Червь - myriad

Дальше всё происходило очень быстро. Её выручил один американец в военной форме. Он забрал её в Америку, проследил, чтобы её удочерили. Когда организовали три первые команды Стражей, она вошла в их число. Когда она в первый раз вышла в костюме, то знала от силы только алфавит, числа, и сотню слов по-английски.

Ханна склонилась над раковиной и умылась. Затем нашла зубную щётку, почистила зубы. Прошлась зубной нитью. Почистила язык. Слишком легко забыть о таких мелочах без промежутков сна, которые разбавляют бесконечность дней. Лучше заниматься такой рутиной слишком часто, чем забыть про неё. Она прополоскала рот специальной жидкостью, затем оскалила зубы, чтобы посмотреть на поставленные коронки. Эти зубы были идеальной формы и белизны. Но не настоящие.

После того, как она поставила на место ополаскиватель для рта, у неё в руке снова появилось оружие. Тот самый пистолет. Она несколько раз прокрутила его на пальце за скобу пускового крючка, прежде чем вложить в кобуру при выходе из ванной. Она подошла к окну и внимательно посмотрела на город, расстилавшийся за водной гладью. Цвета немного искажались в отраженном свете силового поля ШП, перенасыщая вид красками, как плохо настроенный телевизор.

Несмотря на то, что она никогда не видела сны, Америка всё ещё казалась ей сказочной, похожей на сон. Настолько она отличалась от её родины, была такой далекой. Здесь не было войны, то есть не было настоящей войны, и несмотря на это люди здесь были недовольны. Они постоянно находили на что жаловаться: бюрократия, любовные неприятности, медицинское обслуживание и отсутствие новейшего смартфона. В этих жалобах часто бывало больше эмоций и страсти, чем когда жители её деревни оплакивали смерть своих близких или методичное уничтожение своего народа. Когда Ханна слушала жалобы на жизнь от своих друзей и коллег, она просто кивала и отделывалась обычными сочувствующими фразами.

Яркие огни, и бытовые удобства, и полный достаток, и телевидение, и спортивные машины, и коронки на зубах, и шоколад, и... список можно было продолжать ещё и ещё... Почти десять лет ей понадобилось, чтобы хотя бы начать привыкать ко всему этому, всё вокруг так быстро менялось, что каждый раз, как она думала, что уже всё узнала, появлялось что-то новое, что нужно было узнать или осмыслить.

Без малейших возражений она согласилась, когда её приемные родители попросили её изменить своё имя на более американское "Ханна". Она не возражала и тогда, когда приёмные родители заменили её фамилию на свою, и подписала все необходимые бумаги. Это были мелочи, совсем незначительные по сравнению с тем, что ей пришлось пережить, они не стоили её волнения. Её все так хвалили за то, какая она была послушная в школе и на тренировках. Она никогда не сдавалась, никогда не бросала начатое. А с чего бы ей? Это было ничем по сравнению с теми часами, которые она провела в том лесу.

Тяжело поверить, что события из её сна происходили всего двадцать шесть лет назад.

Те события никогда не казались до конца реальными. Не раз она позволяла себе поверить, что уже умерла, что она тогда сделала шаг вперед и никогда уже не выбралась из леса. В ранние годы своей геройской карьеры, когда она позволяла себе так думать, она начинала делать слишком много ошибок, подвергала себя чрезмерной опасности. Сейчас, замечая за собой склонность к подобным мыслям, она частенько пыталась заснуть. Пока она спала, её воспоминания были совершенны, безупречны, казались более реальными, чем обычная жизнь, вот потому-то она и старалась спать пореже. Какая ирония, если учесть, как часто ей это было необходимо, чтобы не выпадать из реальности.

Она выросла с любовью к этой стране. С настоящей любовью к ней и её принципам. Ей пришлось побороться за право использовать флаг как часть костюма. Америка была не идеальна, как не может быть идеальным любое творение рук человеческих. Здесь были жадность, испорченность, эгоизм, мелочность, ненависть. Но было и много хорошего. Права, идеи, возможность выбора, надежда и вероятность того, что любой человек здесь может достичь чего угодно, если будет готов приложить усилия. Как только она приняла новую родину, она позволила себе завести друзей, встречаться с мальчиками, стать ближе к приёмным родителям и к их церкви. К тому времени, как она пошла в колледж, акцент у неё почти исчез, и она уже знала достаточно, чтобы хотя бы притворяться, что знает, о чём идет речь, когда другие говорили о поп-культуре, музыке и телевидении.

Она знала, что люди склонны осуждать других, и поэтому она никогда не расскажет, что она видела в тот момент, когда получила свой дар.

