Курсовая и дипломная работа по обитателям болота. Дилогия - Александра Черчень

Притом… фальши там не было. Ни чувства вины. Ни обмана.

— Было с Миной хоть что-то? — все же спросила я, желая услышать эмоции в ответ на вопрос.

— Что случилось — то только с тобой, и то не до конца, — прошептал Феликс мне на ухо. — С Минавель — ни-че-го.

Он не лгал. Я «слушала», но не улавливала ничего, что могло бы вызвать подозрения.

Хочу его касаться… Почему на нем все еще рубашка?.. Она отлетела в сторону, но до пола не достала, свесившись с постели. А дальше мне стало не до несчастной судьбы порванной одежки, потому как милый снова вспомнил про активные точки, и теперь все, на что я была способна, — это… чувствовать. Глаза закрыла, когда этот развратник, многозначительно улыбаясь, перецеловал шейку, время от времени шепча такое, что мои щечки, наверное, алели очень сильно. Но когда он, не снимая сорочку, обхватил сосок губами, я только охнула и в отместку укусила его за ухо. За уже проверенный острый кончик, отчего эта зараза, конечно, тихо застонала, но… скользнула руками вниз. Как раз туда, где трусиков уже не было. Я взвизгнула и попыталась было дернуться, но кто же мне даст сбежать?

— Ку-у-у-уда?! — рыкнул риалан, удерживая меня за талию, а второй рукой… ох.

— Хватит… — подавилась всхлипом я.

— Не хватит, — неумолимо покачал головой Феликс и снова коснулся заветного местечка, отчего меня так тряхнуло, что я, часто-часто дыша, выдохнула:

— Я не могу… ох!

Странные ощущения, и мне очень хотелось, чтобы он это прекратил. Но, как только Кик с тихим смешком убрал руку, стало снова чего-то хотеться… А когда он быстро нажал на какую-то точку на внутренней стороне бедра, то я не сдержала долгого стона. Сейчас — не как в прошлый раз, когда Кик снял кольцо. Я находилась во власти собственных чувств, а его усиливали их, подливали масла в костер желания. Обрывки его мыслей вообще заводили так, что я уже мелко дрожала. Или это оттого, что он снова обхватил мою грудь, лаская вершинку языком через шершавую ткань?.. Ох, эта ткань так мешала, невыносимо мешала!

Словно уловив мои желания, Кик быстро спустил одну лямку с плеча, открывая нежную округлость, и приник губами к голой коже, отчего я тихо застонала, запуская пальцы в жесткие волосы, притягивая его ближе к себе. А спустя миг стонала вновь, но уже громко, потому что местечко ниже талии он так просто не оставил. Но на этот раз сначала нажал на точку, заставляя сдавленно зашипеть и куснуть бессовестного за ухо, а уже потом он… снова вернулся туда.

Странно, невыносимо, но нет ничего желаннее, и лишь бы он не останавливался… Я уже начинала сама подаваться навстречу его руке, стоны слетали с губ, и я могла только растворяться. Тонуть в этом сияющем море.

Меня начало бить мелкой дрожью, по щеке пробежала горячая капля, я всхлипнула и закусила губу, потому как не знала, что же надо для… Ох, я ничего не знала, но очень хотела. Не знаю чего. Освобождения?

Почувствовала, как Ла-Шавоир слизнул слезинку, и слабо улыбнулась. Кик, Кикки, хороший мой, любимый…

— Открой глаза, — прозвучал повелительный голос, и я подчинилась, облизнув пересохшие губы, чувствуя, как задыхаюсь, как хочется… быстрее. Двигаться? Нет…

Он коротко рыкнул и, притянув к себе, поцеловал — так поцеловал, что у меня заныли губы. Или они уже и раньше болели от того, как я их кусала?..

И тогда… я словно на тысячи осколков разлетелась и на миг перестала существовать, чтобы возродиться с его именем на губах, слыша, как он шепчет мое, лихорадочно прижимаясь ко мне бедрами.

Кажется, это и была смерть… «маленькая смерть». Одна на двоих.

Я сидела, тяжело дыша, судорожно сжатыми пальцами хватаясь за его плечи и пытаясь осознать, что сейчас произошло.

Впрочем, ну его, это осознание, у нас с Киком так всегда: когда я начинаю думать, отношения усложняются. А в данный момент размышления совершенно ни к чему.

Мужчина пошевелился, погладил меня по спине, чмокнул в висок и хмыкнул:

— Ну, вот видишь, как все замечательно. А ты — «горизонталь, горизонталь».

На понимание, о чем он, у меня ушло секунд десять, и я уставилась в наглые голубые глаза. Затем возмутилась так, что даже про смущение забыла.

Ведь, зараза, вспомнил-таки про разговор в кабинете!

— Тебе не стыдно? — с укором посмотрела я на довольного Кика.

— Не-а. — Он покачал головой, спускаясь руками ниже талии и по-хозяйски оглаживая мои ягодицы. Подался вперед, почти касаясь губами моего рта, и шепнул: — Честно?

Я завороженно кивнула, а он улыбнулся в ответ и очень тихо сказал:

— Я счастлив.

— И я, — эхом откликнулась, стараясь не позволять очень-очень глупой улыбке расползаться по губам. Все же я дурында, да и при Кике большую часть здравого смысла уносит непонятно куда, наверное, вослед крыше…

Ла-Шавоир осторожно пересадил меня на постель, встал и спросил:

— Я воспользуюсь твоим душем?

— Зачем? — наивно спросила я. Или тупо… потому как это уже, наверное, не наивность. Впрочем, по лицу риалана расползалась та-а-акая улыбочка, что до меня живо добралось понимание «темы». — А-а-а-а-а…

— Ага, — коварно кивнул болотник, наклонился, подхватывая меня на руки, и развернулся в сторону… той самой ванной комнаты.

— Ты что делаешь?! — натурально завизжала я, болтая ногами в воздухе.

— Ну, ты же вспотела, — невозмутимо отозвался Кик, плечом открывая дверь санузла.

— В Нефритовом еще одна душевая есть!

— Так там же не будет меня! — возмутился голубоглазый мерзавец.

— В этом и прелесть той душевой! — торопливо поведала я и почти взмолилась: — Кикки, ну пожалуйста, такое нам еще точно рано!

— Юля, — тоскливо посмотрел на меня кикимор, прижимая к обнаженной груди. — И не стыдно?..

— Давай рассуждать логически, — со вздохом предложила я.

— Давай, — с готовностью согласился Феликс и осторожно опустил меня на пол, притом так, что я встала не на холодные плиты пола ванной, а на его ступни.

— Не тяжело? — забеспокоилась, с тревогой глядя на мужчину. — Я нелегкая.

— Легкая, — не согласился он, скользя одной рукой по боку, а другой, перебирая спутанные волосы, пригладил непослушную гриву и неожиданно сказал: — Мне очень хочется о тебе заботиться, вызывать твою улыбку и бесследно прогонять грусть. А ты иногда цветешь от таких мелочей, что диву даешься, и… Поневоле радуешься, что в твоем прошлом окружении были такие мужчины, на фоне которых я замечательный.

— Самодовольный ты, — вздохнула, глядя на Ла-Шавоира, который подпортил так хорошо начинавшуюся речь.