Александра - Олег Ростов

на рынок, в качестве товара. С этого момента вы находитесь на полном обеспечении Государя Московского. Вам будет пошита форма. Одна полевая, вторая парадная. Кроме того, вам будет начисляться денежное довольствие. Платить будут серебром. Ваши деньги могут выдаваться вам на руки либо накапливаться в казне корпуса и могут быть вам выплачены в любое время. Кроме этого, в случае участия в военной компании, по-мимо обычного денежного довольствия, вам будут начисляться и боевые деньги. Плюс ваша доля от военных трофеев. Медицинская помощь, если таковая кому-то из вас понадобится, будет бесплатной. В случае вашего ранения или увечья, в следствии коего вы не сможете продолжать военную службу, вам будут выплачивать пенсию, до вашей смерти. Если вы обзаведётесь семьями, то члены ваших семей не будут забыты и брошены. Им будет оказана помощь и поддержка. Ваши сыновья могут поступить в корпус и стать кадетами, ибо они будут в приоритете перед остальными. Раз в семь дней вам будет предоставляться увольнение, где вы можете потратить свои деньги и даже напиться до поросячьего визга. Семейным будет предоставляться два дня вне службы и жить они будут со своими семьями. Корпус обязуется обеспечить семейных жильём.

Я подождала пока Айно переведёт. Иногда Эст задавал мне уточняющие вопросы по некоторым моим терминам. Получая разъяснения, переводил наёмникам.

— А теперь пусть задают вопросы. Но сразу предупреди, что отвечать на них будут только один раз. Кто не поймёт, значит вколачивать ответы будут в них палкой и плетью.

Айно перевёл. Наёмники вопросов не задавали. Либо ещё не поняли куда попали, либо поняли, но решили не рисковать, так как оказаться в холопах и рабах, а тем более гребцами на турецких галерах никто не горел большим желанием.

— И ещё, Айно, переведи им, что они все мой полон. И я могу сделать с ними всё, что захочу. Сбежать не получиться, их найдёт и повесят без разговоров на первом же суку. Заслужить моё доверие очень трудно, а потерять очень легко. — Посмотрела на четверых своих сержантов, стоявших понуро около казармы. — Но пусть каждый из вас знает, я никогда не бросаю своих людей и мне каждый из моих воинов дорог. И это не пустые слова. Поэтому постарайтесь стать теми, кем я смогу гордится. Пока что вы никто и звать вас никак! Айно, стройте их с Ильёй в две шеренги и ведите в столовую на завтрак. После завтрака начнём дрессировку.

Новичков из числа преподавательского состава покормили, потом построили в одну шеренгу, раздетыми по пояс. Всего я отобрала два десятка наёмников. Сейчас в строю стояло четырнадцать. Это были те, кто телесно не сильно пострадал в битве. То есть, руки ноги на месте и шкурка не сильно попорчена. Но были и такие кто лишился какой-либо конечности. Да, были и такие. Например, лейтенант Густав Майер. Мужчина 40 лет. В наёмниках с 14 лет. Прошёл за это время все значимые войны и военные конфликты в Европе. В том числе войны и турками. В последней для себя битве потерял левую ногу чуть ниже колена. В Европе ему грозила нищета и смерть в канаве, ибо скопить денег больших не успел, а после поражения имперских войск, даже если бы и выжил, то остался бы калекой, без денег, семьи и дома. Но мне нужен был его бесценный опыт. Кроме опытного вояки он ещё показал себя как грамотный командир. В отличии от многих других, именно его подразделение, благодаря его умелым действиям, понесло меньше всех потерь. И у него был реальный шанс отойти, но, увы. В карьере лейтенанта поставил точку снаряд или, по другому, бомба, начинённая тротилом, прилетевшая от русских. Взрыв и… Густав очнулся уже в больничной палатке Византийской принцессы, после того, как она отпилила ему измочаленную конечность. Спасти которую не было никакой возможности. И таких было шестеро. У кого ноги нет, у кого руки. Такие у меня сейчас лежали в госпитале.