Даже верующие встретили бы её с недоверием и насмешками, если бы она сказала, что видела Бога, или кого-то из божьего воинства такими, какие они и есть за гранью человеческого понимания. Что Он дал ей её способности, чтобы она могла спастись. Кто-то предложит и другие толкования, возразит, что Он наделяет сверхспособностями и плохих людей, кто-то будет указывать на научное объяснение. Отчасти она подозревала, что эти гипотетические собеседники были правы. Тем не менее, неопределенности она предпочитала свою веру. Думать о том, что существо, которое она видела, было не милостивой великой сущностью, наблюдающей за человечеством, а злым созданием? Или даже хуже, что оно существовало безо всякого понятия о влиянии, которое она оказывает на людей? Слон среди мошкары? Это была неприятная мысль.

Ханна глянула на часы: 6.30 утра. Она свободно обернула свой шарф с рисунком американского флага вокруг шеи и нижней половины лица, и покинула комнату. Энергия превратилась в штурмовую винтовку, висящую сбоку и при ходьбе выстукивающую по её бедру успокаивающий ритм. Она прошла один лестничный пролет вверх, затем дальше, до конца коридора.

Она услышала голоса — мужской и женский, замерла в открытом дверном проеме и постучалась.

— Да? — отозвался Оружейник.

— Я не помешаю?

— Нет. Заходи. — ответил он.

Она вошла в комнату. Помещение напоминало нечто среднее между мастерской и офисом. Два запасных костюма стояли по одну сторону помещения, каждый с небольшими функциональными различиями. Алебарды располагались на стеллаже позади стола Оружейника, одна из них была разобрана на части. Один из отсеков стеллажа был пуст — ещё одна из Алебард лежала перед Оружейником.

Ты опять заработался и забыл поспать, Колин? — спросила Ханна, хотя ответ был очевиден.

Он нахмурился, дотянулся до компьютера и нажал на кнопку. Посмотрел на время и пробормотал:

— Вот чёрт.

— Доброе утро, мисс Ополчение, — донесся из компьютера женский голос.

Ханна от удивления моргнула:

— Привет, Дракон. Извини, я не сразу поняла, что ты здесь. Доброе утро.

— Ты сегодня рано, — заметила Дракон, — И ушла ты поздно, исходя из того, что я вижу по сети. Проблемы со сном?

— Я вообще не сплю, — призналась Ханна, — не по-настоящему, с тех пор, как получила способности.

— Правда? Я тоже.

Колин откинулся в кресле и потер глаза ладонями:

— Да я бы отдал левую ногу на отсечение за такую маленькую привилегию.

Ханна кивнула. Существовали ли похожие на неё люди? Она задала вопрос экрану компьютера:

— А ты помнишь?

— Прости, ты о чём? Я не поняла. — ответила Дракон.

— Неважно.

Ханна знала, что если бы Дракон помнила, то ответ на её вопрос был бы совсем другим. Дракон была слишком умна, чтобы не углядеть связь.

— Мы разговаривали на профессиональные темы, — сказал Колин. Он показал на лежащую перед ним Алебарду. — Вот, увиливаю от прямых обязанностей, занимаясь технарской фигнёй. Думаю, сегодняшний проект удался.

— Правда?

Оружейник встал, взял Алебарду в одну руку. Нажал на кнопку на рукоятке, и лезвие стало расплывчатым. Даже не замахнувшись оружием, он позволил его концу упасть на пустой манекен из нержавейки, на котором должен был висеть его запасной костюм. Пыль разлетелась от того места, где лезвие коснулось манекена. Оно прошло насквозь, не встретив сопротивления. Обломки манекена загрохотали по полу.

— Впечатляет, — сказала она ему.

Он снова нажал на кнопку, и расплывчатость вокруг лезвия рассеялась в дымке стального цвета, оставляя обычное топорище оружия.

— Проблема лишь в том, что оно чувствительно к силовым полям, огню, и другим высоким энергиям, а ещё аппарат занимает слишком много места на вернем конце оружия. Несмотря на мои способности к миниатюризации, мне придется обходиться без некоторых привычных инструментов.

— Уверена, ты с этим разберешься. — сказала ему Ханна. Затем, с напускной суровостью, она уперла руки в бедра, — Так, больше меня не отвлекать. Какой разговор ты всё откладывал и откладывал?

Колин провел рукой по своим коротким каштановым волосам, вздохнул.

— Правильно. Это дело касается тебя в той же степени, что и меня.

Он прошел обратно к своему столу и плюхнулся в кресло. Скинул со стола отвертку и пару плоскогубцев, закинул туда ноги, положив одну на другую. Потянулся в сторону, вытащил кипу папок и бросил на стол.