Смута - Ник Перумов

обугленными брёвнами. Стреляли, стреляли и стреляли, выбирая только командиров — научились выделять их в цепях. Дошло до того, что в последние атаки красные шли даже без взводных начальников.

Однако таяли и ряды александровцев; прибавлялось раненых, и отец Лука (отец смелой поповны Ксении) не успевал соборовать умирающих. Сама же Ксения с подругой Александрой и многими другими девицами Зосимова ходила за увечными.

Город держался.

Однако красные цепи наступали с прежним упорством, а снаряды и патроны у александровцев начинали иссякать. На окраинах то и дело вспыхивали рукопашные схватки, и поповна Ксения, закусив губу, бинтовала рассечённую штыком руку Севке Воротникову; к счастью, рассекло неглубоко.

А к атакующим подходили всё новые и новые подкрепления, и на красных знамёнах Федор Солонов прочёл, глядя в окуляр прицела: «1-ая петербургская пролетарская ударная дивизия».

Но и стяг александровцев гордо трепетал на самом высоком здании городка, вышитый руками великих княжон Спас Нерукотворный, и Зосимов держался.

Кажется, целую вечность они уже бьются в этих развалинах, и никакой иной жизни никогда не было, а все воспоминания — просто туман, фантазия, попытка сознания отстраниться от творящегося вокруг ужаса.

— Что, это всё, господин полковник?

Федор глядел на выложенные в ряд обоймы для его стрелков. Шестнадцать штук, по две на человека.

— Это всё, — Две Мишени жутко осунулся за это время, глаза ввалились. Он по-прежнему был идеально выбрит, но это, пожалуй, и всё, что осталось от прежнего Константина Сергеевича Аристова. — И лучше, Федя, если твоя команда сможет это растянуть это ещё и на завтрашний день. Помни — огонь открывать только по командирам!

— Да не ходят они уже в цепях-то, Константин Сергеевич…

— Понимаю, что не ходят. Тогда тем более береги патроны, Федор. Помощи мы не дождёмся, не так оно всё задумывалось, совсем не так…

Федя хотел спросить, а как оно должно было быть «так», но не стал. Какая разница?.. Почти всех друзей попятнало, однако в тылу никто не отсиживается, даже Севка со своей рукой, и они будут держаться. До конца, каким бы он ни оказался.

Лев Давидович Троцкий, наркомвоенмордел, был очень недоволен. Бешанов с Нифонтовым стояли по обе стороны от него, стояли навытяжку, словно аршины проглотив.

— Три дивизии не могут взять один-единственный городишко!.. Кто его обороняет у белых, кстати? Может, не худо бы красным командирам поучиться у наших врагов?

— Некий «Александровский полк», — нехотя доложил Сиверс. — Видать, из новых. Марковцы с дроздовцами и алексеевцами все или под Воронежом или на юге.

— Александровский полк? Как интересно, — Троцкий в упор взглянул на Ирину Ивановну. — А это часом не ваш ли бывший корпус, товарищи Шульц?

— Не могу знать, — ровно ответила она. — Пленных из этого полка до сих пор взять не удалось. Ну, а при царях было столько всего «александровского», что удивительно не то, что такой полк появился, а что мы не встретились с ним раньше.

— Резонно, — кивнул Лев Давидович. — Ну что, товарищи краскомы, опозорились, да, признайтесь?

— Никак нет, товарищ нарком, — вместо Сиверса вдруг ответил Егоров. — Это всего лишь один изолированный боевой эпизод. Наш авангард уже на окраинах Миллерово. Окружение вот-вот замкнётся. И какое тогда будет иметь значение этот Зосимов?

— Белые держатся за него, потому что это — путь на юг, — авторитетно заявил Троцкий. — Потому так и вцепились. Надеялись ударить здесь, ожидая, что у нас тут окажется слабое место. Но не тут-то было!.. Что, вы не согласны, товарищ Шульц?

— Не согласна, товарищ нарком. Но мои соображения не встретили поддержки у штаба Южфронта, следовательно, я заблуждаюсь.

