Глазами пришельца (СИ) - Влизко Виктор Борисович

— У вас, Сергей Владимирович, тоже коттедж один из лучших в деревне, — заметил Артём.

— Так я же его когда построил? Ещё при советской власти! По досточке, по гвоздику собирал. Три года одной стройкой жил. А видел, на окраине, стоят недостроенные? Это после меня начинали возводить, да в гиперинфляцию упёрлись. А сейчас ни купить, ни своровать! Шустрые ребята уже всё, что можно, разграбили. Такие времена наступили, — Сергей Владимирович похлопал себя ладонями по коленям и перевёл разговор на другую тему. — Так вот, о цели в жизни. Лет десять назад я повышал свою квалификацию в Красноярске. И случайно встретил ту девочку, за которой ухаживал в школе. Впрочем, уже не девочку, а женщину и весьма симпатичную. Она оказалась разведена, с ребёнком. Старые чувства чуть было не нахлынули с новой силой. И она готова была броситься мне на шею. Впрочем, могло и показаться. Всегда хочется выдать желаемое за действительность. Я сумел погасить в душе вспыхнувший костёр. Возобладало чувство ответственности перед женой и детьми. Убедил себя, что во мне проснулась юношеская страсть. И что она может ослепить, исковеркать мою судьбу и уйти, оставив кучу неприятностей, переживаний и душевную пустоту. И я спрятал эту страсть глубоко в колодец сознания. Там ей место. Пусть всплывает иногда, как приятное, а может и неприятное, воспоминание.

— Я не хочу жить воспоминаниями, — покачал головой Артём.

— Тебе и нельзя ими жить! У тебя нет ничего в этой жизни, на что бы ты мог опереться, — Сергей Владимирович посмотрел на часы. — Каждый человек должен пройти через любовь. А там — как повезёт. Можно обрести счастье, а можно и сгореть в её пламени. Только ведь и любовь меняется вместе с перестройкой. Идёт расслоение общества на бедных и богатых. Взять меня с Оленькой. Двое нищих студентов. Это хорошо, что настоял на возвращении в деревню. Хоть жилищная проблема не била по нервам. А мои братья и сёстры? Заводили семьи, жили по десять лет в общежитиях, потом по столько же лет стояли в очереди на расширение жилплощади. Вон, младший, насмотрелся на такие мытарства, теперь никак женить не можем. И не женим. Любовь стала продажной. Все хотят всё и сразу. Ищут лёгких путей обогащения. Раньше, что главное было? Любовь. Всё остальное, прилагалось потом. Стиль жизни советского человека. Сейчас же впереди любви подавай материальное благополучие. Никто не хочет начинать семейную жизнь в шалаше.

— Неужели всё так мрачно?

— Да нет, конечно, — спохватился Сергей Владимирович. — Это я брюзжать начал. Персонал у нас сплошь женский, поговорить по душам не с кем… Есть ещё в мире настоящая любовь. Обязана быть! Иначе для чего вообще тогда жить?

— Мне часто снятся странные сны, — Артём потёр лоб. — Вижу своё детство и юность во сне. Но всё это происходит в другом мире.

— Может, видишь прошлое своей души? — предположил Сергей Владимирович. — Я верю в бессмертную душу. В реинкарнацию. И мне иногда снятся сны о далёком прошлом. Часто воюю и испытываю боль от ранений. Иногда умираю.

— Такого прошлого не было в истории этой Земли, — покачал головой Артём. — Мои сны о другом мире. Это мир женской власти и мужского рабства. В том мире у меня есть друзья. Странные у них имена. Впрочем, и меня зовут по-другому. Мне кажется, все знания, которые извлекаю из своего второго «я», исходят от того человека, жизнь которого мне снится. И в этот мир я попал случайно. Наверное, я всё-таки нездоров. Могут возникать миражи в мозгу слабоумного? Что если воспаление какое-нибудь влияет? Или вот, мне тут сказали, что я начитался журналов. Дал непозволительную нагрузку на мозг, который теперь и выдаёт галлюцинации.

— Даже не знаю, что сказать, — признался Сергей Владимирович. — Я не специалист в этой области. Твоя жизнь и так разделена на две части. Или, вернее, на три. Детство, сумасшествие, и новое прозрение. Трудно сказать, где путешествовало твоё сознание в период сумасшествия. Может быть, и в другом мире. Жизнь — это загадка. И всё в ней возможно.

— Наверное, мне нужно отбросить все эти фантазии и жить настоящим.

