Позор Кремля. Как Путин унижает Россию - Юрий Мухин

Далее, после такого «решения» Берия должен был либо застрелиться, либо подать в отставку. Ведь что получилось: сам Берия, как председатель Особого совещания, может осудить преступника максимум на 8 лет тюрьмы, а его подчиненный майор Баштаков может приговорить подсудимого к расстрелу. Не бывает нигде и никогда, чтобы подчиненному давали права выше, чем у начальника, тем более подчиненному, который и близко не несет ответственности начальника. Предположим, Берия решит оставить в живых 200 офицеров для ведения разведывательной работы, а Баштаков скажет: «Фиг тебе, всех расстреляю!»? Каким же придурком надо быть, чтобы полагать, что Политбюро могло принять такое решение?

В «письме Берии» не говорится о председательстве в «тройке», но геббельсовцы могут отбрехаться, что Берия, дескать, в качестве председателя имел в виду самого себя. Но в «решении Политбюро» почему не назначен председатель «тройки»? Ведь повторю, именно ему и только ему разрешено подписывать предписания об исполнении приговора.

Убогость геббельсовцев такова, что они, похоже, совершенно не представляют, как была устроена система управления СССР, кто и кем руководил, это мы увидим и позже. Сейчас же напомню, что высшим органом управления ВКП(б) был съезд, он избирал около сотни членов Центрального Комитета для руководства ВКП(б) между съездами. А ЦК ВКП(б) избирал Политбюро из десятка человек для руководства партией и страной между своими пленумами. ЦК ВКП(б) был начальником Политбюро, и Политбюро не могло принять решение, противоречащее постановлению ЦК. А ЦК, как я написал выше, ликвидировал все тройки, оставив только суды и Особое совещание. Даже если бы это геббельсовское «решение Политбюро» и было бы, то его ни один коммунист не исполнил бы, а почти все руководство в стране было коммунистами. Это еще одно доказательство того, что фальшивка № 4 – это фальшивка.

Вы видели, что на бланке решения Политбюро типографским способом отпечатано, что данное решение относится не просто к секретным, а к сверхсекретным, которые должны храниться в О.П. – особых папках.

Вообще-то любое решение Политбюро было секретным, так сказать, по определению. Официально СССР руководила Советская власть и назначаемое ею правительство. ВКП(б) формально в этом процессе не участвовала, поэтому любые государственные решения должны были исходить только от органов государственной власти, а то, что они предварительно принимаются Политбюро ЦК ВКП(б), никто не должен был знать, по меньшей мере, не должно было быть никаких доказательств этому. Это положение шло от начала СССР и при Сталине поддерживалось неукоснительно. Еще в 1922 г. 30 ноября Оргбюро ЦК РКП(б) протоколом № 77 п. 58 определило порядок работы с партийными постановлениями:

«А) 1. Круг лиц, коим должны рассылаться выписки из протоколов ЦК РКП, партийных комитетов и отдельные распоряжения секретарей ЦК и парткомов, определяется одним из секретарей ЦК и секретарями парткомов и адресуются ими персонально.

2. Безусловно воспрещается передача выписок и отдельных распоряжений ЦК и парткомов лицам, коим выписка или распоряжение не адресованы.

3. Выписки и отдельные распоряжения ЦК и парткомов надлежит хранить в особых личных делах, и ни в коем случае не допускается приложение их к советскому и профсоюзному делопроизводству.

4. Безусловно воспрещается копирование выписок и распоряжений ЦК и парткомов, а также письменная ссылка в советском и профсоюзном делопроизводстве на решения партии.

Б) 1. О всех случаях нарушений этих решений ЦК доводить немедля до сведения Секретариата ЦК РКП или партийных комитетов для предания виновных строжайшей партийной ответственности» 46.

Заметьте, на решение Сталина не только нельзя было ссылаться, но нельзя было о нем и упоминать. И этот порядок исполнялся неукоснительно. Например, Ф. Раскольников, будущая «жертва сталинизма», рассказал в своих дневниках о таком случае. В 1927 г. Политбюро, которое не имело еще и доли того авторитета, который имело в 1940 г., приняло решение о назначении О. Шмидта послом в Италию. До момента, пока Италия не даст согласия, об этом не сообщалось. Но Раскольников, работая в НКИД, о назначении Шмидта узнал и похвастался всего лишь одному человеку этой своей осведомленностью. В результате Раскольникова почти сразу же вызвали на партийную коллегию Центральной Контрольной комиссии и поставили на вид за разглашение решения Политбюро. Одновременно наказали за болтливость и наркома (министра) просвещения А. Луначарского47. А ведь речь шла о пустяке, отсюда можно представить, какие меры секретности принимались, когда речь шла о делах с грифом «особая папка». Тем более что и гриф этот ставился в очень ограниченных случаях. Скажем, в упомянутом протоколе № 13 Политбюро рассмотрело 229 вопросов, из которых гриф «О.П.» имеют всего 26.