Самое что интересное, но мои сержанты были моложе всех этих наёмников. Но это не давало бывшим наёмникам совсем ни каких привилегий. Сержанты начали их гонять, как сидоровых коз. Особенно старался Айно Эст. Ему впервые в подчинение попали немцы, которые его народ даже не считали за людей. Но бывшие наёмники ничего сделать не могли, так как попасть на галеры никто из них не хотел. Плюс кормёжка, очень хорошая и перспектива надеть новую форму офицера корпуса. А судя по их разговорам, она им очень понравилась. И конечно оплата, то есть денежное довольствие. Которые выплачивалась командному составу корпуса. За это они готовы были терпеть всё, что угодно. До обеда я наблюдала за дрессировкой. Приехал дядька. Тоже понаблюдал за сим действом. Стоял ухмылялся.

— Добре, парни немцев гоняют. Любо дорого смотреть. — Сказал он, посмотрев на меня.

— Дядька, ты проследи за всем этим. А мне на пир к Государю нужно. — Попросила его.

— Езжай, дочка. Не беспокойся. Я прослежу.

Вернулась на подворье Вяземских. Там стояли на коленях перед теремом четверо моих сержантов. Прошла молча мимо них. Позвала управляющего Вяземских.

— Принеси серебро на этих четверых, согласно денежным записям. Все до конца. Ничего не вздумай утаить. Я проверю.

Принёс. Все серебряные талеры были уложены в четыре кожаных мешочка. Согласно денежным записям. Я взяла их, вышла к своим бывшим сержантам и палатинам. Сунула им каждому в руки по мешочку.

— Всё, свободны. Больше вы не мои сержанты и палатины.

— Царевна, помилуй, Христом богом просим. Бес попутал… — Говорил Богдан, но я перебила его.

— Бес тебя попутал, Богдаша? А где ещё тебя бес попутает? Как я могу доверять тому, кого бес путает? Когда он тебя ещё раз путать начнёт? Чего молчишь? Не знаешь? И я не знаю. Зачем мне такой палатин, которого бес путает? Иди в монастырь, чтобы бес тебя не путал. Всё, разговор закончен.

Я повернулась и зашла в терем. Мне было не легко. Я чуть не плакала, всё же они мои первые гвардейцы, с которыми сама в свой первый поход ходила. Но если сейчас не сломать их вольницу, завышенное самомнение, что им можно всё, которое стала уже выше их самих, дальше будет только хуже.

Переоделась. Надела то, что надевала, когда шли мы с Еленой первый раз на приём к Государю, после Ливонского набега. Ленка прибежала и стала суетиться вокруг меня больше, чем сенные девки.

— Сань, — спросила меня она, поправляя что-то у меня на платье, — чего парни на коленях стоят?

— Я их не просила тут на коленях стоять. Сказала, что они свободны и могут идти куда хотят. Мне уже нет до них дела. Тем более, серебро у них имеется. На него могут себе лавку открыть или корчму. И жить спокойно.

— Сань, ты сама поняла, что сказала? Какая лавка? Какая корчма? Парни прикоснулись к высшей лиге, это как наркотик. Иметь всё и потерять. Да им проще сдохнуть.

— Лена, ты что адвокатом у них подрабатываешь? Высшая лига. Чтобы в высшей лиге играть, надо мозги иметь. А мне бордель не нужен. Поэтому давай закончим разговоры на эту тему. Я сама разберусь со своими делами и своими людьми.

— Да не вопрос. Просто парней жалко.

— Знаешь, как ещё говорят? Жалко у пчёлки, а пчёлка на ёлке.

Длинное платье, всё как в прошлый раз, с небольшими изменениями. Вроде небольшие, но это только для нас. Здесь это было довольно смело. У платья не было рукавов. Да-да. Нет плечи были закрыты и грудь не оголена на половину. И спина закрыта. Но руки от плеч были открыты, чего раньше здесь не было никогда. Но обнажённость рук компенсировали перчатки, длинные, до локтя, плотно облегающие. Поверх перчаток надела кольца, в том числе и перстень Великого Князя, подаренного мне взамен перстня Юрия Долгорукого. Ленка, вместе с девушкой прислугой, сделала мне укладку. Очень красивую и величественную. Волосы закрепляла золотыми и серебряными заколками, в том числе и из сокровищ тамплиеров. А таких там имелось достаточно, чему я в своё время была удивлена. Причём, многие заколки были украшены драгоценными камнями и вообще являлись настоящими произведениями искусства. Поверх всего этого была закреплена диадема. Лена достала свою косметичку. А заодно велела девушке принести её новый набор косметики в деревяном