— Да-да, я получил сообщение… — Троцкий несколько рассеяно кивнул. — Но я согласен с товарищем Сиверсом.

— Чьи приказы я и выполняю.

— Вот не надо тут этого самоуничижения, товарищ Шульц, не надо! Как говорят попы, самоуничижение грех хуже гордыни. Какие сейчас будут предложения?

— Оставить заслон против этого «александровского» полка. Остальные силы — к Миллерово. Юго-восточный фронт товарища Егорова застрял на реке Чир, значит, кольцо надо замыкать нам, Южфронту. Три дивизии далеко от острия нашего удара — это неправильно, товарищ нарком.

— Товарищ Шульц упорно пытается уговорить меня отправить все эти силы вперёд, — перебил её Сиверс. — А я считаю, что Зосимов надо взять во что бы то ни стало. Потому что белые могут попытаться именно тут вырваться из окружения.

— Разделяю ваши опасения, товарищ Сиверс. Но и в словах товарища Шульц есть свой резон.

— Считаю, надо усилить группировку под Зосимовым ещё и полком Жадова. Он доселе оставался тут, личный резерв командующего фронтом… — Сиверс заговорил о себе в третьем лице.

— Прекрасное решение! — бросил Троцкий. — Думаю, что товарищу Шульц тоже не мешает с ними отправиться.

Сиверс внезапно переглянулся с Павлом Егоровым и Ионой Якиром.

— Товарищ Шульц более необходима здесь, в штабе.

— Вам виднее, — неожиданно легко согласился Троцкий. Поднял взгляд от карты, обвёл им краскомов штаба. Наступила неловкая тишина.

— Приказ — взять Зосимов. А потом все силы — вперёд. Удерживать город можно и небольшим отрядом.

— Прекрасное решение, — льстиво проговорил Егоров.

— Приказы мне на подпись, — бросил товарищ нарком, вставая.

Ирина Ивановна Шульц быстро и ловко печатала на верном её «ундервуде». Рядом лежала целая пачка других бумаг, схожих видом, с напечатанным колонтитулом «Штаб Южного фронта», а чуть ниже и правее, красным цветом — «Совершенно секретно».

Закончила, резко выдернула документ из-под прижимных валиков, собрала бумаги в папку, чуть не бегом бросилась прочь из своего кабинета.

— Товарищ комфронта!..

— Готовы приказы? — тон Сиверса был холоден. Егоров с Якиром тоже глядели безо всякой приязни.

— Так точно, — Ирина Ивановна словно ничего не заметила. — Прошу, нужна ваша виза. И затем на подпись товарищу наркому.

Сиверс, против обыкновения, просмотрел каждый приказ из пачки очень внимательно, дал ознакомиться и Якиру с Егоровым.

— Всё правильно. Несите Льву Давидовичу.

Ирина Ивановна кивнула. Выходя, в дверях чуть не столкнулась с Бешановым, окинула его холодным взглядом — и Йоська, хоть и скрипнул зубами, но невольно посторонился.

— Вот, товарищ Троцкий. Приказы на завершение операции.

Тот кивнул.

— Давайте.

Перо его стремительно заскользило по бумаге. Один приказ, другой, третий…

— Виза командующего фронтом на всех документах имеется.

— Вижу, не слепой, — буркнул товарищ нарком.

Четвёртый, пятый, шестой, седьмой…

— Товарищ нарком!

Перо остановилось над восьмым документом.

— Что вам, товарищ Шульц?

— Считаю, что товарищ Сиверс отчего-то проникся ко мне недоверием.

— Это Рудольф-то? Вздор. Товарищ Сиверс хороший военный, но решать, кому тут доверять, буду я, а не он.

— И всё-таки…

— Говорю же, вздор!

Троцкий вернулся к подписываемой бумаге, но перо его прошлось по ней уже почти машинально.

— Вот, забирайте. И немедля в войска. Выполняйте.

— Есть выполнять, товарищ нарком!

Ирина Ивановна