Дезертир флота - Юрий Валин

Сейчас очень хотелось спать. Квазимодо кривобоко примостился на носу вытащенной на песок пироги и тупо разглядывал брошенный корабль. Нос драккара украшала мастерски вырезанная псиная голова, когда-то выкрашенная синей краской. Похоже, корабль был сделан еще до лихорадочного массового строительства Объединенного Флота. Тогда корабли делали без затей, зато на совесть.

В голову ничего не лезло. Квазимодо пытался заставить мозги работать, но мысли безвольно катались по куцему кругу.

Ждали капитана и когг. Неуклюжий «Высокий» маневрировал у входа в бухту. Лиска держалась в своих «покоях». Оружие у нее осталось, и вор надеялся, что рыжая не даст себя в обиду. Рассказы о вчерашних действиях вооруженной луком оборотнихи должны были произвести впечатление и на недоверчивого капитана. Терять людей, атакуя рыжую в лоб, он вряд ли решится. Но и откладывать расправу надолго тоже не станет.

Что-то произойдет, и быстро.

Квазимодо тупо смотрел на вытащенный на песок драккар. Соблазнительная мысль, но плохая, потому что невыполнимая. Ни втроем, ни даже вшестером-всемером с кораблем не справиться. Да ты, Полумордый, и не умеешь корабли водить. Отсюда до глорского побережья как до луны. На кой хрен тебе луна? Леди Катрин говорила, что она большая, почти как земля, но толку с нее никакого.

– Ты спишь? – Ныр озабоченно присел рядом.

– Нет еще, – промямлил вор.

– Смотри, а то вид у тебя то ли сонный, то ли больной. Как думаешь, куда они делись?

– Да мне… Лишь бы и Кехт туда же подевался.

– Да, сволочь бородатая. – Фуа смущенно почесал белобрысую макушку. Ныр весьма переживал, что отсутствовал во время вчерашнего побоища и друзьям пришлось справляться без его помощи. – Слушай, может, и ничего? Вчера капитан вроде успокоился.

– Убьет, – кратко заверил вор. – Меня и рыжую – точно. Тебя, лягушачью морду, может, и пожалеет.

– Чего это меня жалеть? – обиделся ныряльщик. – Я с вами.

– Понятно. – Квазимодо потер лицо. – Ты начеку будь. Думаю, он ждать не станет. Спасибо, что топор достал, – пригодится.

Вечером фуа пришлось довольно долго нырять за утопленным во время боя топором. Купание в компании смуглых мертвецов и уже начавших пировать рыб никакого удовольствия Ныру не доставило, но сейчас он лишь великодушно махнул рукой и зашептал о другом:

– Слушай, а правда, что Бонга вместе с вами на равных дралась?

– Может, и лучше нас. Лично я со щитом вообще плохо управляюсь. Только ты брось в ее сторону смотреть. Во-первых, из тебя не только один капитан мозги вышибать будет, а во-вторых, твоей красавице чуть сиську вчера не оттяпали. Дай бедняжке хоть опомниться.

– А я что, лезу на нее, что ли? Просто жаль, такая красивая женщина, а он ее по морде бьет чуть ли не при всех.

– Повезет, тогда сможешь его лишний раз копьем ткнуть за свою прекрасную даму, – пробурчал Квазимодо. – Только как бы он нас не опередил.

– Ты что-нибудь придумаешь, – уверенно заявил фуа и в очередной раз огляделся. – Знаешь, какая-то странная бухта. Что-то в ней не так.

– Еще бы, здесь кучи народа не хватает. Может, они на дне? Поискать не хочешь?

Искать пришлось всем вместе. «Высокий» в бухту так и не рискнул войти – слишком много рифов торчало у узкого входа. Теперь корабль стоял на якоре в отдалении, а капитан прибыл на берег на лодке.

Загадка исчезновения экипажа собачьеголового драккара требовала решения, и капитан Кехт попробовал решить ее просто – приказал тщательно обыскать остров. Фуа был загнан в воду с задачей выяснить, что творится на дне.

Вытянувшись цепочкой, моряки принялись прочесывать остров. Квазимодо оказался поставленным на крайнем правом фланге – наверняка не случайно. Пришлось лезть по острым и крутым прибрежным скалам. Ругаясь про себя, вор карабкался по склону. Болела задница, драные штаны липли к открывшейся ране. Сквозь шум прибоя Квазимодо иногда слышал голоса перекликающихся моряков. Ближайший сосед шел выше по заросшему травой и опутанному лианами скалистому склону шагах в двадцати, и ковыляющий по нагромождению камней вор моряка почти не видел.

Не путь, а мучение. Сначала вор наступил на кокосовый орех, потом поскользнулся на какой-то выброшенной прибоем дохлятине. Глефа, с одной стороны, помогала перебираться через крупные обломки – опираться было удобно, с другой стороны – занимала руку, и цепляться за камни приходилось больной ладонью.

Квазимодо в очередной раз споткнулся, покачнулся, в тот же миг над головой что-то свистнуло. Вор инстинктивно отскочил к самой воде, вскинул голову – прямо над ним на скале присел один из моряков. Солнце мешало смотреть – сначала Квазимодо изумился, подумав, зачем это дураку вздумалось падать ему на голову? Но выражение смущения, на краткий миг мелькнувшее на лице матроса, и попытка спрятать что-то за спину заставили мигом догадаться. В руке матрос держал изогнутый абордажный чекан.[61]

– Что, – со злобным сочувствием поинтересовался вор, – ростом я не вышел? Не достал черепушку мою?

– Ты что несешь? – неуверенно возразил матрос. – Ты же сам оступился.

– Ага. Оступился, брякнулся и голову свою тупую раскроил. Ты, наверное, сам такой умный план придумал?

Моряк отшатнулся, но не успел – древко глефы ударило его по ноге, подсекло – с коротким воплем неудачливый убийца полетел со скалы и грохнулся к ногам вора.

– Вот это оступился так оступился, – с удовлетворением заметил Квазимодо, приставляя острие глефы к шее противника.

Тот застонал:

– Ты не посмеешь меня убивать. Кехт тебя сразу вздернет.

– Я – и убивать? – удивился вор. – Да я самый безобидный уродец в мире. Я сейчас помощь позову. Ты что отшиб?

– Спину. И ногу, кажется, сломал.

– Левую? – деловито поинтересовался Квазимодо.

– Ты что… – Новый удар древка глефы по колену заставил несчастного заорать.

Срезав путь через пальмовую рощу, вор выскочил к пляжу:

– Господин капитан, там один наш покалечился. Как шмякнется со скалы, чуть ли не на меня. Вот раззява.

Капитан Кехт смотрел исподлобья:

– Где он?

– Там лежит, стонет. Ногу повредил и спину. Давайте кого-нибудь, мы сейчас его притащим.

– Я помогу! – подскочил мокрый и встрепанный фуа.

– Куда, лягушка? – поспешно рявкнул капитан. – Вчетвером идите.

От помощи Квазимодо пострадавший почему-то отказался. Повиснув на плечах приятелей и поджимая искалеченную ногу, запрыгал к бухте. Вор и фуа возвращаться не торопились.

– Что с тобой стряслось? – прошептал Квазимодо.

– Живет кто-то в бухте. – Ныряльщика передернуло. – Страшный. В смысле – опасный. Я с такими не встречался.