Один триллион долларов - Андреас Эшбах

Джону Фонтанелли, в отличие от них, нечего было делать, кроме как сидеть на месте, которое ему указали, и ждать того мгновения, когда камера направится на него, и тогда он должен сделать достойное лицо или хотя бы в этот момент не ковырять в носу. Единственное, что он должен был усвоить, – когда ему войти в зал и через какую дверь, а это ему объяснили быстро. И теперь он сидел, ублаготворенный неожиданным примирением с братом, поглядывал на других и наслаждался атмосферой этой аудитории.

От этого зала, казалось, исходила утешительная уверенность, терпеливое, почти упрямое упорство, как будто здесь витали души Махатмы Ганди и Мартина Лютера Кинга. И все-таки, нашептывали, казалось, эти стены, однажды, когда-нибудь, уверяли пустые столы. Это лишь вопрос времени. В один прекрасный день соберется мировой парламент, правительство всей земли, и людям, которые будут жить в те времена, это будет казаться самым естественным делом. Дети будут изучать по истории, что когда-то континенты были поделены на нации, что страны имели свои отдельные правительства, собственные армии и собственные деньги, и это будет казаться им таким же абсурдом, как в наши дни трудно поверить, что Северная Америка некогда была английской провинцией и в ней шла бойкая работорговля.

Джон поднял глаза к куполу. Может, именно здесь когда-то будет заседать мировой парламент, и это станет привычным и традиционным. Он почти физически ощутил это возможное будущее. Там, впереди он увидел стоящего президента мира или президентшу, отдающую руководящие указания. Он услышал невидимое, еще не родившееся беспокойство в рядах парламента, поскольку все еще будут существовать партии, расхождение мнений, споры за деньги и влияние или изменение курса. И так пребудет во все времена, пока на планете будут жить люди, это он увидел с отчетливой ясностью. И почувствовал мир за стенами, который будет в те времена – большой, сложный мир причудливой моды и изощренных технологий, многолюдный и полный мыслей и еще не родившихся идей, пульсирующий космос различных образов жизни, объединенных ошеломляюще сложной сетью зависимостей и разносторонних отношений, никому не оставляющих возможности для разделений и разрывов. Он почувствовал мир, в котором ни у кого не возникало желания тратить силы на сепаратизм, и это ему понравилось. Да, подумал он. Да.

Он с трудом вернулся из своего видения назад, в действительность, недоуменно огляделся, когда мужчина с переговорным устройством кричал в его сторону:

– Вы готовы, мистер Фонтанелли? Мы сейчас сделаем один прогон.

Вестибюль был неожиданно ярко освещен и полон беспокойства. Средства массовой информации устроили собственную генеральную репетицию, десятки прожекторов разливали свет, люди сновали туда-сюда, втыкали штекеры, устанавливали камеры на штативы. Джон огляделся, увидел свою машину, ожидавшую его, поискал Лино, но нигде не увидел его. Он кивнул Марко, который пробивался к нему сквозь толпу.

– Кто-то хотел с вами поговорить, – сказал тот, указывая куда-то через голову Джона.

Джон повернулся и тут же почувствовал удар, и еще один, и горячую боль, прожегшую его насквозь. Ноги его подломились, вокруг все забегали, поднялся крик, сплошной хор голосов и всеобщее движение, в то время как он, глянув вниз, увидел кровь на своем животе и на руках, которые он прижимал к нему. Кровь была ярко-красная, она вырывалась фонтаном, и он разом вспомнил то, что забыл и что все это время упускал из виду.

Завещание, хотел он крикнуть – тем, кто был вокруг, но они бегали и кричали наперебой и совсем не слышали его, да и ему самому показалось, что с губ его не слетает ни звука. Во рту у него был вкус железа, и горло наполнилось теплой жидкостью, затопившей его голосовые связки.

Теперь мир закружился вокруг него в медленном танце, он видел все, неужто они его не понимают? Завещание. Это был ключ ко всему. Огромная ошибка. Он истекал кровью, а они его не слушали.

Кто-то склонился над ним. Марко, со слезами на глазах. Завещание! Это было важно – успеть сделать. До этого он не имел права погрузиться в милосердную темноту, которая звала его, манила обещанием примирения и покоя. Сперва он должен им сказать то, что обнаружил, то, что он вспомнил – может быть, слишком поздно…

Завещание. У Маккейна осталось его завещание. Я забыл составить новое. Если я умру, он получит все…

Следственная комиссия под руководством Роберта А. Уилсона по завершении работы составила отчет на тысячу страниц, который впоследствии везде фигурировал как отчет Уилсона.

