Царица Пальмиры - Бертрис Смолл

Она слабо засмеялась и негромко сказала:

— Никогда еще ни один мужчина не разжигал во мне такую страсть, мой дорогой Ах, если бы только на твоем корабле было место, где мы могли бы побыть наедине! Мне тяжело быть с тобой рядом и в то же время не иметь возможности ласкать тебя.

Он усмехнулся — Ты — такой лакомый кусочек, я страстно желаю упиваться любовью к тебе. Однако сейчас, я думаю, нам лучше поискать объятий Морфея и поспать.

Через два часа после наступления рассвета они прибыли в суетливый городок Порт, приплыв туда по каналу Клавдиана. Их встретили слуги семьи Александров месте с носилками и отнесли к тому месту, где был пришвартован корабль Марка.

Это было великолепное судно. Его темные деревянные борта были отполированы до блеска и светились красновато-коричневым сиянием. Корму корабля украшала прекрасная резьба, изображавшая сцены с прыгающими дельфинами, океанскими нимфами, резвящимися среди волн, изящными раковинами. Все было покрыто великолепной позолотой. Палубу изготовили из светлого дуба. Четыре голубых паруса — квадратный главный парус, два треугольных паруса над ним, называемые «латинскими», и маленький квадратный парус на носу, который назывался «артемон»— сшиты из самой лучшей парусины.

У корабля было два руля, по одному с каждой стороны кормы. Рулевые матросы стояли на небольшой приподнятой палубе, а под ней находилось что-то вроде каюты, куда можно было спуститься отдохнуть после вахты.

На главной палубе находилась каюта хозяина, состоявшая из двух комнат. Большая передняя комната была просторной и светлой и предназначалась для трапез. Позади главной каюты, под рулевой палубой, находилась меньшая комната — спальня.

Под палубами располагались огромный грузовой трюм и кубрики для команды. Все рабы семейства Александров также разметились в трюме.

Торговый корабль был быстроходным, крепким и надежным, но его легко могли захватить более быстроходные биремы или триремы — римские военные корабли, которые ходили не только под парусами, но и на веслах. Капитан заявил властям, что корабль берет курс на Кипр. Выйдя в море, Марк прикажет изменить курс. Чем меньше людей посвящено в их тайну, тем лучше.

Маленькая Мавия пришла в восторг от корабля и сразу же заявила об этом всем.

— Как он называется, мама? — спросила она у Зенобии, которая обратилась за помощью к Марку.

— «Морская нимфа», дочь моя, — ответил Марк.

— Но ведь я не твоя дочь, не так ли? — наивно спросила Мавия.

Марк поднял девочку на руки, посмотрел в ее синие глаза, так похожие на его собственные, мягко коснулся каштановых волос и просто ответил:

— Ты — действительно мой ребенок, и я люблю тебя! Мавия обняла его за шею и поцеловала в щеку.

— Мне всегда хотелось иметь отца. Я счастлива, что ты — мой папа!

Вот так просто все произошло. С этого момента Мавия, царевна Пальмиры, исчезла в тумане времени. Осталась только Мавия — дочь Марка Александра Бритайна. Пройдет время, Мавия вырастет и никогда не вспомнит, что когда-то она не считала его своим отцом.

В глазах Зенобии блестели слезы.

— Спасибо тебе! — сказала она мужу, и Марк понял ее.

— Это был подходящий момент, — сказал он. Они взошли на борт «Морской нимфы», где их тепло приветствовал капитан Павел. Чармиан повела Мавию осматривать корабль, пока все остальные занялись размещением. Зенобия и Марк заговорили с капитаном.

— Следующий прилив начнется в два часа пополудни, господин, — сказал капитан. — Тогда, с вашего позволения, мы сможем отчалить.

— Есть у нас причины задержаться, любовь моя? — спросил Марк.

— Нет, — ответила она. — Я желаю отплыть сегодня же.

— Тогда да будет так!

И Марк бросил взгляд на капитана, который кивнул в знак согласия.

— Все припасы уже на борту, пресной воды достаточно, господин. Если вы, моя госпожа, нуждаетесь в чем-то еще, то поступите мудро, если купите все это сейчас. Я могу послать одного из своих людей сопровождать вас по портовым лавкам.

— Да нет, мне ничего не надо, — ответила Зенобия. — Но все же я позову моих служанок, и мы посетим магазины, как вы предлагаете. Вашим сопровождающим я буду очень рада.

Зенобия разыскала Дагиан и Адрию, и женщины отправились по магазинам в компании двух мускулистых матросов. Когда они вернулись на «Морскую нимфу», Зенобия увидела на палубе знакомую фигуру. Адрия поспешно ушла с немногочисленными покупками, а Дагиан и Зенобия подошли к Марку и его гостю.

— Гай Цицерон, как приятно видеть вас! — сердечно произнесла Дагиан.

Трибун низко поклонился и ответил:

— А мне, как всегда, приятно видеть вас, госпожа Дагиан.

Как здоровье?

— Хорошо. А как Клодия и ваши дети?

— Они процветают.

Установилось короткое неловкое молчание. Потом Дагиан произнесла:

— Пойдем, Зенобия, позаботимся о Мавии. Марк взглянул на свою жену.

— Нет! Ты иди, мама. Я хотел бы, чтобы Зенобия осталась здесь, с нами, на несколько минут. Займи чем-нибудь Мавию! Дагиан удалилась, а Зенобия взглянула на мужчин.

— Ну, — спросила она, — что случилось? Могу точно сказать — хорошего мало.

— У меня с собой приказ, согласно которому вы должны вернуться в Рим, ваше величество.

— Никогда!

Мужчин поразили решимость и сила духа, прозвучавшие в коротком ответе. Пытаясь успокоить ее, Марк взял ее за руку, но она сердито выдернула.

— Я лучше умру, но не вернусь в Рим, Гай Цицерон. Я устала от войн, устала от политики! Теперь мое единственное желание — прожить жизнь в мире. Если это невозможно, то возьмите меч и убейте меня, но в Рим я не вернусь!

Она взглянула на мужа.

— Ты уже сказал ему?

Марк отрицательно покачал головой.

— Так скажи же! — приказала она.

— А что вы собираетесь мне сообщить? Гай Цицерон казался смущенным.

— Мы с Зенобией поженились два месяца назад, Гай. У нас есть свидетели — моя мать и две служанки Зенобии.

— Клянусь богами, вы собираетесь покинуть Италию! — тихим голосом произнес трибун.

— Да, собираемся.

— Я не могу разрешить тебе это, Марк, Необходимо проинформировать сенат о твоей женитьбе на царице Зенобии. Они, разумеется, аннулируют брак, потому что, имея мужа, царица снова станет опасной для Рима. Сожалею, но не могу позволить вам уехать.

Он казался искренне опечаленным.

— Вы обязаны мне очень многим — жизнью своей! — зарычала на него Зенобия.

Она снова стала царицей, подтянулась, выпрямилась во весь рост и посмотрела Гаю Цицерону прямо в глаза. Весь ее облик стал царственно гордым. Он вспомнил тот день, когда впервые увидел ее стоящей в царском облачении на стене Пальмиры, бросая вызов могучей Римской империи.