Дипломат - Джеймс Олдридж.

– Мисс Кэтрин Клайв, – ответил Мак-Грегор.

– Вы с ней знакомы?

– Очень хорошо.

– Представьте меня, – попросил делегат.

– А вы пойдите и представьтесь сами. Она будет в восторге.

Делегат весело засмеялся. – А кто эта очаровательная дама, которая беседует с арабом? Вероятно, леди Сибил, а может быть, миссис Хомер Дюпон?

– Не знаю.

– Вот идет Роуленд Смит, – продолжал делегат. – Замечательный старик. Я как раз читаю его мемуары о подавлении Каунпурского мятежа. Что вы хотели сказать об Азербайджане? Вы там были?

– Да. – Мак-Грегор посмотрел на своего собеседника, на его галстук бабочкой, чисто выбритое лицо, массивные золотые кольца на белых холеных руках. Что бы он ни сказал, этот человек все обратит в пошлость и общее место.

– Мы уладим это дело в два счета, – сказал делегат. – Эссекс положит русских на обе лопатки. Да и вообще нам обеспечены две трети голосов и в Совете безопасности и в Генеральной ассамблее. Правда, русские могут воспользоваться своим правом вето. Просто несчастье это вето.

Один за другим подходили еще дипломаты. Асквит приводил их, оставлял, приводил новых – все для того, чтобы эти влиятельные люди послушали про Азербайджан. Среди прочих был и один молодой американец, занимавший ответственный пост. Как большинство американцев, он считал, что каждый англичанин с умным и серьезным лицом – очень важная особа. Поэтому он разговаривал с Мак-Грегором доверчиво, как с коллегой, тем более, что уже слышал о нем. – Я целый день читал доклад, который нам прислал Эссекс, – сказал он. – Надо вам отдать справедливость, хорошо вы там поработали в Иране. Я не вполне согласен с резюме насчет ваших священных интересов на Среднем Востоке, – засмеялся он, – но, я думаю, Вашингтон сейчас не станет к этому придираться. Вероятно, в докладе Эссекса много вашего материала?

– Нет, – ответил Мак-Грегор. – Там ничего моего нет.

– А в чем же выразилось ваше участие?

– Не знаю, – сказал Мак-Грегор. Не станет же он все объяснять этому американцу и вступать с ним в спор. Американец не настаивал и заговорил о том, что занимало всех и каждого в зале: кто будет избран генеральным секретарем Организации Объединенных наций. Одно время казалось, что изберут канадца Пирсона, но русское меньшинство возражает. Это очень жаль, потому что Пирсон, будучи канадцем, – идеальный кандидат и для Англии и для Америки. Американец добавил, что он лично стоит за представителя Перу: очень толковый человек, и его избрание никому бы не давало преимущества. Решительно никому. А что думает Мак-Грегор? Мак-Грегор во всем поддакивал американцу и не мешал ему разглагольствовать, пока Асквит не заменил американца худощавым сдержанным французом, по фамилии Данжу. Француз говорил вежливо и спокойно.

– Я слышал, что вы сопровождали лорда Эссекса и Иран.

– Да.

– Мы, разумеется, с нетерпением ожидаем, что лорд Эссекс скажет об Азербайджане. В Иране создалось сложное положение, и он может внести в него некоторую ясность. Я не согласен с теми из наших коллег, которые слишком спешат с выводами. Просто глупо винить русских во всех бедах на свете, и это бросает тень на наши намерения. Тем не менее, если русские действительно вмешиваются в дела Ирана, нужно уличить их в этом. Вы согласны?

– Да, – сказал Мак-Грегор, – но на чье свидетельство должны мы полагаться?

– Лорд Эссекс – честный человек. Я не сомневаюсь в точности и неопровержимости его выводов, и, разумеется, наша позиция в ООН будет всецело зависеть от его свидетельства. Я с нетерпением жду, что он скажет.

Мак-Грегор подумал, что с этим французом еще можно разговаривать, но пришлось бы начинать слишком издалека, а вступать в мелкие споры не имеет смысла – ни с ним, ни с кем бы то ни было в этом зале. Здесь для этого не время и не место. Все равно, ему никого не удастся убедить – и потому лучше уж молчать. На все вопросы он отвечал вежливо и уклончиво, и даже когда кто-нибудь рассуждал об Азербайджане разумно, Мак-Грегор старался переменить разговор; все решили, что этот молодой англичанин с рассеянным взглядом и плотно сжатыми губами – весьма скучный и косноязычный собеседник, который к тому же явно чувствует себя не на месте и потому огрызается на каждое слово. Беседа с ним никому не доставляла удовольствия, и все при первом удобном случае отходили от него.