Из него следовало, что Марвин Копленд, родившийся в 1968 году в Нью-Йорке, 3 сентября 1997 года поступил на излечение от героиновой наркозависимости средней тяжести в клинику, расположенную в канадской провинции Квебек и был там зарегистрирован под именем Марвин Брюс. Следователи выяснили, что использование другого имени в этой клинике – обычная практика; поскольку туда часто поступают на излечение члены именитых фамилий, то гарантия анонимности – одно из основных правил заведения. То, что Копленд к этому моменту разыскивался криминальной полицией Франции, персоналу клиники не было известно.

Исчезновение Копленда, судя по всему, было связано со смертью итальянской безработной помощницы прокурора Константины Вольпе из-за передозировки героина в ночь на 31 августа в одном парижском отеле. Копленд был задержан – из-за того, что другие постояльцы отеля слышали крики из комнаты этой пары, и руководство отеля известило об этом полицию. К моменту своего ареста Копленд был не в себе, и его поместили в лазарет при следственном изоляторе. Оттуда он исчез в ранние утренние часы при невыясненных обстоятельствах.

Неясным осталось также и то, каким образом Копленд попал в Канаду. При поступлении в клинику его сопровождал мужчина средних лет, назвавшийся Брайаном Смитом. Стоимость содержания ежемесячно перечислялась на счет клиники из ванкуверского First Pacific Bank со счета некоего Рона Батлера. Этот счет был открыт 2 сентября 1997 года крупным взносом наличными, и единственные движения по этому счету составляли перечисления в клинику. Личность по имени Рон Батлер разыскать не удалось; оставленные в банке копии документов оказались фальшивыми, чего никто из сотрудников банка до этого времени не обнаружил.

Копленд оставался в клинике больше девяти месяцев и проходил там обычный курс лечения от наркозависимости, физического восстановления и психотерапии. 10 июня 1998 года, по свидетельству врачей, за три недели до запланированной выписки, Копленд сбежал из клиники. Исходя из хорошо наработанной практики охраны клиники, можно заключить, что совершить этот побег ему помогли со стороны. Его исчезновение было обнаружено через четыре часа. Тут же снаряженная погоня с собаками и принадлежащим клинике вертолетом вышла на его след в лесу, этот след обрывался на парковке у подъездной дороги. Оттуда Копленд, судя по всему, продолжил свой побег на машине, что лишний раз свидетельствовало о помощи со стороны.

Во второй половине дня 11 июня Копленд снял номер в мотеле Wooden Grizzly на трассе 113, где оставался до утра 14 июня. Судя по регистрации в мотеле, в это время он был на сером «Мицубиси Кольт», который числился в угоне в Торонто. По свидетельству персонала мотеля, Копленд снабжался из аптечного киоска, причем еду всегда уносил к себе в номер, из которого, кроме как за покупками, не выходил. Он провел два длинных телефонных разговора, первый – вечером 11 июня, второй – на следующий день. По данным телефонной станции, первый номер, по которому звонил Копленд, принадлежал лондонской резиденции Джона Фонтанелли, а второй номер – личный мобильный телефон Фонтанелли. Вечером 13 июня к Копленду приехал на черном спортивном автомобиле – предположительно на «Корвете» – мужчина, который пробыл у него около трех часов. Копленд покинул мотель на следующее утро.

Реконструировать его последующие передвижения можно было лишь приблизительно. Есть данные, что неподалеку от Лас-Санта-Джин, в местечке Ла-Доре, он купил на удивление большое количество фруктов, главным образом дынь. Свидетели могли наблюдать на берегу ближайшего озера, в стороне от трассы 167, мужчину, который упражнялся в стрельбе. Впоследствии на указанном месте гуляющие нашли множество расколотых на куски дынь, явно оставшихся от стрельбы.

По данным знакомых Копленда, у того никогда не было оружия, он никогда не стрелял и не имел никакого военного образования.

Осталось неясным также, где Копленд пересек границу. Один из пограничных служащих припоминал молодого человека безумного вида в сером «Мицубиси»; описание подходило к Копленду; пограничник обыскал его на предмет наркотиков, но ничего такого не нашел, тем более оружия.