Мартиролог. Дневники - Андрей Тарковский

Пока неясно с Готландом: разрешат или не разрешат нам там работать. Весь сыр-бор загорелся из-за птиц: там птичий заповедник. Если нет, то поиски придется начать снова, только вряд ли возможно будет найти что-нибудь лучше, чем в этом заповеднике.

Актриса, которую мы предполагали на роль Юлии, оказалась беременной. Она в мае должна родить.

Деньги в Москву до сих пор не отправлены. Через друзей Анны-Лены дороговато и будет только через три недели, 10 тыс. рублей будут стоить 4,5 тыс. долларов. Очень дорого! Андрюша Яблонский обещал устроить через неделю (?) и значительно дешевле. Один к трем с половиной, это было бы, конечно, лучше, даже если бы пришлось заплатить 3 тыс. 330 долларов за 10 тыс. рублей.

Сегодня будет ужин с мистером Pillot (кажется, имя написал с ошибкой), на который идут Свен Нюквист и Анна-Лена. Ужин будет у французского атташе Jean Pierre Armengand. Они хотят обсудить возможность участия Франции в фильме. Так как японцы вышли (кажется, окончательно) из игры. Этот француз — помощник французского министра культуры и президент экспериментального кинематографического центра (государственного), может быть, нужно будет взять кого-нибудь из французских актеров. Он также хочет поговорить о нашей будущей жизни и проблеме гражданства.

Мне кажется, советские боятся моего будущего фильма (Аксенов — директор «Ленфильма», который был здесь в Стокгольме, интересовался у Анны-Лены). Я подумал о том, что можно было бы через советского посла обратиться к Союзу, чтобы получить Янковского, и таким образом, если они хотят обсудить эту возможность (если их интересует сценарий), они получат рукопись на английском. Янковского же не дадут. Хотя, чем черт не шутит?

Подумываю о Roger Rees в качестве Доктора.

Срочно встретиться с адвокатом-международником в связи с Андрюшей.

Вчера были с А[нной]-Л[еной] на ужине у культурного атташе французского посольства, на котором был также директор фр[анцузско]го Киноцентра — государственной организации, которая финансирует и национальные, и совместные французские постановки. Они хотят принять участие в «Жертвоприношении». Культурный же атташе передал мне официально, что французское правительство готово помочь нам с семьей.

Анна-Лена сегодня летит в Париж утрясти дела с французами. Перед отъездом она сказала, что в газете появилась мерзкая статейка, рассказывающая о том, что на «Рублеве» я сжег корову собственными руками, и поэтому от меня нечего ждать ничего хорошего, если я буду снимать в птичьем заповеднике. Надо срочно опровергать. Тем не менее ясно чувствуется «рука Москвы». Очень ясно.

Завтра лечу в Лондон. По поводу актеров и репетиций «Бориса». («Борис» — если договорюсь с Дж. Тули насчет платы. Он предлагает 1000 фунтов, т. е. — 2300$≈4 млн лир.) Я хочу увеличить эту сумму, кот[орая] мне кажется недостаточной.

Лариса сказала, что итальянскому правительству был дан ответ из Москвы, что мы советские граждане и наши семейные проблемы — «внутренние дела советского государства». Итак, наши личные проблемы — дело государства. Послу же Италии в Москве сообщили, что дети и Анна Семеновна не хотят никуда уезжать, так как они не подали заявления о воссоединении семьи и о выезде. Андреотти будто бы собирается поставить этот вопрос в итальянском парламенте.

Был в Лондоне. Актеров никаких не нашел с Cust director, которая предложила множество кандидатур. Но встретиться с ними я не смог из-за того, что должен был вернуться на пресс-конференцию 23-го. Но Анна-Лена отменила ее, а мне не сказала. Я вернулся, и таким образом деньги на поездку практически были выброшены на ветер. Еще за два дня я бы всё кончил. Не ожидал я от Анны-Лены такого. Документов по поводу контракта еще нет. Франко сказал, что со дня на день придут.

Лара очень много делает в связи с Андрюшкой там в Италии. К ней сейчас приезжают Андрюша Яблонский с женой.

Пресс-конференция в Милане переносится на 23 ноября. Лара говорит, что ее уверяют в том (Андрюша Я[блонский]?), что до Нового года вытянут наших из Москвы.

Группа здесь в Фильминституте очень хорошая, и люди очень доброжелательные и милые. Надо немедленно дать предложение послу по поводу Янковского. Чтобы они хоть знали, что я собираюсь делать. Янковского они, конечно, не дадут, но удивятся очень.

Вчера написал письмо Миттерану, которое в Лондоне должен будет передать вместе со всякими объяснительными бумагами David Gottard. Вот черновик:

«Глубокоуважаемый господин Президент!

Крайняя беда заставляет меня обратиться к Вам за помощью.

Волею судеб и в результате конфликта с руководителями советского кинематографа я и моя жена оказались выброшенными из Советского Союза.

Я оказался белой вороной — непонятым и ненужным. Лишним.

Но самым страшным для нас сейчас является противоестественная и невыносимая необходимость жить вдали от своих детей и близких. Советское руководство не позволяет им выехать из СССР.

Гуманные идеалы, которым Вы так убежденно служите, залог нашей веры в то, что Вы не сможете не понять нашей драмы, не можете не сочувствовать нашему горю.

Я и моя жена обращаемся к Вам в эту непосильно трудную минуту с просьбой помочь нам увидеть, наконец, после трехлетней разлуки наших детей и мать, ибо жизнь без них тяжела, пуста и бессмысленна.

Примите мои уверения в глубочайшем и искреннем уважении,

Веселая душа (в отличие от тяжеловесной и мрачной) уже наполовину спасена.

Выиграл на аукционе шаль для Ларисы. Очень красивая и старинная.

Анна-Лена договорилась на завтра о встрече в шведском Министерстве иностранных дел по поводу дел нашей семьи. Я просил Анну-Лену (после разговора с Римом) позвонить адвокатессе. Анна-Лена не звонила. Она ведет какую-то двойную игру. Контракт, который она обещала немедленно дать подписать директору, пришел, но я уверен, что он не подписан. Завтра собираюсь серьезно поговорить с ней и с директором. Все это как-то не солидно. Я год жду, два месяца работаю, и без контракта. Это не годится.

Сегодня Анна-Лена сказала Кау, что сегодня-завтра решаются отношения с японцами, завтра они должны дать точный ответ, и тогда будет подписан договор. А если нет? Если японцы откажут? Страшно подумать.

Сегодня был в Министерстве иностранных дел Швеции. Они тоже хотят мне помочь. Они хотят сделать заявление в Москву по поводу моей семьи.