Анжелика в Квебеке - Анн Голон

— Может быть, это отец де Геранд? — спросила Анжелика. — Он так враждебно к нам относится.

— Я поговорю с Мобежом, — сказал граф.

Первое известие пришло из совершенно неожиданного источника. От г-на Лубетта. Это был довольно старый человек, прикованный к постели: он был в курсе всех событий, потому что к нему часто приходили навестить и справиться о здоровье его старые приятели по службе, более молодые, будучи проездом в Квебеке, и дамы из «Святого Семейства». Все его посетители служили для него прекрасным источником информации.

Он не доверял церковнослужителям, те говорили лишь то, что хотели сказать. В первую же неделю их пребывания в Квебеке Виль д'Аврэй представил Анжелику Пьеру Лубетту. Она часто навещала его, и он привык к ней и рассказывал различные истории из прошлого, ведь это интересовало ее.

— Я принесла вам табак, — говорила ему Анжелика, нанося очередной визит.

— Я не могу больше курить.

— Но вы можете его просто жевать, это улучшает настроение.

Благодаря ее снадобьям он меньше кашлял. И время от времени, когда она приходила, он закуривал свою знаменитую трубку, набив ее табаком из Вирджинии, который приносила Анжелика.

— Вы мне нравитесь, — объявил он ей однажды. — Поэтому я вам расскажу, куда отправился Пасифик Жюссеран.

— А кто это такой?

Старик устроился поудобнее на своих подушках и затянулся трубкой.

— Это один из преданных людей отца д'Оржеваля.

Анжелика насторожилась и села к изголовью старика. Она догадывалась, что сейчас узнает что-то очень важное. Имя Пасифик Жюссеран ни о чем не говорило ей.

— Вы его знаете, — сказал старик, — вы ухаживали за ним и вылечили его, в прошлом году, в Вапассу.

Теперь она вспомнила его. В разгаре зимы он появился в форте, он принес графу Ломени-Шамбор письмо от отца д'Оржеваля. Погода была ясная, и солнце, отражаясь от белого снега, едва не лишило его зрения. Она лечила его отваром из сосновых почек. Это был молодой дикарь, чурающийся людей, до конца преданный своему хозяину-миссионеру.

— Он отправился к югу, к тем берегам, где море не замерзает всю зиму. Корабли причаливают там отовсюду: из Америки, Новой Англии. Там он встретится с курьером из Франции, который передает что-то для отца д'Оржеваля. Это «что-то» содержит неприятные вещи для вас и вашего мужа.

— Но откуда вы узнали об этом?

— Он пришел навестить меня накануне отъезда. Когда-то мы бывали с ним в разных переделках. Но потом он полностью посвятил, себя отцу д'Оржевалю и его миссии.

— Когда он должен вернуться?

— Вряд ли он, сумеет достичь Квебека до оттепели. При условии, что ожидаемый корабль уже прибыл. Это могут быть голландцы или англичане, они рискуют выходить зимой в открытое море…

— Что же может конкретно причинить нам вред?

— Об этом я ничего не знаю. Но Пасифик утверждал, что сведения эти подобны взрыву. Они уничтожат вас, врагов его хозяина-иезуита. Я сказал ему, что он сошел с ума, не нужно во все это вмешиваться. Но он всегда был немного безумен. Абенаки прозвали его «Упрямый чудак», а те, кто не любил его, — «Сумасшедший чудак». Достаточно иезуиту посмотреть ему в глаза, и он готов целовать его следы.

Продолжением откровенного рассказа Пьера Дубетта послужил совет, на который собрались Барсемпью, д'Урвиль, Пиксаретт, Элуа Маколле и Никез Эртебиз: все они знали слугу отца д'Оржеваля.

Красный Плут в своих рассуждениях оказался прав. Но сможет ли Пасифик Жюссеран в погоне за разоблачающими бумагами добраться до цели? Даже для выносливого и фанатичного человека столь длительное путешествие таит немало опасностей. Шансов на успех остается очень мало. Его может застигнуть буря и сбить его с тропы, либо он не перенесет жестоких морозов и заживо обледенеет. А найти себе попутчика в это время года очень трудно.

Пиксаретт не произнес ни слова. По возвращении из окрестностей Лоретты он казался немного рассеянным. Он сидел на земле и курил свою трубку. Табачный дым окутал всех собравшихся. Граф де Пейрак и граф д'Урвиль курили сигары, остальные — трубки, и это никому не мешало, кроме Анжелики, которая к концу собрания почувствовала, что ее грудь забита табачным дымом, а сама она плыла в голубоватом облаке. Дело Пасифика Жюссерана омрачало ее настроение. Кроме того, перед глазами все время стоял Пиксаретт, он долгое время сопровождал иезуита в его войнах. В последнее время ей стало казаться, что они по каким-то причинам отдаляются друг от друга. Что-то нарушилось в их сообществе. В этот момент веселый лучик блеснул в глазах индейца, к нему вернулся его довольный вид; казалось, что он сейчас закричит: «Я нашел! Я знаю, что делать!»

Он игриво подмигнул Анжелике.

По какой дороге придет Пасифик Жюссеран? С какого конца он войдет в город?

В Леви у него был маленький участок земли и домик. Элуа Маколле предположил, что он остановится в нем, если войдет в город с юга. Поэтому он решил навестить своего сына и невестку, которые жили по соседству с Пасификом, и попросить их последить за его жилищем.

Маколле был в ссоре со своей семьей, и попытка примирения ни к чему ни привела. Жена его сына, Сидони, была женщиной суровой и скандальной. Она захлопнула дверь перед носом своего свекра, когда он однажды заночевал у своей старинной приятельницы. Дело осложнилось тем, что вскоре одна из дочерей этой приятельницы забеременела, не будучи замужем. Сидони тут же распустила слух, что все это проделки ее свекра. Элуа Маколле качал головой; «Я ведь ухаживаю за мамашей!»

Сейчас Маколле постарался отогнать это неприятное воспоминание.

— Ничего, покричит и перестанет! Ох уж эта Сидони! Ей придется слушаться меня. Не могу же я все время караулить его там, когда он может появиться с другой стороны.

Он отправился в Леви, поспорил со своей невесткой, порыскал в окрестностях дома Жюссерана и, дав задание сыну и невестке, вернулся в Квебек. Преследователи развернули широкую сеть, чтобы не пропустить посланника и не дать ему появиться в Квебеке. Огромное число сыщиков, знавших его в лицо, рыскали по городу, преграждая подступы к епископу.

Под наблюдением находились все дома, подвалы которых сообщались с подвалами семинарии.

Несколько дней спустя напряжение спало. Сильнейший снегопад как бы отрезал их от внешнего мира. Белая пустыня захлопнулась на замок. Индейские охотники привезли в Отель-Дье своих обессилевших от холода стариков. Сами они устроились на подступах к городу, продолжать охоту они не могли. Деревне грозил голод. Приближалась Пасха.

Когда наступила страстная пятница, интендант Карлон в сопровождении нескольких членов Совета появился в Отель-Дье, чтобы раздать бульон больным и вымыть ноги беднякам.