Фантастические тетради - Ирина Ванка

— Думаешь, у него аллергия на посредников?

— Если они встретятся с Раисом — мы будем не нужны. Мы и не заметим, как они без нас договорятся.

— Их светлость однажды заявила, что не имеет ничего общего с аритаборскими «ключниками», — вспомнил Матлин, — а предпочитает посредников практикующих. К тому же если Нур действительно катится сюда, — он перевел взгляд на Суфа и глядел на него, пока Суф не подтвердил эту душеспасительную новость, — значит, что-то его заинтересовало… Он вынужден будет нам помочь.

— Разумеется, — согласился Баю. — Сколько у нас времени до его визита?

Суф поглядел на свои навигационные схемы, и лицо его исказила гримаса глубокого соболезнования.

— Ну… если он так и будет лететь кувырком во все стороны…

— Что ты ожидал от Кальтиата? — удивился Баю. — Может, он это делает первый раз в жизни?

— … То через десять часов, — предположил Суф, — не раньше.

— Прекрасно, — обрадовался Матлин, — у нас есть время поработать. — Он устроился в кресле так поспешно, будто речь шла не о десяти часах, а о десяти минутах. — Что мы еще можем сделать? — Суф, решивший под шумок испариться, был пойман на пороге лифта. — Я буду очень признателен, если ты встретишь Кальтиата на своем «вездеходе». Не хотелось бы, чтобы он нечаянно пролетел мимо.

«Это последний раз, когда ты мною командуешь, лягушонок», — сказал ему взгляд Суфа. «Клянусь», — пообещал в ответ взгляд Матлина и обратился к Голли.

— Ты… — Он задумался, потерял мысль и безуспешно пытался поймать ее в дебрях сознания, пока приборная панель не подтвердила, что корабль Суфа покинул зону контакта. — Это еще что? Панорама должна быть в точности та, которую видел Альба, — очнулся Матлин и снова опустил голову на подлокотник.

Баю лениво поменял картинку.

— Сколько лет ты не спал?

— Сто миллиардов лет, — признался Матлин. — И еще столько же времени мне не придется этого делать.

— У нас масса времени, — намекнул Баю, но упрямый Феликс отрицательно замотал головой. — Нур не должен узреть тебя в таком виде. Час сна вернул бы тебе равновесие чувств. Что мы можем делать теперь? Только ждать?.. — Феликс еще раз отрицательно помотал головой, но без прежней решимости. Может, оттого, что голова отяжелела от концентрации идей, а может, потому, что увещевания Баю упали на благодатную почву.

— Его замучат кошмары, — предположил Голли, но Баю указал лучом перчатки на полусонного Матлина.

— Давай-ка усыпи его.

— Как?

— Не скромничай, акрусианин. Ты лучше меня знаешь как… Сделай с ним то, что ты делаешь с отцом, когда хочешь ночью кататься на лыжах.

— Я только лечу его от бессонницы.

— Прекрасно. Не мне тебя учить обращаться с землянами. Давай же… погляди, какой благодарный пациент. Его всего-то слегка подтолкнуть…

Голли вздохнул, представляя себе последствия. После такого рода терапевтических процедур отец гонялся за ним с ремнем по заповеднику. Реакцию Феликса Голли не мог прогнозировать, но глаза Баю выжидающе блестели над пультом сенсорной панели.

— Что ты задумал? — шепотом спросил акрусианин.

Пилотский отсек медленно погрузился во мрак, в котором светилось лишь звездное небо купола да бледно-желтый световой треугольник, одной вершиной которого была панорама индикатора, вытащенного из комплекта лаборатории, другой — навигационная панель, а третьей — спящая голова Матлина в контуре индикаторного проектора.

— Сколько лет он не видел сны о Земле? — рассуждал Баю, прохаживаясь в контуре треугольника. — Сколько лет он не говорит на своем языке и уверен, что настоящий огонь розового цвета? Знаешь, Голл, если мне когда-нибудь понадобится ментальный эталон землянина, я использую тебя…

— В качестве суррогата, — предположил Голл.

— Лучше суррогат, чем оригинал такого низкого качества. Он собрался моделировать мыслительные импульсы землян. На каком материале? Не понимаю. Он хочет получить сразу все… одним нажатием кнопки. Он верит, что любого уровня проблемы решаются элементарно, стоит только найти нужный пульт…

— Понятия не имею, чего он хочет, — признался Голли, указывая на спящую голову.

— Домой… — тихо прошептала голова и перевернулась на другое ухо.

— Куда? — завис над ней черноглазый гуманоид. — На Землю? В ЦИФ? Куда?

— Домой, — сердито повторил Матлин.

— Он спит или бредит?

Голли пожал плечами:

— Для землян это одно и то же.

— Может, он болен?

— Болен. Они все больны одной болезнью — ощущением бренности бытия. Признать это нормальным состоянием проще, чем излечиться.

— Куда он хочет отсюда уйти? — удивлялся Баю. — Зачем? Объясни! Ты ведь знаешь о них кое-что, Голл Гренс.

— Я тоже так думал, но каждый новый землянин удивляет меня тем, что принципиально отличается от предыдущего.

— Знаешь, что удивляет в людях меня, — сказал Баю шепотом, будто опасаясь, что спящий Фрей может его услышать, — они живут так, будто первые и последние. Будто до них не было ничего и после них ничего не будет.

— Знаешь, что меня в людях восхищает, — также шепотом добавил Гренс, — их способность пренебрегать невозможным… Они не чувствуют своего предела, а достигнув его, становятся глухими, слепыми, беспомощными, но остаются такими же целеустремленными.

— Это характерно для фактуры, — согласился Баю. — Ярко выраженный индивидуализм с полным набором амбиций.

— Амбиций вселенского масштаба.

— Им полезно.

— Полезно для чего? — не понял Голл. — Для иллюзии, что он первый и последний? Что после него ничего не будет?

— Это не мое дело. Но честно скажу, Фрею не завидую. С первого дня нашего знакомства отдал бы все, чтобы не оказаться на его месте. Представить не могу, как он здесь выживает.

— Относительно комфортно, — предположил Голли, — как артист, свалившийся со сцены, с фактурным набором условных рефлексов. Все происходящее с ним считает фатальным процессом и отказывается брать на себя ответственность… Он желает продолжать играть, потому что ощущает себя частью процесса.

— Я желаю домой, — прорычал Матлин, и голова черноглазого гуманоида переместилась к навигационной панели.

— Видел? Ну и как сие понимать? Акрусианин, объясни эту картинку.

На стартовой отметке дрожал едва уловимый импульс «навигатора».

— Ты подключался? — спросил Голли, разворачивая панель.

— Что ты… когда это я прикасался к вашим машинам… — импульс навигатора оформился в маловыразительный сигнал, на который не реагировала ни одна из рабочих панелей. — Что это такое?