Исключение мог бы составить только грек Лерос, которого Асквит представил как своего старого друга. Асквит сказал, что хотя Лерос и не официальный представитель Греции в ООН, но связан с греческой делегацией, и поэтому Мак-Грегор должен с ним познакомиться. Они отлично столкуются друг с другом, потому что в греческом и иранском вопросах очень много сходного. Асквит тут же удалился, предоставив им самим начать разговор, но из этого ничего хорошего не вышло. С первых же слов Мак-Грегору пришлось сознаться, что он почти ничего не знает о Греции – ни об английских войсках, оккупировавших Грецию, ни о путанице в ООН по вопросу о Греции.

– Об этом должен знать каждый англичанин, – взволнованно сказал Лерос. – Английские войска находятся у нас в Греции, так же как русские – в Иране, но это никого здесь не беспокоит. Правда, русские требуют, чтобы Совет безопасности обсудил вопрос о присутствии английских войск в Греции, но это ни к чему не приведет. Никто не поддержит жалобу, если она будет исходить от русских. Почему ваши лейбористы в парламенте не поставят вопрос об английских войсках в Греции? Если их так тревожит Иран, почему бы им не побеспокоиться хоть немного о Греции? Или они хотят, чтобы английские войска оставались там на веки вечные? Хотят превратить нас в английскую колонию? Ваше Форейн оффис уже сейчас обращается с нами так, как оно не посмело бы обращаться с вашими доминионами. Один из наших делегатов в Организации Объединенных наций попробовал было поставить вопрос об английских войсках в Греции перед Советом безопасности – и где он теперь? Вернулся в Грецию! Маленький нажим со стороны Форейн оффис – и готово, он уже отозван. Повидимому, весь мир так занят вопросом о русских в Иране, что английские солдаты преспокойно могут оставаться в Греции до скончания века. Чем Греция хуже Ирана?

– Думаю, ничем, – сказал Мак-Грегор.

– А нам не позволяют бороться. Не только делегат, о котором я говорил, уехал. Сам министр иностранных дел вернулся в Афины и подает в отставку, потому что премьер не хочет требовать вывода английских войск. Меня тоже отзовут. Каждый, кто противится английской политике в Греции, будет снят с должности марионетками вашего Форейн оффис. Почему ваши лейбористы в парламенте не протестуют против этого? Почему они думают только об Иране? Пусть они добиваются вывода русских войск из Ирана, но пусть уведут собственные войска из Греции! Разве это не позор?

Мак-Грегор и с этим согласился. Он так мало знал о положении в Греции, что ему не совсем ясно было, чем вызвано негодование Лероса, а говорить с ним об Азербайджане не имело смысла. Лерос был слишком занят собственными заботами. Может быть, Лерос и прав относительно Греции, но ведь главный спор идет об Иране. Мак-Грегор не мог проникнуться сочувствием к Греции, и Лерос пошел искать сочувствия у кого-нибудь другого, а Мак-Грегор остался ждать очередного собеседника.

Мак-Грегору казалось, что из всех людей, толкавшихся в зале, только одна Кэтрин не перемолвилась с ним ни словом, и когда она, наконец, подошла к нему, то сделала это явно по настоянию Асквита. Мак-Грегор уже целый час следил за Кэтрин, и все это время ее осаждали полчища молодых людей и галантных старичков. Она, вероятно, видела Мак-Грегора, но притворялась, что не замечает его. Даже и сейчас она подошла прямо к Джейн Асквит и стала разговаривать с ней, не глядя на Мак-Грегора, и обернулась только тогда, когда Асквит тронул ее за плечо.

– Довольно вам болтать с Джейн, – сказал он, – здесь Мак-Грегор.

– Вижу. – Она в упор посмотрела на Мак-Грегора. – Что вы здесь делаете?

– Я привел его повидаться с вами, – сердито сказал Асквит.

– Вы привели его, чтобы он поговорил со всеми делегатами ООН, которых вы тащили к нему за шиворот через весь зал, – сказала Кэтрин. – Зачем вам это понадобилось?

– Тише, тише, – сказала Джейн Асквит, – не надо семейных сцен. Айвр пришел потому, что ему так захотелось, и потому, что у него были свои причины.

– Какие причины? – спросила Кэтрин, глядя на Мак-Грегора.

– Почему вы разговариваете с ним таким тоном? – возмутился Асквит.

– Уйдите, – сказала ему Кэтрин.

– Идем, Джейн, – обратился Асквит к жене, но та была занята делегатом одной из славянских стран, который, поцеловав ей руку, начал что-то рассказывать по-французски. Асквит, пожав плечами, отошел от них, и Мак-Грегор видел, как он остановился невдалеке, сердито теребя свой длинный ус.

– Почему вы не отпустите себе такие усы, как у Джона? – сказала Кэтрин Мак-Грегору. – Тогда вы могли бы теребить их, вместо того чтобы делать каменное лицо.