год.

Вадим, оценив выдержку и крепость нервов нового знакомца, снова поднялся, наполняя коньяком винную рюмку — единственную, пустовавшую на столе. Ждать, пока официант принесет приборы на третью персону, он не стал, и с присущим ему нетерпением крутил колесо событий дальше, не позволяя ситуации застыть на паузе.

— Ну, так что, Марк? Пока этот петрушка бегает за тарелками, предлагаю не делать больших перерывов и продолжить то, что мы с Алексией начали тут без тебя

Ни один мускул не дрогнул на лице Марка, хотя я прекрасно понимала, что ему крайне неприятно слышать о том, как мы здесь общались тет-а-тет.

— И ты, писательница, свою рюмку давай, хватит тут глазами хлопать, будто ожившая мумия. Не время скромничать, включайся в общение — в конце концов, это благодаря тебе мы так весело и славно сегодня собрались.

Молча проглотив шпильку в свой адрес я, как того и требовал Вадим, подвинула свой бокал в общий круг. С каждой новой порцией коньяка я надеялась хоть немного опьянеть, но из-за сильнейшего нервного напряжения алкоголь не действовал на меня. Ситуацию нужно было исправить любым способом, хоть двойной, хоть тройной порцией сразу.

— Мне побольше, пожалуйста, — это были первые слова, произнесенные мной компании двух самых значимых людей в моей жизни.

Взгляды, которые тут же устремили в мою сторону Марк и Вадим, заставили меня почувствовать себя ничтожнейшим существом из ныне живущих. Но наблюдать за происходящим трезвыми глазами было выше моих сил.

Именно эту мысль беспощадно подтвердил Вадим, щедро наполняя бокал:

— Что, тоже напиться вдрызг захотелось? Видать наша теплая компания вызывает в тебе слишком противоречивые чувства, без ста грамм не обойдешься? Или двухсот? А может, трехсот?

— Я думаю, достаточно, — подал голос Марк, подкрепляя свои слова предупреждающим жестом. — На двухстах и остановимся, — на этом месте он впервые с момента появления обратился прямо ко мне и ободряюще улыбнулся. — Эй, ну что ты? Все в порядке, Алеша. Все на самом деле в порядке.

На миг все остальное перестало существовать — я видела только его глаза, в темной глубине которых не было злости или раздражения из-за того, что наша встреча вышла совсем не такой, как мы планировали. Марк тоже скучал по мне, безумно скучал, и только сейчас я поняла, чего ему стоило сохранять эту выдержку.

«Подожди, — казалось, говорил его взгляд. — Скоро все это закончится, и останемся только мы. А пока просто подожди. И будь спокойна.»

Повисшую за столом паузу, во время которой мы сказали друг другу так много, разрушило появление официанта, принесшего, наконец, приборы.

— А со стулом можете не торопиться, — иронично заметил Марк, глядя, как суетливо тот расставляет на столе тарелки и рюмки. — У нас тут почти фуршет. Стоять, оказывается, даже лучше, чем сидеть. Все происходящее хорошо видно. Коллеги ваши? — отстраненно поинтересовался он у Вадима, окидывая взглядом зал, в центре которого, делая замысловатые пасы руками, танцевал шаманский танец неукротимый Зоран, а парочка гостей, задушевно обнимаясь, успели придремать на плече друг у друга. — Гордитесь ими, наверное?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

По четко обозначившимся желвакам на лице Вадима стало понятно, что счет снова сменился: два — один, в пользу Марка.

Я все не могла понять — как они так быстро раскусили друг друга, интуитивно прочувствовав и нанося удары в самые уязвимые места? Ведь Марк не мог заранее знать об ахиллесовой пяте своего невольного противника. Только мне было известно, с каким неприкрытым отвращением Вадим относится к творческим эскападам от пресыщенности, раздутого самомнения и хвастливой гордыни коллег, с каким неизменным сарказмом отзывается о подобных привычках.

Вот и сейчас, метнув в Марка один из самых уничижительных взглядов, он лишь угрюмо хмыкнул и снова поднял свой бокал, явно не намереваясь заострять внимание на вопросах, которые ему не нравятся.

— Горжусь-не горжусь, не важно. Под новый год мне в последнюю очередь хочется забивать голову подобной хренью. Я, Марк, знаешь, в чем-то традиционалист и сегодня хочу напиться, а не разводить демагогию. Поэтому ограничусь банальными тостами — давай, за новое счастье, новую жизнь и за все новое! Перемены — это то, что делает нашу жизнь интересной и не дает совсем окаменеть. Побольше перемен всем нам в наступающем году. Хороших и разных! — и он резко опрокинул рюмку, снова глядя куда-то поверх наших голов.

— Мы пьем не чокаясь, — прошептала я Марку, поднося к губам свой бокал и, как когда-то Ярослав, знакомя меня с собственным куратором, лишь пожала плечами — дескать, ну вот такие у нас порядки, спорить бесполезно.

В отличие от Вадима, почти полностью осушившего бокал, Марк едва пригубил свой напиток, и незаметным движением отобрал стакан у меня, не дав таким образом осуществить желаемое — наконец-то захмелеть, чем сильнее, тем лучше.

В очередной раз подбежал официант — на этот раз со стулом, и мы смогли, наконец, присесть. Во всем происходящем мне по-прежнему чудился некий оттенок сумасшествия, однако, мои собеседники предпочли, как и раньше, делать вид, что все хорошо и придерживались тона светской беседы.

— Кстати, о коллегах, — с новым настроением, явно подхлестнутым коньяком, вернулся к теме Вадим. — Моих ты видал, не скажу, что цвет нации, но брат наш писака со стороны часто смотрится форменным идиотом. А что ты за человек такой, Марк? Я о тебе совсем ничего знаю. Кем работаешь? Что любишь?

— Я юрист, — уклончиво ответил Марк, сразу же приступая к распределению салатов и закусок по тарелкам и превращая нашу творческую попойку во вполне приличное застолье.

— Юрист? Забавная профессия в стране, где судьи продаются и покупаются, как килька в томате, а адвокаты с особым рвением насилуют то, что даже законом назвать нельзя.

Два — два, счет снова сравнялся, автоматически заметила я, чувствуя сильнейшую усталость. Как никогда ясно, я вдруг поняла, что в этом вечном споре мне суждено быть лишь молчаливым наблюдателем, которого совсем не берут в расчет и кто никак не влияет на происходящее.

Реакция Марка была схожа с реакцией Вадима на шпильку о присутствующих гостях. И, точно так же, как Вадим, он предпочел сохранять спокойствие, сухо уточнив:

— Я не имею отношения ни к судейству, ни к адвокатуре.

— Да ты что? — Вадим с явным удовольствием продолжил расстреливать противника вопросами. — Тогда что же — офисный планктон? Нотариальная контора, романтика бумажек и пыльной бюрократии? Наверное, каждый твой день не похож на предыдущий и полон таких приключений, что книги писать можно?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— И снова мимо, — Марк сдержанно улыбнулся, опять отодвигая от меня рюмку, к которой я потянулась, не дожидаясь очередного тоста. — Выражаясь вашим языком, я… — он на секунду задумался, — прокурорская сволочь и цепной пес государства, в котором творится бардак и беззаконие. Вот чтобы такого было поменьше, я и…