— Порою настоящее настолько мрачно, что полезно окунуться в мир фантазий. Хотя бы на время. Полезно для здоровья.

— Один сон снится особенно часто. Будто я маленький мальчик. Бегу по горной тропинке. Силы на исходе, но я бегу. А потом срываюсь в глубокую пропасть. Но ещё ни разу не достиг дна. Не разбился. Вовремя просыпаюсь. Потом вижу этот сон снова и снова.

— Мне тоже как-то один и тот же сон снился несколько раз. И тоже никаких ассоциаций с действительностью.

— Я верю, это снится неспроста, — задумчиво произнёс Артём. — Что-то созвучно с моей жизнью. Я ведь тоже бегу. Спотыкаюсь, но бегу. И впереди пропасть. Но не хочу срываться, хочу перебраться на ту сторону.

— И переберёшься обязательно, — Сергей Владимирович вновь посмотрел на часы и встал. — Давай прощаться, а то на теплоход опоздаешь.

Мужчины обнялись.

— Желаю достичь цели, — улыбнулся Сергей Владимирович и доверительно сказал: — А знаешь, вы с Верой неплохо будете смотреться вместе.

— Спасибо, — смутился Артём. — И вам желаю всего наилучшего.

И вскоре уже спускался к пристани. Шёл уверенно, без оглядки. Будущее представлялась глубокой пропастью, но он не боялся упасть, он готовился перейти её. А как иначе? Ведь на том краю стояла Вера и махала ему рукой. Артём верил, что это не прощальные взмахи.

Навстречу с теплохода сходили два подростка.

— Смотри, Тёма! — толкнул один другого. — Помнишь, я про дурачка рассказывал? Сейчас увидишь. Тёма! Привет!

— Привет, — неохотно оглянулся Артём на приветствие незнакомого паренька.

— Тёма, ты хозяин?

— Хозяин, хозяин, — скороговоркой ответил Артём.

— Покажи, как лошади ржут? — продолжал приставать паренёк.

— Это тебе не ко мне, а к лошадям обратиться надо, — насмешливо посмотрел на него Артём.

— А ты куда, Тёма, собрался? — несколько опешил от такого ответа паренёк.

— На ту сторону пропасти, — и Артём ступил на трап теплохода.

— Вот видишь! — паренёк покрутил пальцем у виска, обращаясь к своему товарищу. — Я же говорил, что он дурачок.

— Да вроде не похож, — усомнился товарищ.

— Он сегодня какой-то сосредоточенный. Наверное, его кто-то озадачил. А так он дурак, самый настоящий. Удивляюсь, чего он на теплоход-то садится? Какую пропасть искать собирается? Кто-то над ним подшутил, а он, как всегда, всерьёз всё воспринял. Не повезло парню. Как природа его обидела!

Плод любви

— Верочка, милая, прости меня, ну, не смотри на меня так сурово! — затараторила Дина с порога и, сбросив вишнёвую ветровку, бросилась обнимать подругу. — Вот такая я нехорошая! Ну, не патриотка!

— Хоть бы весточку послала, — Вере ничего не оставалось делать, как улыбнуться при таком натиске. — Знаешь, как мы волновались!

— А я не волновалась? — Дина всплеснула руками и крутнулась вокруг себя то ли от избытка энергии, то ли с целью продемонстрировать красное с глубокими вырезами элегантное платье. — Я ведь так хотела, чтобы ты была подружкой у меня на свадьбе! А пришлось Настю позвать.

— Платье тебе идёт, — сдержанно похвалила Вера. Ей уже сказали, что Дина вышла замуж.

— Эти «челноки» завалили Красноярск тряпками! — счастливо рассмеялась Дина. — Выбор богатейший! Правда, смотреть надо внимательно. Так и норовят какую-нибудь дрянь подсунуть. Но мы за покупками с Витей ходим. Он в этом разбирается.

Дина ещё раз крутнулась и со смехом упала на кровать. Но тут же опечалилась.

— А ты зачем в общагу перебралась? У нас же такая уютная квартирка была!

— В том-то и дело, что была, — вздохнула Вера. — Когда я от бандитов сбежала, они её разгромили. Хозяйка нас по всему городу искала, чтобы иск на компенсацию ущерба предъявить.

— Пусть бандитам и предъявляла бы! — возмутилась Дина.

— Да мне здесь дешевле, — Вера с лёгкой завистью смотрела на счастливую подругу. — Квартиры с каждым днём дорожают, а в деревне зарплату перестали выдавать. Родители и рады бы помочь, а не могут.