Имя Дракона - Ольга Видова

Солнце близилось к закату, а на другой стороне неба уже можно видеть растущую синюю луну и ее более крупную сестрицу желтую, которая в эту ночь будет полной. Красная поднимется чуть позже.

Райнер сидел на каменном ограждении, опираясь ногами на скамейку. Увидев ее, тут же спрыгнул на пол, и склонился в поклоне.

— Эстела.

Лита невольно вздрогнула. Он никогда прежде так к ней не обращался.

— Недавно вы сияли как настоящая звезда. Там над морем, — пояснил, махнув рукой в сторону гавани, невидимой с этой башни. — Новое время, требует новых имен, так ведь говорят?

Он опустил голову, так, что волосы полностью закрыли лицо.

Неужели переживает? Или успокаивает внимание?

В руках у него были бумаги и карандаш.

— Рисуешь? — спросила Лита, стараясь не выдать напряжение.

Запоздало, она подумала, что следовало вызвать его в свой кабинет, помучить неизвестностью, и говорить исключительно, как с обвиняемым. Но не смогла. Ноги снова сами несли к нему.

— Я все равно больше ничего не могу, — ответил Райнер. Он поднял правую руку, демонстрируя браслет.

Лита сомневалась, в том, что артефакт, лишающий магии, его сдержит. Но все же решила, что это лучше, чем запирать его в лаборатории Увара.

Райнер покрутил рукой, рассматривая браслет, и спросил:

— Любопытная вещица. Вы разобрались, как работает этот камень?

— Это тот артефакт, что использовали несколько недель назад, во время нападения на меня, — объяснила она, и тут же поняла, что спросил он не об этом. — Соединить камень с браслетом было идеей Феоса.

— Выходит, он все же действует на любого мага?

— Нет. Только на тех, в ком есть хотя бы капля крови Феоса.

Райнер еще внимательнее присмотрелся к артефакту.

Лита помнила, что когда этот камешек действовал на нее, она была полностью отрезана от стихий, не чувствовала, и не видела. Но в ней больше крови Дракона, чем в Райнере, может на него камень действует слабее?

Она посмотрела на стихии Райнера. В целом ничего необычного. Все еще видны следы перегрузки — он пропустил через себя слишком много чужой силы, взятой недобровольно. Некоторые стихийные линии будто воспалены. Но это пройдет.

От браслета вокруг запястья Райнера закручивались красные линии, совсем не похожие по цвету на стихийные. Они сплетались с его стихиями только в районе локтя. Но, кажется, было не важно, какой именно части тела касается камень. Она держала его в ладони несколько раз, а во время нападения его приклеили к ее сапогу. Феос пытался объяснить ей принцип действия, но в тот момент она слушала не внимательно. Возможно, спросит позже.

— В моем роду кровь Дракона оказалась сильнее, — продолжила она. — Поэтому смерть Эда имела такие катастрофические последствия. Много сходства с кровью, запечатавшего замок. Впрочем, твоя кровь тоже была использована. Тебя ранили в Авелоте. Но чтобы влиять на тебя Адалинде и Дэйве нужна была свежая. Нигде не проливал перед оглашением?

— Все-таки это Дэйва? Все это время? — он выглядел удивленным.

Ей нравилось, что он не прячется за своими привычными масками, позволяя догадываться об истинных эмоциях. Его ментальные щиты снова были на месте. И Лита радовалась этому. Та сбивающая с ног откровенность, то чувство, которое он обрушил на нее, когда они были в море… возможно она хотела бы почувствовать это снова, но не внезапно и не сейчас.

Ей хотелось быть беспристрастной, особенно, когда Райнер дернулся, и так, будто его только что осенило, произнес:

— Я поцеловал ее! Дэйву… в темя… накануне смерти Роальда. Я в тот вечер прокусил губу. Неужели хватило всего лишь капли?

Лита поежилась, может от налетевшего ветра, а может от его слов.

— Мы говорим о колдунье, способной создавать тени по всей стране, будучи запертой в магической клетке. Колдунье, прожившей минимум лишнюю сотню лет. Колдунье, которая полгода трясла наши земли, которая давала свою силу в долг Увару, Мартину и вероятно многим другим. В безлунную ночь Кормак потерял больше тысячи солдат. Меня не удивляет, что Адалинда смогла тебя контролировать через каплю крови. Больше меня удивляет то, что ты из-под этого контроля вырвался.

— Я не понимаю, — Райнер смотрел на свой незаконченный рисунок, словно не слыша ее. — Когда Роальд записал завещание, я пытался представить, к каким последствиям это приведет. Дэйва … я подозревал, что ее незаметность и деликатность может быть лишь маской. Я выяснил, что она собрала потрясающую коллекцию компромата на половину совета. Коллекцию, которая могла соперничать только с моей. Я знал, что она ведет переписку и с Улриком, и с Кормаком, и с Островами. Я отправил Дино на Острова, помимо прочего, чтобы выяснить, что она там творит! А сколько попыток было перехватить письма или украсть! Но в руки ко мне попадала одна ерунда. И я подумать не мог, что это связано с драконом, — он тряхнул головой, явно пытаясь сложить все воедино. — Еще я запечатал банку с тенью своей кровью. Глупо! Но влиять на меня начали намного раньше. И в голове не укладывается, что Дэйва могла думать о власти, о моей крови, когда ваш отец умирал…

Лита отвернулась.

Хотелось бы ей быть как Белла — злиться, а не вздрагивать при упоминаниях о младшей сестре.

— Прости, — Райн осторожно коснулся ее руки, но тут же отступил, — я не хотел сделать тебе больно. Это ведь все дракон? Но не Феос?

— Адалинда, — все еще думая о Дэйве, Лита не смогла скрыть дрожь в голосе. Она присела на скамейку у стены. — Еще Белла говорит, что твоя кровь была в Инге Видерийской. Это дало Адалинде возможность использовать и ее.

Он нахмурился:

— Я переливал ей свою кровь, однажды. Я… Она была серьезно ранена. Но кровь ведь должна была обновиться за эти годы несколько раз! С другой стороны, магия никогда не давала простых ответов. Но ведь в итоге, ее присутствие в Авелоте помогло? До меня долетают только обрывки информации.

Лита невольно улыбнулась. Райнер не меняется.

Ей казалось, что это не она пришла допрашивать преступника, а он собирает нужную информацию.

Райнер провел без сознания несколько дней, потому что подпитывался жизненной силой других, напомнила себе Лита. После того сражения, она тоже чувствовала упадок, но Всематерь милосердная, позволила ей оставаться в сознании и иметь возможность заниматься делами. А Райнер, как всегда, использовал обходной путь. Опасный! Запрещённый! Уже за одно это следовало его наказать! И ведь работало же! Небось, и на башню в этот день он поднялся, потому что это единственное место, из тех, куда