Поэтому бланк выписки из протокола решения Политбюро с грифом «О.П.» и начинается выполненным типографским способом предупреждением: «Подлежит возврату в течение 24 часов во 2-ю часть Особого Сектора ЦК» . И поскольку адресатом числился только Берия, то эта выписка могла существовать только в единственном экземпляре. Геббельсовцы, мастеря свои фальшивки, проигнорировали эту запись и притащили на Конституционный суд две выписки. И обе, конечно, «подлинные». Потом спохватились и теперь стараются, если можно, про этот позор не упоминать. К примеру, поляки, публикуя документы по Катынскому делу, переводят из них на польский абсолютно все. Но, опубликовав в своем сборнике это «решение Политбюро», они атрибутную запись, о возврате документа в Особый сектор, на польский не перевели48. Надо думать, чтобы у имеющих мозги поляков не возникало ненужных вопросов.

Но и это не все. На бланке слева вертикально расположено еще одно атрибутное предупреждение. О нем все геббельсовцы дружно молчат. На фотокопии не видно начала этого предупреждения, на момент написания этих строк у меня не было такого бланка выписки из протокола Политбюро, чтобы эта запись читалась вся. Но исходя из того, что мне удалось восстановить, там написано следующее: «Товарищ, получивший документы, не может ни передавать, ни знакомить с ними кого бы то ни было, если нет специальной оговорки ЦК.

Копировка указанных документов и делание выписок из них категорически воспрещается.

Отметка и дата ознакомления делается на каждом документе лично товарищем, которому документ адресован, и за его личной подписью.

Основание: Постановление Пленума ЦК РКП(б) от 18/VIII-24 г.».

А из этой предупреждающей записи следует, что если бы эта выписка была подлинной, то на ней стояла бы личная подпись Берии, свидетельствующая о том, что он с этим решением Политбюро ознакомлен. И хотя фирма «Пихоя & К°» смастерила целых две выписки, но подписей Берии ни на одну не поставила. Сильно торопилась…

Далее, из этого следует, что Берия не мог обрадовать Меркулова, Кобулова и особенно Баштакова известием о том, что они члены какой-то долбаной «тройки». Поскольку геббельсовцы забыли упомянуть их в адресе, а Берия, согласно Постановлению Пленума ЦК РКП(б) от 18.08.24 г., не имел права «знакомить кого бы то ни было» с этим документом. Интересно то, что только в своих сборниках документов геббельсовцы опубликовали до десятка подлинных выписок из протоколов Политбюро и во всех в адресе указаны все, кому надлежит это решение выполнять, вне зависимости, указаны они в самом решении или нет. А здесь решение нужно исполнять Кобулову, Меркулову и майору Баштакову, но именно от них это решение держится в тайне?

На фоне того, насколько секретными были решения Политбюро, просто умиляет «мастерство» прокуроров ГВП. Вот они гордо докладывают о своих успехах: «Только после предъявления архивных документов и неоднократной демонстрации видеозаписи допроса Токарева, подтверждающих личное участие Сопруненко в катынских событиях, он дал важные показания о том, что лично видел и держал в руках постановление Политбюро ЦК ВКП(б) за подписью Сталина о расстреле более 14 тыс. польских военнопленных, содержавшихся в Осташковском, Старобельском и Козельском лагерях НКВД СССР. Тем не менее и Сопруненко не рассказал всей известной ему правды об этом документе: скрыл, что в нем говорилось также о расстреле более 7 тыс. польских граждан в Западной Украине и Западной Белоруссии. Он не признал, что явился одним из организаторов и активных исполнителей решения о расстреле более 14 тыс. поляков и что лично руководил «разгрузкой» тех специальных лагерей и подписывал списки-предписания, на основании которых они были отправлены на расстрел в УНКВД Калининской, Смоленской и Харьковской областей» 49.

Следует напомнить, что Токарева и Сопруненко допрашивали раньше, нежели фирма «Пихоя & К°» смастерила фальшивки про «тройку», поэтому прокуроры требовали от них подтвердить, что поляков «расстреляли» не по решению «тройки», а по решению Особого совещания. Фактически в фильме «Память и боль Катыни» в видеозаписи Сопруненко по этому поводу, как я уже писал, ему вообще не дают говорить – во всем эпизоде говорит диктор, который заткнулся только для того, чтобы зрители услышали слова Сопруненко «стояла подпись Сталина» . Но вот беда, на той «выписке из протокола», которую геббельсовцы осмеливаются показывать (фальшивка № 4), подписи Сталина нет, а ту «выписку», на которой геббельсовцы эту подпись поставили, они боятся людям показывать. Поэтому даже в фильме речь идет не о «постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) за подписью Сталина», как сегодня брешут прокуроры ГВП, а о некоем письме Сталина, которое Сталин якобы написал Кобулову, Сопруненко и прочим. Но так как сфабриковать такое письмо фирма «Пихоя & К°» не рискнула, то зрителю показывают липовое «письмо Берии» Сталину с подписями Сталина, Молотова, Микояна и Ворошилова как бы левой рукой. Но, как видите, все эти манипуляции геббельсовских подонков мы должны воспринимать за признание Сопруненко в том, что он, дескать, видел «Постановление Политбюро» и этим, дескать, подтвердил его подлинность. Я даже не могу себе представить, до какой степени мы обязаны быть идиотами, чтобы блевотину прокурорских подонков воспринимать за правду.